Ворожея: Лёд и Пламень

Во Вручий отвезли шесть подвод, народу там было больше, но после подлости гостомысловой не так много, как раньше. Люди, измученные голодом, холодом, ещё не до конца оправившиеся от нападения нечисти, с недоверием смотрели на дружинников, сгружавших мешки у дома наместника. Но когда Горислав созвал людей и стал раздавать зерно, их лица посветлели. Они стали бить князю поклоны, желая ему долгих лет. Вильфриду тоже не обделили вниманием, желая ей родить наследника Светозару, видимо, и они её невестой его посчитали.

Представив себе их сына, к груди прижатого, Вильфрида почувствовала тепло на душе. Может, и правда стоит дать князю шанс? Она любила ребятишек и хотела своего. Посмотрела на Светозара: хорош собой, силён духом, чем не муж ей? Ну и что, что она ведьма? Князю это даже на руку: сможет помогать ему править землями, общаться с богами. Тот почувствовал её взгляд, обернулся, и улыбка коснулась его губ. Вила сразу отвела взор, нечего тому надежду раньше времени дарить, как закончат с Чернобогом, там и решит, а пока принялась рассматривать наместника. Было там на что глянуть.

Горислав был средних лет мужчиной крепкого телосложения, с суровым лицом, покрытым старыми шрамами. Видно было, что он многое повидал на своём веку. Но взгляд у него был добрый, к людям он относился с теплотой. Вила отметила его сильные, натруженные руки и пудовые кулаки. Понимала, что этот человек много сражался и не раз смотрел в глаза Маре. Но не озлобился он с того, а наоборот, стал ещё более чутким к чужой беде.

За неделю все селения снабдили зерном да домой возвернулись; пришло время и к встрече готовиться с Чернобогом. Вечером князь в баню сходил, приготовил рубаху, нянькой вышитую; во многих походах она его берегла, теперь и тут пусть поможет.

Жертву Перуну да Велесу принёс, просил силы в руках, крепости духа.

Решено было, что на горе Белой станут биться, там князь и призовёт супротивника, на зов не явиться он не сможет. Идти туда было не близко, а потому Светозар с Вилой на лыжах пошли, лошадей деть там некуда было. До вечера и добрались. Зажёг костры князь, подготовился и лёг спать; перед боем отдохнуть следовало, нечего уставшим в драку кидаться. А наутро начал звать Чернобога на честный бой, как положено, обряд провёл. Вскоре посреди поляны вихрь чёрный закружил. Чернобог появился весь в густом дыму, окружённый тенями. Вышел вперёд, высокий, крепкий; раздался глухой голос его:

— Звал меня, князь, так вот он я!

Светозар лишь меч достал из ножен; руны на нём светом синим да огнём загорелись. Молчит, смотрит лишь испытующе. Изготовился стоит, ожидает, что противник сделает. Чернобог тоже нападать не спешит, усмехается. Обошёл вкруг, оценивал будто.

Рассмеялся, хлопнул в ладоши.

— И как ты меня, червь земляной, победить хочешь? Аль не ведал, кого кличешь, ну тогда отпущу тебя, коль по неведению…

Молчит князь, только желваки на щеках заходили; сжал рукоять меча крепче.

— Молчишь? То и верно. Что ты мне сказать можешь, кто я и кто ты? И как осмелился только, аль ты думаешь, ежели ты меня мечом своим ткнёшь, так сразу Лель на земли твои придёт? Не бывать тому; Карачун и сам справится, даже если я силу утрачу.

За спиной его раздался хлопок, будто лёд на реке треснул; холодом сразу повеяло. На поляну ступил сам Карачун.

— Прав ты, брат, пора самому мне уже думать; ничего хорошего мороз не приносит, леший и тот скоро сгинет; порешил я боле не морозить древлян.

Рыкнул недовольно Чернобог; вылез же, кто его звал только. Но виду не подал; нечего смертным знать о их распрях.

— Делай как знаешь, то твоя забота, зиму приводить и уводить, а мне с человечишком разобраться надобно. Наглости набрался, на бой меня вызвал, а, значится, придётся ему и ответ держать.

Карачун меж тем словно стаял весь, показалось ведьме даже, что будто теплее сразу стало, может и сдержит слово, уйдёт зима с земель древлянских.

А князь всё на Чернобога смотрит, говорить тот горазд, а нападать не спешит, знает, что за меч в руках Светозара, одного касания хватит, чтобы сила утекать начала, а того кому хочется, сиди потом в Пекле, копи сызнова.

— Ну так что ж медлишь тогда? — князю порядком надоели пустые разговоры, решил к делу перейти. — Аль не так и смел ты? Меч, сам знаешь, непростой я добыл, мне бы тоже боязно было.

Разозлился Чернобог, аж глаза вспыхнули, да как он смеет его в трусости обвинить. Рассвирепел, голову наклонил и бросился на Светозара, меч выхватив будто из пустоты. Только Вильфрида за спиной и ахнула.

Светозар встретил удар Чернобога, отбивая его меч своим. Зазвенела сталь, заискрились руны, только искры во все стороны полетели. Князь извернулся, уклонился от меча Чернобога, тот вновь меч двумя руками обхватил, занёс над головой да хотел одним ударом развалить Светозара пополам. Вновь удалось князю ускользнуть, да мечом по голени резануть успел, захромал Чернобог. Сжал зубы, прищурился, потекла тьма по лезвию его меча.

Вильфрида рот рукой прикрыла, страшно было ужас как. Мечи мелькали, искры летели, звон стоял такой, что уши закладывало. И тут вдруг видит, замер князь, а перед ним женщина в годах стоит, утином вся скрюченная, за спину держится и говорит ему:

— Что ж ты, соколик мой, делаешь-то, разве ж так я тебя учила. Разве ж можно такое, богов гневить? Почитать их надобно, милый, — а сама всё ближе подходит.

— А ещё ты меня, нянюшка, головой своей думать учила, — проговорил он.

Размахнулся Светозар, рубанул мечом, дымом та рассеялась. Рассмеялся Чернобог, хлопнул в ладоши, а сам поодаль стоит.

— Разгадал ты задумку мою.

Вновь схватились, удары по всей горе разносятся. Исчез хозяин Пекла, будто и не было, а вокруг туман поднялся, стоит князь, озирается. Видит, из тумана суженая его идет.

— Пойдём со мной, незачем тебе жизнь свою губить. Уйдём в земли дреговичей, там жить станет, — а сама руки к нему тянет.

Вильфрида как-то увидала, что Чернобог ей прикинулся, а Светозар стоит, меч опустив, закричать хотела, но будто что горло её сдавило, не даёт позвать его, окликнуть. И такой страх её обуял, в груди будто сдавило чем. А князь уже меч из рук выронил, шаг навстречу мороку сделал. Закричала она тогда, скинула с себя наваждение. Почуялась вдруг в жилах сила невиданная. Слова заклятия сами собой полились, ударило в Чернобога силой её, откинуло в сторону, личину с него сорвав. Тут и с князя будто оторопь сошла. Подхватил меч, им из рук оброненный, бросился к супротивнику, занёс клинок, наметился прямо в сердце его всадить. Но замер, прямо перед ним вдруг ворон объявился, распахнул крылья, заговорил голосом женским, да таким холодным, что кровь в жилах от него застыла:

— Недоброе ты дело затеял, князь… Разве ж можно с богами своими так? — взмахнула птица крыльями, и князя отнесло, будто чем от Чернобога, да стужей повеяло. Ворон махнул вновь крыльями, повернул голову в сторону Вильфриды, каркнул и снова заговорил:

— Смогла-таки силу свою пробудить? И сразу с самим богом решила соперничать? Да не под силу это людям! Возгордилась ты больно, девка!

А Чернобог тем временем от князя отползать стал. Увидел то Светозар, снова к нему кинулся, только меч вновь занёс, как ворон громко и злобно закаркал, в лицо ему так и норовит вцепиться, пришлось ему отступить и прикрыть от пронзающего крика уши.