Восьмая могила во тьме

– Рожать? – взвизгнула я. – Ни за какие коврижки!

– Милая, у нас может не быть выбора. А значит, мы должны быть готовы ко всему.

– Как бойскауты…

– Как бойскауты.

– О’кей, постараюсь.

– Для начала снимем с тебя штаны.

– Ну уж нет, - заартачилась я. – У нас тут зрителей полно.

– И не меньше простыней, - улыбнулась Дениз.

С ее помощью я все-таки встала на колени, и мы сняли с меня штаны

– А не могут меня поднять на этих простынях?

– Нет, слишком рискованно. Вдруг ты снова упадешь?

– Ты могла упасть на меня. Это, значит, не было рискованно?

– Риск риску рознь, Чарли. Спустить меня к вам с ребенком было менее рискованно, чем оставить тебя здесь одну. Но поднимать тебя на простынях, когда ты в любой момент можешь снова упасть, просто-напросто неоправданный риск. А это еще что такое? – вдруг спросила мачеха, показав куда-то влево.

Класс. Я сидела на черепе.

– Так вот в чем дело! Крышка моему копчику.

– Это же…

– Череп, да. Надо всем рассказать. Тут два трупа.

Даже в темноте Дениз заметно побледнела. И это было круто!

– В обморок не грохнешься? – спросила я.

– Нет, все в порядке. Надо подстелить под тебя простыню. Потом проверю, как у тебя дела.

Пришлось покреативить, но в конце концов простыня оказалось подо мной, а Дениз надела перчатки из чемоданчика Повитухи-Кэтрин.

– Можешь чуть-чуть выпрямиться?

Схватившись за торчащий корень, я, как могла, выпрямилась. Ослепительная боль не заставила себя ждать. Болело все тело, но Дениз как-то исхитрилась просунуть мне руку между ног.

– Итак, у тебя раскрытие – семь сантиметров.

– Уже надо тужиться? Не хочу тужиться раньше времени. Мне тут такого понарассказывали…

Даже здесь меня приятно обволакивало жаром Рейеса.

– Сколько она пробыла без сознания? – спросила Дениз у Куки.

– Около часа.

– Сколько?! – обалдела я. – А как будто несколько минут прошло.

Я снова уперлась руками в дно колодца и уткнулась лбом в колени Дениз. Схватка кольцом боли сковала живот, словно я бутылка кетчупа, которая дышит сквозь крепко стиснутые зубы. Сами по себе руки сжали простыню в кулаки, пока боль не начала отступать.

– Чарли, - сказала сверху Куки, - поверить не могу, что это происходит на самом деле.

– Ага, я тоже.

– А помнишь, как мы с тобой ходили в кино, и там какая-то женщина начала рожать, но не хотела уходить, чтобы не пропустить конец фильма? А потом бабах – и было уже поздно?

– Помню, конечно. Дикость чистой воды. Да и фильм закончился отстойно.

– И не говори!

– Не хочешь поделиться, что ты вообще здесь забыла? – поинтересовался Рейес.

– За тобой следила.

– Зачем?

– Ты втихаря сбежал и…

Казалось, от боли меня вот-вот разорвет пополам. В голове билась только одна мысль: почему, бога ради, женщины занимаются этим тысячи лет? Это же варварство какое-то! Пытка! Никогда в жизни, пока буду жива, не захочу проходить через это снова. Так что у Пип нет выбора. Она просто обязана быть суперской.

– И что? – спросил Рейес.

Само собой, я понимала, что все они делают. Пытаются отвлечь меня от боли и вообще от сложившейся ситуации.

– И опять встретился с Ангелом.

– А вот меня впутывать не надо, - заявил мой главный детектив.

– Ангел! – радостно выдохнула я, потому что на самом деле была рада его видеть. Точнее слышать, раз уж утыкалась физиономией в ширинку Дениз. – Зачем ты встречался с Рейесом?

– Не скажу. Он пострашнее тебя будет.

Я чуточку приподнялась, только чтобы наградить его злым взглядом.

– Ты явно плохо меня знаешь.

– Я б к тебе спустился, но с деторождением завязал давным-давно.

– Трусливая какашка!

– И горжусь этим.

– Я бы все тебе выложил, - сказал Рейес. – У тебя ведь в заложниках мои трусы. Выбора бы не было.

– Значит, сейчас ты без трусов?

– У тебя высокое давление, - подала голос Дениз, проверив меня одной из тех штук, что надеваются на запястье и дико меня зачаровывают, и посмотрела вверх: - Нужна веревка.

– Нашли! – крикнула в ответ Эмбер. – Правда, хозяин веревки не хотел отдавать ее просто так. Не верил, что у нас в яме беременная женщина, поэтому пришел с нами. Чтобы помочь.

– Ну, привет! – крикнул мне сверху какой-то мужчина. Судя по акценту, индеец. – Кажется, нам тут помощь профессионалов не помешает.

– Ага, здрасьте, - поздоровалась я. – Дико извиняюсь, что я тут без штанов и все такое.

– Если твой муж не возражает, я тем более.

На этот раз меня попыталась разорвать пополам схватка помощнее, чем все ее предшественницы. Не выдержав, я простонала сквозь зубы и попыталась дышать размеренно, но не помогало.

– Нужна веревка! – повторила Дениз.

– Готовлю, - отозвался Рейес.

– Нашел доску! – крикнул подбежавший Ош и положил поверх колодца здоровенную доску.

– Ну и зачем? – еле выдавила я. – Сломается, как и крышка.

– Не сломается. Эта с твоего кухонного стола.

– Тогда, может, и выдержит. – Меня скрутило в три погибели. Я так сильно сжала кулаки, что проткнула ногтями кожу на ладонях, и сказала Дениз: - Давит сильно. Ужасно хочется тужиться.

– Ладно, солнышко. – Придержав за плечи, она опять засунула руку мне между ног. – Ты уже готова. Если хочешь тужиться, вперед.

– Но нас ведь могут вытащить…

Мачеха покачала головой:

– Поздно. Придется сделать это здесь.

– Я не хочу, чтобы мой ребенок родился в колодце, - процедила я, гневно глядя на Дениз.

– Понимаю, - отозвалась та, и в этот самый момент я начала тужиться изо всех сил. Потому что не могла иначе.

Дениз рассказывала, что нужно делать. Тужиться, считая от одного до десяти, потом отдыхать. Опять тужиться под счет до десяти, снова отдыхать. В какой-то момент я вспомнила, что она не занималась этим много лет. Все могло измениться. Может быть, дети сейчас рождаются по-другому. Может быть, десять – уже не магическое число. Только спорить с Дениз я не могла. Хотя бы потому, что вообще с трудом говорила.