Воробьиная сила
Шрифт:
— Да хотя бы тем…
— Ули, подожди, — выставила она ладонь, обрывая тираду. — Что именно могло бы случиться? Нет, я не говорю про саму опасность преобразования, к тому же ты говорил, что нашёл способы её убрать. Про твой конечный результат.
— Я бы стал монстром! Потерял бы человеческий облик!
Если бы спор шёл не с любимой женщиной, то я бы сейчас очень сильно злился.
— Ули, ещё раз, что бы случилось самое худшее? Пока что ты переживаешь лишь за внешний вид.
Я дал себе секунду на раздумья, после чего ответил:
— Кроме внешности, наверное, ничего такого.
— Вот именно! — рассмеялась Кенира. — Твой разум под защитой нашей госпожи. И именно твой разум — самое главное, что у тебя есть. Допустим, ты сделаешь что-то не то. Допустим, зайдёшь
— Копыта подошли бы нашему Хартану, — мрачно заметил я.
Кенира засмеялась — шутка про осла Клауса актуальности так и не потеряла.
— Ну так вот, что тебе помешает переделать обратно? — всё ещё хихикая, спросила она.
— Наверное, ничего, — неохотно признал я. — Питательный гель, реагенты и артефакты стоят немало, но мы можем себе позволить и не такую сумму.
— И я снова не вижу никаких проблем. Да, после получения магии ты стал увлекаться, полностью погружаться в задачи, которые тебе интересны. И что?
— Но я изменяюсь! И не могу эти изменения контролировать!
— Ули, все мы изменяемся, в хорошую или плохую сторону. Никто из нас не остался тем, кем был всего чуть больше года назад. Мне не важно, унаследованы ли изменения они от воробья, или же так влияет появление магии. Пока ты — это ты, человек, которого я полюбила, меня не беспокоит, даже если у тебя появятся эти самые копыта.
— Я в этом не уверен, — опустил голову я. — Обычно любые перемены происходят либо дольно и незаметно, либо резко — вследствие травматичного опыта. И тот ритуал, изменивший саму мою суть, был именно таким. И я рад, что хоть кто-то из нас не боится.
— Что меня по-настоящему испугало, даже ввергало панику — когда ты, самый близкий мне человек, пропадал без следа. Ты будто превращался в бездушного голема: тело действовало словно по каким-то непостижимым рутинам, а глаза оставались пустыми. Тогда ты был одержим безумием, а теперь идеей. И для меня разница фундаментальна. А для тебя, Ули?
— Я могу остановиться в любое время, — криво усмехнувшись, сказал я. — Но так в моём мире говорили многие зависимые от алкоголя, наркотиков или курения листьев одного растения.
— Вот только ты остановиться действительно можешь, — без малейших сомнений в голосе сказала она. — Я верю в нашу госпожу Ирулин всем сердцем, но ещё сильнее верю в тебя, муж мой. И стоящее перед тобой затруднение даже не в первом десятке тех, с которыми ты уже справился.
Жена была совершенно права, и признать эту правоту оказалось нетрудно. Вот только оставалась серьёзная проблема — если что-то я и ненавидел больше, чем Эгора, не только укравшего часть моей жизни, но и пленившего госпожу Ирулин, так это переделывать уже почти завершённую работу. И всё же, сцепив зубы, я начал этот проект заново, с самого основания. К счастью, мне не пришлось повторно проходить через утомительный процесс секвенирования каждой молекулы ДНК и выделения генетических маркеров. Но работы всё равно предстояло немало: сначала составить подробный перечень желаемых характеристик, а затем, словно решая гигантский пазл, собрать их воедино в нечто целостное и жизнеспособное.
Я потерял счёт своим визитам в Нирвину. Там, бессовестно пользуясь своим положением, я захватил факультетский вычислитель, просчитывая и пересчитывая полученные результаты. В качестве негласной платы я передал Киаре Шардуш увесистую стопку бумаги — мою новую работу, где были изложены результаты последних изысканий. Разумеется, я не собирался включать туда собственные генетические данные, но даже без этого количество проанализированных геномов монстров вызывало трепет даже у меня самого. К документам прилагался кристалл, хранящий иллюзорные проекции каждой исследованной спиральной молекулы, где цепочки обнаруженных генетических признаков были тщательно размечены и подписаны. Я даже внёс правки в свою предыдущую книгу, так высоко оценённую деканом, добавив туда главу о той самой столь милой, сколь невыносимо раздражающей фазовой землеройке.
Несмотря на то, что мой мозг работал на предельных скоростях, исследования
растянулись на недели. Я почти выпал из семейной жизни, урывая редкие моменты на простые радости: прогулки по лесным тропинкам и вдоль зеркальной глади озера, возню с новым омнигоном Таны и королевским омнимобилем. Мы с женой всё же нашли время проверить мою теорию насчёт красных кожаных кресел — и, должен признать, для подобных забав они подходили просто превосходно. Не забывал я и о своих учительских обязанностях, выделяя не менее часа на совместные сновидения с командой. Теперь, когда запрет на знаниях Цитадели Ашрад больше не лежал, было бы непростительно ими не воспользоваться.Пока я был погружён в свой проект, жизнь за стенами лаборатории не останавливалась. Шпаценхорст время от времени посещали гости: давним приглашением воспользовалась Диршада, снова заскочил Жагжар, и даже декан Заридаш выкроила из своего напряжённого графика целый день.
Санд где-то выловил Дреймуша, так что мы провели прекрасный вечер, хвастаясь перед ним своими достижениями: в подробностях расписывая сражение с крежл-змеем, скоротечную схватку с работорговцами и поход в Королевство. Возможно, в другое время он нам бы просто не поверил, но наилучшее доказательство наших слов теперь величественно торчало посреди озера Танагеш.
Не забыли мы и наших приёмных родителей. Кенира написала им письмо с приглашением, а потом направилась в Нирвину, где и встретила их, оптатив портал. Мне пришлось на целый день оторваться от работы, о чём я ничуть не жалел. Галида весело смеялась, узнав, что её приёмная дочь отправила вниз по реке одного из Повелителей Чар, ну а Ридошан собирался добавить описание этого славного деяния в писание Ирулин. Кенира являлась жрицей Владычицы Сновидений, а Рагдраже славился своей безжалостностью и жестокостью, так что подобный эпизод принёс бы нашей госпоже немало славы, но я попросил отца подождать. При нападении на Огенраэ ни Кенира, ни Мирена не скрывались, наоборот, собирались преподать правящей семье урок, вот только связь между религией Ирулин и убийством Повелителя Чар ни за что не ускользнула бы от Эгора.
Тем временем Хартан развернул бурную деятельность по обустройству своей будущей цитадели и окружающей местности. Для этого он заручился поддержкой Мирены и Кениры и задействовал Таага, в услугах которого я временно не нуждался. Я лишь краем глаза следил за их прогрессом, но результаты говорили сами за себя: в Изельштале появилась энергия, в окружающих лесах пропали сухие и поваленные деревья, побережье озера преобразилось до неузнаваемости, а у подножия Шпаценхорста белоснежным песком засиял новый пляж. Так прошла вся зима, незаметно уступив место весне, и я с изумлением осознал, что у меня, наконец-то всё готово к началу ритуала.
Несмотря на то, что создание чего-то подобного в прошлом меня бы непременно убило, сейчас, когда органическую часть мозга разгрузило появление магии, каких-то особых проблем я не ожидал. Я прекрасно подготовился, меня не сковывали ограничения божественных Искуплений, в отличие от старого дома в Нирвине у меня имелось очень много места для размещения контуров и артефактов, да и чистота окружающей элир избавляла от необходимости многократного экранирования.
Но всё равно я очень нервничал, возможно даже больше, чем перед исцелением Мирены или изменением собственной души. Причина была довольно простой — и в первом, и во втором случае я совершал лишь техническую работу: просчитывал параметры ритуала, декодировал ДНК или же проводил слияние душ, используя существующие и отработанные методики, мне пришлось их модифицировать и смасштабировать до следующего уровня. Теперь же, пусть просчёты и проверки показывали, что всё должно пройти как надо, ведь все конфликтующие и нежизнеспособные варианты я выявил и исключил, имелось слишком много того, что могло пойти не так. Конечно, даже сейчас я не изобрёл ничего нового, соединение геномов живых существ являлось одной из двух главных задач химерологии, но всё упиралось в количество подобных соединений. Будь на Итшес хоть один из богов, отвечающих за удачу будущего начинания, я бы сейчас воззвал именно к нему.