Воробьиная сила

Мне ничего не оставалось, как кивнуть. Моим главным намерением было проникновение в Цитадель Ашрад незамеченным, я собирался это сделать в отсутствие Эгора, не потревожив охранных систем. Вот только я прекрасно помнил судьбу Мирикеша, его полчища гигантских жуков, столкнувшихся с охранными големами, не забыл силу Ирвизов и мощь залпов Кируталов. Помнил, как отчаянно сражались Тааги, дорого отдавая свои механические жизни. Так что реалистичный вариант значил подавление охранных систем, уничтожение големов и непрерывный бой до тех пор, пока я не смогу вызволить госпожу Ирулин, или хотя бы уничтожить её тело вместе с удерживающим его алтарём. А ещё существовал вариант «ночной кошмар», если Эгор засечёт проникновение и успеет прибыть раньше, чем я доберусь до богини. В этом случае мне придётся идти до конца — ведь даже если я сумею уйти, никто мне второй попытки просто-напросто не даст. Эгор найдёт способ укрыть богиню там, где я её найти не смогу никогда.

— Перестань думать о будущем, вспомни о настоящем. Вспомни о том, как ты хотел вновь стать молодым, обрести силу и здоровье не только во сне, но и наяву. Сделай своё новое тело главной целью — если не для себя, то для нас, женщин, которых ты любишь. Желай! Желай так горячо, чтобы это желание прожигало время и пространство! Великого Фаолонде не интересует ни магия, ни химерология, зато именно он может провести тебя по пути, ведущему к желаниям твоего сердца!

Я улыбнулся, на этот раз улыбка была совершенно искренней.

— Нез, порой я чувствую себя полным глупцом, — признался я.

— Мы тебя любим таким, какой ты есть, — ответила она. — Так что действуй!

Я закрыл глаза. Мне не нужно было вспоминать силу Единителя Судеб, ведь с момента моей свадьбы она всегда оставалась со мной. Именно она привела нас с Кенирой к Хартану, игнорируя случай и вероятность. Именно она воссоединила Кениру и её маму. Именно сила Фаолонде позволяла нам с Таагом понимать друг друга без слов. Именно благодаря Владыке Сердец я обрёл сначала суррогат магии, а потом и её саму. Это же оказалось так просто! Я желал спасти госпожу, и намеревался сделать это, даже если понадобится отдать жизнь. Но с тех пор, как вновь обрёл себя, я ненавидел свой лишний вес, тосковал по утраченной молодости и по времени, которое не повернуть вспять. Сейчас передо мной лежала цель. Не ступенька, не маленький шажок к этой цели, а она сама, кода-то потерянная, но найденная вновь. Моё новое, здоровое и сильное тело с усовершенствованным мозгом, позволяющим моей магии задействовать мощный материальный носитель. Мои сильные мышцы, молодую упругую кожу, крепкие зубы и зоркие глаза. Тело, спроектированное никогда не болеть и не стареть, питаться любой едой, выбирая из неё максимум питательных веществ, и залечивать любые раны. Желал ли я вернуть молодость? Конечно же, желал! Горел искренней страстью, непреклонной решимостью!

— Да, Ули! — засмеялась Незель. — Теперь ты, наконец, понял!

Я не ответил, продолжая себя накручивать, раздувая это желание, подбрасывая в этот разгоревшийся костёр новых дров. Незель приблизилась ко мне и вновь впилась мне в губы поцелуем. Я ответил на поцелуй, представляя, как буду целовать её потом, после ритуала, когда ей больше не придётся терпеть эту морщинистую обвисшую кожу, потускневшие глаза и седые редеющие волосы. Алое сияние окутало Незель. Её волосы заколыхались, словно плавая в толще воды, а тонкое платье развевалось, подхваченное невидимым ветром. Сияние перешло со жрицы на меня, я почувствовал нестерпимый жар, пронзающий тело до самого нутра. Я забыл о ритуале, о новом теле и даже о жене — мне хотелось сорвать с Незель одежды, подхватить на руки и овладеть ею прямо здесь. Я прекрасно понимал чуждость этих мыслей, их внешнее происхождение, но мне было совершенно всё равно. Мои ладони легли ей на ягодицы, я уже перестал сдерживаться, но она с нечеловеческой силой отвела мои руки прочь.

— Я буду тебя ждать, Ули, — сказала она, сделав шаг назад, — так что возвращайся побыстрее!

Я ещё раз её поцеловал, развернулся и подошёл к двери в ритуальный зал, которая автоматически скользнула в сторону. Бросив на Незель последний взгляд, я прошёл к большому алмазному цилиндру, наполненному тёмно-розовой жидкостью. Дверь за мной закрылась, щёлкнули замки, запирающие её изнутри, а по стенам пробежала рябь активации защитного барьера. Встав перед цилиндром, я ещё раз окинул взглядом ритуальный зал, прослеживая сложную серебристую паутину магических контуров, россыпи мерцающих кристаллов, башенки стабилизирующих артефактов и большой прозрачный шар с записанным в нём конструктом нового генома. Всё было, на первый взгляд, в порядке, да и как иначе, если я проверял и перепроверял каждую деталь множество раз?

Я неторопливо снял одежду и сложил её на место, свободное от ритуальных узоров. Протянув руку к управляющей пластине, я заколебался. Тело моё сотрясла лёгкая дрожь, а по спине прокатилась холодная волна страха.

Я разозлился, разозлился на себя самого. Страх убивает, но в данном случае он мог это сделать буквально. Страх и опасения — не те эмоции, что угодны Фаолонде, не те, которые позволят избежать опасностей и проведут сквозь многообразие вероятностей к окончательному успеху.

Я закрыл глаза и представил идеальный исход. Моё юное сильное тело, тело сверхчеловека не только по земным меркам, но и меркам мира Итшес. Здоровье и молодость, радость и беззаботность, любовь лучшей женщины в мире, которой теперь не придётся быть со мной «вопреки». Завершение ещё одной главы моей долгой жизни, после которой последует новое начало.

Хочу ли я этого? Да! Желаю ли всем своим сердцем, мечтаю ли об этом, вижу ли в своих снах? Да, тысячу раз да!

Я снова потянулся к пластине и послал в неё магию, на этот раз испытывая не страх, а нетерпение и предвкушение.

Серебристые контуры, оплетающие стены и пол засветились мягким огнём. Кристаллы, в которых хлынула элир их накопителей, полыхнули ярким светом. Сила, видимая только в магическом диапазоне, подхватила моё тело, подняла к высокому потолку и медленно опустила в жидкость. Я резко выдохнул из лёгких воздух и делал это до тех пор, пока перед глазами не потемнело. Затем сделал резкий вдох, преодолевая инстинктивное сопротивление. Розовая жидкость хлынула в горло, и меня охватил приступ паники. Я сосредоточился на своей цели — новом замечательном теле, и панику сменил гнев, гнев на то, что какие-то рефлексы встали на моём пути. Я вновь вдохнул и выдохнул, выпустив изо рта и ноздрей цепочку пузырей. Дышать жидкостью оказалось ожидаемо тяжело — пусть в ней и хватало кислорода, но в лёгкие она проходила очень медленно, мне постоянно казалось, что я сейчас задохнусь.

Жидкость, в которой я находился, засветилась изнутри, её прошила целая паутина магических плетений, сконцентрированных на моём теле. Кожа словно нагрелась, одновременно став холодной как лёд — нервные окончания слали в мозг самые противоречивые данные. А потом пришла боль. Сначала слабая, словно покалывание тысяч и тысяч маленьких иголочек, но она стала усиливаться и усиливаться до тех пор, когда от отчаянного крика меня стало удерживать только отсутствие воздуха. Я не боялся этой боли, наоборот, приветствовал её, как символ такого долгожданного преображения. Но, как и всякий нормальный человек, испытывать её не желал. Поэтому я воззвал к силе Ирулин, беззвучно произнеся молитву, и погрузился в сон.

Царство богини встретило меня всё теми же лиловыми облаками, но сегодня они были очень беспокойны, пребывая в непрерывной череде быстрых изменений. В ясном голубом небе, лишённом светила, яркие голубые линии очерчивали мою будущую молекулу ДНК, а многочисленные пометки, сноски и маркеры выделяли отдельные фрагменты генетического кода. Где-то вдалеке над горизонтом, словно в ускоренном воспроизведении протекал процесс роста единственной молекулы во взрослое тело, минуя стадии эмбриона, плода, младенца, ребёнка, подростка и юноши.

Всё эти спецэффекты не имели никакого отношения к происходящему в действительности. Я давным-давно просчитал конечный результат, отбросив кучу нежизнеспособных и ущербных вариантов. Но именно таким процессом развития и изменения подсознание отражало моё желание обретения молодости, синтезируя предыдущий опыт, как связанный с исцелением Мирены, так и обширную исследовательскую работу по подготовке к сегодняшнему дню.

Я упал в облака и долго смотрел, словно заворожённый, на рост и развитие своего тела. Мне хотелось бы, чтобы со мной оказались Кенира, чтобы снова навестила Ирулин, но я прекрасно понимал, что пока не время. Моё тело в реальности сейчас разлагалось на составляющие, магические потоки пронизывали его насквозь и перестраивали клетка за клеткой. Любые помехи ритуалу привели бы к неминуемой смерти — то, чем я сейчас являлся, удерживалось при жизни сложным комплексом реанимационных чар. Я знал, что Кенира попытается прийти позже, когда закончится активная фаза ритуала, ну а Ирулин… к сожалению, я слишком хорошо знал, как сильно выложилась она в прошлый раз, как вымоталась и сколько отдала себя, чтобы уберечь своего паладина от неизбежной гибели.

Возможно, тогда мне тоже мог помочь Фаолонде. Но в деликатном деле изменения самой души, самой человеческой сути, воздействие сразу двух богов могло оказаться фатальным. Ну а раз я принадлежал богине, той, кто исцеляет человеческие души, то и прибегал к её и только её помощи. Сейчас же ритуал был занят пусть и неимоверно более сложными, но всё-таки относительно грубыми вещами. Сила моей богини сейчас исцеляла и приводила в порядок, а Фаолонде просто вёл к максимально желаемому финалу.

Та жажда и нетерпение, которыми я себя обеспечил сам, намеренно изменив образ мыслей, со временем сделали ожидание совершенно невыносимым. Человек, пребывающий в Царстве моей богини, никогда не испытает скуку. Тут всегда есть чем заняться, существует бесчисленное количество мест, которые можно посетить, воспоминаний, чтобы пережить заново и фантазий, чтобы воплотить их в почти-что-реальность. Но сейчас у меня всё валилось из рук — не мог сосредоточиться на фильмах, в книгах я постоянно перечитывал одну и ту же строчку, а созданные мною пейзажи распадались дымом, стоило лишь на мгновение ослабить внимание. Поэтому я просто воспользовался одним из фундаментальных свойств сна, отключив сознание и пожелав проснуться лишь на следующий день.