Вопросы
Шрифт:
– Махнем. Только Диму не говори. А то он мне секир-башка сделает.
Дим резкий, но вместе с тем очень чувствительный человек. Он ощущает всей поверхностью кожи, что тучи над «Фортуной» сгущаются и небо над его головой темнеет.
Дави с головой ушел в непростые дела службы безопасности «Фортуны», а сеть замкнулась целиком на Диме. Перед началом сезона все должно было действовать без малейшего скрипа, без малейшей задержки. К тому же в «Фортуне» всегда хранится
Его давний партнер – казахский связной Карим – оказался в городе. Встретились снова в «Шурфе», Дим приехал с Дави и ребятами. Обнялись с Каримом.
– Каким ты ветром?
– К одному кораблю.
– В нашу лужу заплывают корабли?
– Ваша лужа тем и хорошо, что здесь не штормит.
И покачал головой, предупреждая вопрос Дима.
– Нет, по другому делу. Мне привезли камни из Алжира.
– Булыжник?
– Помельче.
Дим засмеялся, плеснул гостю водки.
– За тебя, друг! Помню, как вместе мотались по Азии…
– И я помню, Дим…
Только к трем ночи попрощались с Каримом. Рустам сел за руль, Дави – рядом, а Дим с Карасем – сзади. Ночь проглотила машину. В городе уже было совсем тихо. Ночные клубы закрылись, улицы опустели. Дим подумал, что ночная жизнь так и не прижилась здесь, а может – слишком холодно для ночной жизни. И ветер…
– Останови, Руст! – вдруг скомандовал Дави.
– Чего? – Рустам тормознул посреди пустой трассы.
– Не знаю. Ничего не слышишь?
– Тихо.
Помолчали.
– Что-то не так, – сделал вывод Дави.
– Тикает?
– Точно.
– Да ну!
Вышли из авто. Дави осмотрел машину.
– Ничего не нахожу. Но у меня чувство на такие штуки. И часы остановились. А часы у меня на это очень реагируют.
– Где тогда?
– Внутри где-то.
– Замкнута же была тачка!
– Выворачивать все надо, – сказал Дави.
– Это знаешь, чем может кончиться? Кишками наружу, – бросил Дим.
Поверил Дави, повернулся и пошел прочь от машины. Ребята молча уставились вслед. Потом догнали Дима. Последним подбежал Дави.
– Если ничего нет, завтра тачку заберем.
– Нашего никто не возьмет, – кивнул Руст.
И через три шага за спиной загремело. Взметнулся в небо столб пламени, куски железа взлетели в воздух и приземлились на шоссе.
– Нехилое устройство, – Карась отвернулся.
– Не тикало, – сказал Руст.
– Нет, не тикало. Это новая штука, такие не тикают. Но часы у Дави заклинило.
Дим стоял молча. Чувствовал что-то жгучее внутри. Не сожаление о машине, не радость спасения, а какую-то отчаянную, детскую беззащитность, бесприютность под огромным черным небом. А мог уже вообще ничего не чувствовать.
Дави можно не благодарить: это его работа. Дим молча пошел дальше. Если бы он погиб, тот, кто угрожал ему, не достиг бы своей цели. Значит, был уверен, что Дим не погибнет. Знал не только, куда сунуть бомбу, но знал и о навыках Дави, и о его слухе, и об этой ночи, и о черном небе, и вообще обо всем – лучше самого Дима. Снова Дим почувствовал близость
чего-то чужого, что вторгалось в его жизнь нагло и бесцеремонно, и прежнее жгучее, злое отчаяние захлестнуло с головой. Тот, кто угрожал ему, доказал свою осведомленность о каждом его шаге. Он был в сети…– Будь оно все проклято! – выругался Дим сквозь зубы.
Так и шли пешком. Даже не позвонили ребятам, чтобы забрали с трассы. Шли за город, через степь – к морю, к своей «Фортуне». Шли молча.
И только у отеля, прощаясь с Димом, Дави спросил, глядя куда-то в сторону:
– А этот Карим, он…
– Оставь Карима! Я верю ему больше, чем себе.
– Время меняет людей.
– Время ничего не меняет, только проясняет многие вещи.
Дави пожал плечами, хотел было уйти, но Дим окликнул его и попросил, заметно смущаясь:
– Не говори только Тане… о том, что случилось.
– О взрыве?
– О взрыве, об этой машине. Не нужно ей знать ни о чем. Не проговорись, смотри! Она и так понимает, что жизнь не сахар-рафинад. Не хочу еще больше ее тревожить. Она – все для меня.
Дави усмехнулся недоверчиво.
– А сеть?
– Сеть – сама по себе, а Таня – сама по себе. Она – единственный человек, который не в сети, а просто рядом со мной. Я ее люблю. И это не проходит. И время ничего не меняет. Самому странно. Я вообще… равнодушен к людям, ты знаешь. В целом мире существуют всего три человека, к которым я способен что-то чувствовать. Таня – один из них.
Дави даже удивился тому, что Дим заговорил так серьезно.
– А другие?
– Другие – мужчины, – усмехнулся невесело Дим. – Но, думаю, они тоже не обрадовались бы, узнав, что мою машину кто-то начиняет взрывчаткой.
– Я ничего не скажу, – кивнул Дави.
– Ну, давай. Смотри, держи язык за зубами.
Дим пошел к отелю. Дави еще постоял в задумчивости, а потом поехал к себе. Он не жил в «Фортуне» и не хотел оставаться тут надолго. Жить там, где работаешь, – не вполне здорово. Это значит, что твоя жизнь – это работа, и, кроме работы, у тебя нет никакой другой жизни.
А Дим вошел тихонько в свои «апартаменты», тихонько включил воду в душе. Потом лег рядом с Таней и обнял ее.
– Конспирация?
Он рассмеялся.
– Сказала бы, что не спишь – я бы хоть дверями погремел, ключами.
– Не могу спать, когда ты уезжаешь.
– Все прошло хорошо.
– Город для нас еще закрыт? – спросила она.
– Для нас открыты все города и страны мира, но визы… пока нет. Вопрос еще на рассмотрении… у генерального консула.
– Он нам не выдаст по ошибке визу в рай?
– В рай? Нет. Мне – наверняка туда дорога заказана, – усмехнулся Дим.
– Мне тоже – за компанию.
Дим привлек ее к себе и поцеловал. Снова откуда-то сверху упало черное слепое небо – без единой путеводной звездочки. Низкий потолок над его головой.
– Там ветер гудит снова… за окнами.
– Да. Мы еще пешком шли – ему навстречу.
– Пешком? А машина?
– Да так, пройтись захотелось. Идешь – простор, заводами пахнет. Степью, морем – всем сразу. Звездами, пылью, гарью, смертью – идешь, словно каждый шаг в пропасть, через всю жизнь – в никуда. Ничего, к отелю потом вышли.