Ворожея: Лёд и Пламень

— Ах ты ж жаба земляная, — Прошка ухватил ту за зелёные волосы, полные спутанной тины, и принялся таскать по двору, отчего та злобно заверещала и вцепилась в его бороду своими грязными когтями.

Торяшка, сидевший на заборе и до того с ленью наблюдавший за происходящим, почесал за ухом и зевнул. «Ну сколько ужо можно, почитай, вторую седмицу только и делают, что дерутся, а кто Вильку спасать станет — непонятно». О чём он и сказал вслух, сплюнув на землю.

Опешившие от такой наглости духи и кикимора тут же набросились на него.

— А сам-то чего сделал, а? — вопила Граня, пытаясь достать коловершу, который разумно предпочёл перебраться повыше на крышу избы.

— А ну слазий! — орал домовой, пытаясь сбить того с крыши шишкой, но тот ловко уворачивался от его бросков.

— Самый умный сыскался? — банник упер руки в толстые бока и присматривал тоже, чем бы кинуть в Торяшку, чтоб, значится, не зазнавался.

Домовой понял, что тут ему ничего не светит, и вновь принялся таскать за бороду банника, который громко орал о том, что его убивают, размахивая при этом руками и пытаясь сбросить с себя противника. За всем этим шумом никто и не услышал, как на берегу с громким хлопком лопнул воздух и в открывшуюся прореху шагнули двое.

Вильфрида, услышав крики со двора, бросилась туда со всех ног, решив, что кто-то напал на её домочадцев. Светозар поспешил за ней, выхватив меч и на ходу проверяя его остроту.

Увидев перед собой дерущихся духов, ведьма сначала выдохнула от облегчения, а потом попыталась их разнять, за что и ей тут же досталось. Банник не глядя пнул её босой ногой в коленку. Охнув, девушка чуть не упала, но князь едва успел её подхватить, обхватив за талию.

— А ну тихо! — его зычный голос разнёсся над болотом, заставив духов замереть на месте.

Духи, услышав чужой голос, тут же отпустили друг друга и накинулись на чужака, даже не поняв, кто перед ними.

— А ты кто такой сыскался? Не видишь, у нас тут беда, ведьма пропала, — орал Прошка, повернувшись к той самой пропавшей ведьме и мотнув в её сторону головой. — Вилька, скажи ему… — он осёкся и бросился к ней. — Вилечка, вернулась. А я говорил, говорил!!! — вцепившись в её цветную поневу, он повернулся к кикиморе и остальным. — Позвать надо было, она и пришла!

Остальные тоже отмерли и заголосили от радости, тормоша Вильфриду и пытаясь утянуть каждый в свою сторону. Один коловерша, спрыгнув с крыши, тут же устроился на руках Светозара и довольно жмурился, когда тот почесал его за ухом.

— Ну, слава чурам, вернулась, — удовлетворённо проворчал банник. — А мы уж думали, совсем пропала.

Успокоив домочадцев, Вила направилась в избу и остановилась на пороге, охнув и прикрыв рот рукой. В избе всё было перевёрнуто: горшки валялись разбитые, будто ичетик прошёлся, но тому взяться неоткуда было, у Грани детей отродясь не водилось, а значит, погром устроили её домашние. Она обвела взглядом притихших за её спиной духов и тяжело вздохнула. Прошка, знавший её тяжёлый нрав, тут же скрылся за печкой; кикимора и вовсе с разбега в болото махнула, а банник разумно сбежал к себе.

— Тишка? — тихим, вкрадчивым голосом позвала ведьма упыря. — Это они тут сколько так беснуются?

— Седмицы две, наверно, — неуверенно ответил тот, заглядывая через её плечо в дом.

Тут Вильфрида заметила синяк под его глазом.

— А это откуда?

— От Прошки, — вздохнул упырь, вспоминая, как домовой кинул в него репой да прямо в глаз попал. — Я их разнять пытался, — пояснил он ведьме. — Да только куда там, — махнул он перепончатой лапой.

— Прошка! — голос Вилы не предвещал тому ничего хорошего, отчего из-за печки донёсся лишь сдавленный звук икоты. — Вылазь, кому говорю, порядки наводи давай!

Вновь икнув, домовой бочком, прижимаясь спиной к стене, опасливо показался наружу, а ну как бить станет, а он и так уже всеми битый. Но вроде бы пронесло; махнув мохнатой ручкой, начал своё домовское колдовство. По одному движению черепки с пола собрались обратно и вновь взлетели на стол — жаль, молока так не вернуть. Метла, вылетев из угла, принялась выметать мусор, накопившийся за время отсутствия Вильфриды; в лохани загремели миски да чаши. Вскоре изба блестела чистотой.

Наконец все смогли сесть за стол. Ведьма покачала головой, глядя на понурого домового. Тот, опустив голову, ковырял пальцем сучки в доске стола.

— И как вы до такого дошли? Чуть друг друга не поубивали? — Вила тяжело вздохнула, обводя взглядом сидевших перед ней духов.

Кикимора вскинулась было что-то ответить, но промолчала, банник тоже закрыл открытый было рот. Что тут ответишь, и правда, что это они чуть не убили друг друга.

— Эх вы, — ведьма вновь качнула головой.

— Вы меч-то сыскали? — подал голос с печи упырь.

— Сыскали, — ответил Светозар, всё также держащий на руках Коловершу. — Теперь в Искоростень пора, ждут меня там, — он перевёл взгляд на Вильфриду. — А без тебя я не сдюжу!

— Да как же я их брошу-то? — она усмехнулась. — Они ж тут снова всё перевёрнут.

— А ты не бросай, все вместе пойдём, — князь положил свою руку поверх её. Вила отдернула ладонь, пряча её под поневу, от его прикосновения будто жаром обдало.

— И куда их там? В твоём тереме свой домовой имеется, а Тишка и вовсе упырь, его горожане на вилы подымут.

— А я вам терем сыщу, с высоким тыном, будете там жить. А Тишке учителя сыщу, чтобы не просто ножичком чикал.

Предложение князя упырю больно по нраву пришлось, отчего тот сразу начал узелок собирать.

— А я чего, тута останусь? — Кикимора поправила изрядно потрёпанный в драке венок. — Я, ежели что, могу морок накинуть и вот так, — она крутанулась, и перед князем уже стояла миловидная женщина лет сорока, невысокая, худощавая, в цветастом платке. Тоненький нос её чуть подрагивал, а сухонькие ручки теребили край темно-зелёной поневы. И не скажешь так сразу, что нечисть перед тобой стоит, баба как баба. Она поправила платок и показала язык домовому. Тот в долгу не остался и через секунду на лавке умывался толстый чёрный кот, сверкая жёлтыми глазами. Дескать, я тоже что-то умею. Обернувшись обратно, он сплюнул собранную во рту шерсть.

— Тьфу, пакость какая, — он нервно дёрнул плечом. — Но ежели надо, я так долго могу, — похвалился домовой.

Тишка вздохнул, морок наводить да в кота превращаться он не умел, так и оставят его тут, как самого бесполезного. Князь мысли упыря угадал и успокоил, что никто никого тут не бросит, ежели Вила пойти согласится, а ему найдут мастера, что молчать умеет, а чтоб в городище мог сходить, так то сама ведьма морок накинет на него. Ведьма тем временем задумалась, домочадцы с затаённой радостью в глазах ждали её решения, больно им в городище хотелось, а чего ради них не сделаешь. Но условие своё поставила. Князь руки к ней не тянет, про суженую не болтает, поможет ему земли спасти, а там уже тогда и поглядят.