Восхождение

Я внутренне возликовал. Вождь сам подвел разговор к главной теме.

— Вы абсолютно правы, товарищ Сталин, — я достал из портфеля большую карту и развернул ее на столе. — Поэтому я предлагаю создать новую нефтяную базу в глубине страны. Так называемое «Второе Баку» между Волгой и Уралом.

На карте были отмечены перспективные районы Татарии, Башкирии, Куйбышевской области. Красным обведена территория вокруг Бугульмы, где мы уже начали бурение и добычу.

— Недавно скважина номер восемь дала фонтан с дебитом более ста тонн в сутки, — сказал я. — Нефть высокосернистая, но с учетом наших новый технологий по очистке, отлично подходит для получения топлива для военных.

Сталин наклонился над картой, внимательно изучая обозначенные районы.

— И каковы предварительные оценки запасов? — спросил он.

— По моим расчетам, совокупные запасы этого региона составляют от двенадцати до пятнадцати миллиардов тонн, — ответил я, указывая на карту. — Это несколько крупных месторождений, объединенных в единый нефтегазоносный бассейн.

Сталин поднял на меня недоверчивый взгляд:

— Пятнадцать миллиардов? Не слишком ли оптимистично?

Я ступил на скользкую дорожку. Но обратного пути нет.

— Нет, товарищ Сталин. Я опираюсь на детальный геологический анализ. Вот здесь, — я указал на район будущего Ромашкинского месторождения, — по моим оценкам, около пяти миллиардов тонн. Эта нефтеносная структура одна из крупнейших в мире.

Я последовательно показал на карте другие ключевые точки:

— В районе Ишимбая примерно двести пятьдесят миллионов тонн. Здесь, вблизи Туймазов около миллиарда. В Арланском районе полтора миллиарда. Шкаповское месторождение примерно пятьсот миллионов. Не считая месторождений Самарской области, Пермского края, Оренбуржья, это еще около четырех с половиной миллиардов тонн.

Сталин продолжал внимательно смотреть на карту, его пальцы медленно двигались от одного обозначенного района к другому. Я не стал ему говорить, что для сравнения, запасы «Второго Баку» вполне сопоставимы с запасами крупнейших мировых месторождений.

Например, Аль-Гавар в Саудовской Аравии оценивается примерно в двенадцать миллиардов тонн, Большой Бурган в Кувейте — около одиннадцати миллиардов. Сейчас геологи еще не знают об этих месторождениях, но «Второе Баку» находилось в одном ряду с этими гигантами и значительно превосходило и Дацинское месторождение в Китае, о котором я говорил ранее.

— При такой богатой кладовой под боком, зачем нам вообще беспокоиться о китайской нефти? — прищурился Сталин. Он подумал о том же, что и я.

— Стратегическое преимущество, товарищ Сталин, — ответил я. — Контроль над энергетическими ресурсами в разных регионах дает политические и экономические рычаги. К тому же, при правильной организации добычи «Второго Баку» к 1940 году мы можем выйти на объем в двадцать — двадцать пять миллионов тонн ежегодно, что кардинально изменит энергетический баланс страны и обеспечит полную независимость даже в условиях возможной блокады.

Сталин выпрямился, его взгляд стал острее:

— На чем основаны ваши прогнозы? Не слишком ли оптимистичны цифры? Это опять ваши так называемые «озарения»?

Я кивнул.

— Не только на этом. А еще на комплексном геологическом анализе, — я положил перед ним папку с отчетами. — Данные сейсмической разведки, результаты первых бурений, анализ керновых проб. Все говорит о наличии масштабных нефтеносных пластов на глубине от тысячи до двух тысяч метров. С турбобурами эти глубины вполне доступны.

Сталин пролистал страницы отчета, задерживаясь на ключевых графиках и таблицах.

— Допустим, — произнес он наконец. — Что нужно для полномасштабного освоения этих месторождений?

Я ждал этого вопроса и был готов.

— Во-первых, создание единой организационной структуры. Специального управления по разведке и разработке нефтяных месторождений между Волгой и Уралом. Во-вторых, выделение материальных ресурсов. Металла для буровых вышек и оборудования, транспорта, строительных материалов. В-третьих, кадры. Инженеры, геологи, буровые мастера.

Я перечислил конкретные цифры необходимых ресурсов, сроки и этапы реализации проекта. Сталин внимательно слушал, не перебивая.

— Также крайне важно создать научно-исследовательский институт нефти и газа в Москве, — добавил я. — Для координации всех исследований и разработки новых технологий добычи и переработки.

— Для всего этого потребуются значительные средства, — заметил Сталин. — Откуда их взять в условиях напряженного бюджета?

— Проект окупится очень быстро, — уверенно ответил я. — Первая нефть пойдет уже через полгода после начала активной фазы работ. К концу 1932 года добыча может составить до миллиона тонн, а к концу пятилетки — не менее пяти-семи миллионов. Кроме того, часть средств можно получить за счет возврата похищенных денег из Азнефти.

Сталин задумчиво забарабанил пальцами по столу, его взгляд стал отстраненным, будто он мысленно просчитывал какую-то сложную комбинацию.

— Мы уже обсуждали этот проект, товарищ Краснов, — медленно произнес он, — вместо отдельного управления по вашему так называемому «Второму Баку» мы создадим более масштабную структуру. Объединенный нефтяной трест «Союзнефть», который включит в себя все активы Азнефти, новые месторождения между Волгой и Уралом, а также предприятия бывшей «Южнефти» Студенцова.

Я с трудом скрыл внезапное волнение. Неужели получится? Это даже больше, чем я рассчитывал получить сегодня.

— Единая структура действительно позволила бы лучше координировать работу всех нефтяных предприятий страны, — осторожно заметил я. — И оптимизировать распределение ресурсов.

— Именно, — Сталин подошел к карте. — Единое управление, единая стратегия, единые стандарты. От геологоразведки до переработки и сбыта.

Он повернулся ко мне, прищурив глаза:

— Помните наш разговор о «контролируемом НЭПе» как инструменте индустриализации? Возможно, «Союзнефть» может стать экспериментальной площадкой для этой модели.

Я внутренне напрягся. Сталин сам выводил разговор именно к той теме, которую я долго готовил, но не решался предложить открыто.

— Это было бы очень эффективно, товарищ Сталин, — ответил я. — Хозрасчет, материальная заинтересованность работников в результатах труда, оперативная самостоятельность руководителей подразделений, при сохранении государственной собственности и жестком стратегическом планировании.

— И кто, по-вашему, должен возглавить такой трест? — Сталин испытующе смотрел мне в глаза.