Ворожея: Лёд и Пламень

— Куда ты меня тянешь? Отцепись, проклятая! Чтобы тебя бесы в болото утащили! Не смей! — Вопль Прошки разносился над всем болотом, пугая ворон.

Испуганная Вильфрида кинулась к берегу. Там стоял Прошка в одних штанах, встрепанный еще больше обычного, и отбивался веником от… Граньки. Кикимора упорно тащила его в сторону болота, что-то бурча себе под нос.

— Да когда я обещал?! Что ты несёшь?! Отпусти, говорю! Никаких жениться не было, лента что лента. Так подарил, порадовать. И бусину тоже. Ты чего выдумала? Отпусти, последний раз прошу! — охаживал он веником разъярённую Граньку, которая никак не хотела выпускать его лапу.

— И что вы тут устроили? — рявкнула Вила, подходя ближе.

Гранька гордо задрала голову, в спутанных волосах болталась алая лента, местами уже изрядно замызганная.

— Вот вчерась подарил, а замуж брать отказывается! — выпалила она.

— А ты чего по ночам в таком виде шатаешься? — ведьма переключила своё внимание на домового.

— А что сразу я? Как что, так Проша. Я вобще с банником сидел, кости кидал… — начал оправдываться домовой.

— И, судя по запаху, опять мою настойку лакал, да? — прищурилась Вила.

— Да её там на дне было-то, а эта…

— Ленту дарил? — вмешался Светозар.

— А ты к нам не лезь, — тут же оскалился домовой. — Не чужих то дело. Ну дарил и что?

— Так это ж как сватовство.

— Так я чтоб она не ревела, что сеть утопила, а она…

Ведьма хлопнула в ладоши.

— Тихо все, утром разбираться станем, а пока марш по избам своим. Все! — злобный взгляд достался даже Светозару.

Наутро притихший домовой даже из-за печки не вылез, когда Вильфрида притащила кикимору.

— Проша!!! — она постучала по столу длинными тонкими пальцами. — Выходи.

Кряхтя и охая, он бочком выполз из-под печки и осторожно приблизился к столу, а ну как опять уцепится.

— Вилька, я жениться не стану, я ей как другу, понимаешь, как сестре единоутробной, а она что удумала… — губы Граньки задрожали от обиды и гнева.

— Цыц оба. Ленту дарил? — она посмотрела на кикимору.

Та всхлипнула:

— Дарил.

— Что сказал?

— Сунул в лапы, не реви, говорит, сестрица, и пошел.

— Ну и какой жениться? Он тебе обозначил, подарок как сестре, третий, а ты что?

— А я что, что я? Люблю я его, может, это ты колода бесчувственная, тебе окромя этого болота да нас ниче и не надо, а я, может, счастия бабьего хочу! — Кикимора хлопнула дверью, выскочив из избы.

Если бы она знала, как больно её слова резанули по сердцу ведьмы, не только болото ей стало нужным.

— Эх ты, Прошка, Прошка, совсем извел бабу, — она покачала головой.

Прошка тоже из избы выскочил, сел на плетень и стал смотреть, как дрова князь рубит.

— Нет, ну вот ты мне скажи, а чего им, этим бабам, от меня надо? — Не имея другого слушателя, обратился он к Светозару.

Тот воткнул топор в чурбак, отер пот с лица и встал.

— Бабам же что надо? Повод для слёз. Уходит вой на рать — бабы в крик. Рожает? Бабы в крик. Свадьба? Бабы в крик, — он присел на бревно. — Так и тут, подарил ленту, значит, вниманием ее одарил, а она себе уже напридумала. А ты не хочешь, кочевряжишься, как она-то думает. Вот и итог. У них же в горшочках, — Светозар постучал пальцем по своей голове, — места много, вот там у них всякие мысли-то и народятся. Думают больно много, оттуда и беды все.

За спиной раздался голос Вильфриды.

— То-то я смотрю, у вас горшки одной кашей полны. Сперва сделаете, а как место освободится от думы сделанной, так кумекать начинаете. — Она посмотрела на князя. — Надевайся, в пещеру идти пора, аль думаешь, она сама к нам придёт?

Светозар натянул рубаху и стал обуваться. Ведьма тем временем повязала на голову платок да факел с собой прихватила, неча ему пока знать, что она умеет и магический огонь делать.

Дошли быстро, спуск она хорошо помнила, а потому дорогу нашла сразу. Воткнув факел в щель между камнями, осмотрелась: вон оковы валяются, а больше ничего. Где искать часть меча, непонятно.

Князь пошёл вдоль стен, пытаясь найти подсказку, и вдруг натолкнулся на руническую надпись.

— Вила, смотри, — позвал он девушку.

Руны были старые, почти истёртые, выбитые чем-то острым в камне, но прочесть удалось; и едва она закончила говорить, как вдруг один из камней в стене с тихим скрежетом отъехал в сторону, открывая проход. Потянуло стылым, застоялым духом, пахло пылью и сыростью.

— Пойдём, что ли? — Вильфрида повернулась к Светозару.

Тот кивнул и первым шагнул в тёмный проём.

Оказавшись внутри, они оказались в ещё одной большой пещере. Единственным источником света был факел Вильфриды, отбрасывающий причудливые тени на неровные каменные стены. Эта была сырой и холодной, а воздух тяжёлым, наполненным непонятным запахом.

Стены были покрыты странными символами и рунами, вырезанными в камне. Вильфрида провела пальцем по одному из них, и он засветился слабым, мерцающим светом.

— Древние руны, я таких даже не знаю, — прошептала она. — Они, наверное, охраняют это место. Магии полны.

Они продолжили путь, осторожно ступая по неровному полу. Вила шла первой, держа факел высоко над головой, освещая путь. Светозар шёл следом, оглядывался, это место словно давило.

Их шаги эхом разносились по пустой пещере, отражаясь от её каменных стен. Внезапно Вильфрида остановилась и прислушалась.

— Слышишь?

Впереди послышалось тихое пение. Князь кивнул.

— Поёт кто-то… Пойдём посмотрим, что ли?

Тот кивнул и первым шагнул в тёмный проём. Пол зала был выложен гладкими каменными плитами, а стены украшены сложными резными рунами. В центре зала стоял трон из тёмного камня, на нём сидела птица Алконост и тихо пела.

Алконост была прекрасна. Её перья переливались всеми цветами радуги, лицо её было красиво, руки тонки. Она сидела, закрыв глаза и сложив крылья поверх рук, будто яркие рукава платья.

Трон, вырезанный из цельного куска тёмного камня, украшенный искусной резьбой, каменьями, стоял он меж двух колонн из камней самоцветных, что светом освещали весь зал.

Заметив путников, птица замолкла и открыла глаза, протянула руки к ним.

— Вижу, князь ко мне пришёл,

В темноте меня нашёл.