Воспарить к небесам

— Надеюсь, вы сделали так, как я просила, и не строили никаких планов, потому что сегодня вечером у нас ужин, а потом мы вместе смотрим кино. «Несколько хороших парней». Как видите, у меня есть диван, так что мы все можем сесть поближе к телевизору. А еще есть столики.

Я наклонила голову в противоположную сторону, привлекая их внимание к дивану.

А также ко всему, что сделала.

Диван был необычной покупкой по Интернету, но он был идеальным. С низкой спинкой, но очень глубоким, с широкими подлокотниками и толстыми, приземистыми деревянными ножками. Он был из верблюжьей саржи, и на нем было множество чудесных подушек, таких же, как на кресле. Диван был таким длинным, что на нем легко поместились бы оба моих ребенка, даже если бы вытянулись в полный рост (и на некотором расстоянии друг от друга).

Кроме того, перед ним стоял низкий, широкий, прямоугольный деревянный сундук, который я использовала как журнальный столик. Я отыскала его в антикварном магазине у бухты. А дизайнер интерьера Джози заказала одному из своих краснодеревщиков очень длинный и низкий медиа-центр. Он стоял под висящим телевизором и имел полки для всего оборудования, несколько ящиков и еще несколько полок для размещения CD и DVD-дисков.

А стены были выкрашены в теплый, но нейтральный бежевый цвет. Около дивана стоял еще один столик, тоже сундук, более высокий и квадратный, а посередине — квадратный кофейный столик, не деревянный, но такого же цвета, потертый и красивый.

Повсюду стояли подсвечники, витые стеклянные и приземистые круглые оловянные, разной высоты с толстыми свечами, вперемешку с безделушками, которые я не продала, потому что они были из нашего дома в Ла-Хойе и имели для нас значение, и невероятное количество фотографий в рамках, расставленных на низком медиа-центре под телевизором.

Мне нужны были гравюры для стен и одеяла, чтобы уютно устроиться под ними, когда начнет холодать. Кроме того, мне по-прежнему нужен был новый обеденный стол, который я никак не могла подобрать.

Но все вместе смотрелось замечательно.

Создавая эффект теплоты. Богатства, не имеющего никакого отношения к деньгам (но все же имеющего). Все выглядело так маняще. Радовало глаз. Очень комфортно. И даже при всем окружающем великолепии, стильной, современной кухни с ее гранитными столешницами, приборами из нержавеющей стали и сказочными светильниками, великолепным видом за массивной стеной окон, это не было внушительным, подавляющим или сильно бросалось в глаза.

Все говорило о том, что вы можете сесть, расслабиться и наслаждаться.

Это была вся я.

Я продолжала раскатывать печенье, выкладывать его на противень и болтать с детьми.

— Завтра я поведу вас за покупками. — Я покачала головой, помахала им мучной рукой и продолжила: — Имейте в виду, я не хочу, чтобы вам приходилось таскать сумки с вещами сюда и обратно к отцу. Я имею в виду шампуни. Бигуди. Пижамы. Какую-нибудь одежду, если хотите. Эти вещи. Я просто хочу, чтобы вы сделали все возможное за то короткое время, что у нас есть, чтобы это место стало для вас домом. Так что, вот чем мы займемся.

Я этого хотела. Подумала, что так было бы хорошо. Оба моих ребенка любили ходить по магазинам, даже Оден. И я хотела, чтобы они почувствовали, когда приедут ко мне, что возвращаются домой.

Я также хотела отвезти их в «Дом Голубки».

Однако, как ни печально это признавать, я не знала, будут ли они так же очаровательны и почтительны к старикам, как Эшлинг и Киллиан.

Я знала, они не будут ласковы и почтительны со мной, и я не хотела, чтобы обитатели дома видели это. Я также не хотела, чтобы это сбило их с толку, учитывая, что Эшлинг и Киллиан не были моими детьми, а эти двое были.

— Завтра мы сходим поужинать, а потом пойдем в кино, — продолжала я. — А в воскресенье отправимся в одно место, что я обнаружила, где делают удивительную уличную мебель. Это не так уж далеко, примерно полтора часа езды, но именно туда мы и направимся.

Я положила шарик теста на ткань и посмотрела в их сторону, убедившись, что они не двигаются. Олимпия смотрела на мои руки. Оден наблюдала за мной.

Я не прекращала говорить.

— Знаю, погода здесь скоро изменится, так что мне, вероятно, не стоит беспокоиться о террасе до следующего года. — Я ухмыльнулась. — Но я уже давно не испытывала на себе смену погоды. И с нетерпением жду этого момента. И зная, каково это было в Бостоне и Лексингтоне, я понимаю, что к тому времени, когда снова наступит лето, я буду готова наслаждаться пребыванием на террасе.

Мои дети ничего не сказали.

Я все не прекращала говорить.

— Так что, вот. Таковы наши планы на эти выходные. Звучит неплохо?

— А папа на тебя накричал? — коротко спросил Оден.

Я застыла, услышав его вопрос, но тут же перевела взгляд на дочь и увидела, что она шаркает ногами и кривит губы.

Она рассказала брату все, что слышала.

Я снова посмотрела на Одена, даже не зная, как с этим справиться.

— Да, милый, — честно ответила я.

Его челюсть напряглась, а кадык дернулся, прежде чем резко сказать:

— Он пришел сюда и высказал тебе все в лицо.

Хотя я и подозревала (хотя и надеялась, что это не так), что Мартина и Конрад меня подставляют и подставляли (часто), я не была им под стать.

— Думаю, мы все знаем, что до моего приезда в Магдалену я дала твоему отцу повод злиться на меня, — мягко напомнила я ему.

— Ты была здесь одна? — воинственно спросил Оден.

— Ну да, милый. Я тогда никого не знала…

— Ты была здесь одна, — повторил он, на этот раз с явным раздражением в голосе.

Я полностью повернулась к ним — руки в муке и все такое.

— Да, — ответила я.

— Ты ешь? — спросил Оден более агрессивно, меняя тему разговора, что заставило мою голову дернуться.

— Что, прости?

— Ты слишком худая, — раздраженно сообщил он мне. — Почему ты не ешь?

— Я… — я покачала головой. — Я немного похудела, но…

— Ты супер-тощая, мама, — выпалил он.

Боже.

Он назвал меня мамой.

Он так давно не называл меня мамой, что мне стало больно.

Смертельно.

Я не разразилась слезами счастья.

— Я была очень занята, когда приехала сюда, милый. Я потеряла счет тому, что ела. Знаю, я немного похудела, но я снова буду есть. Обещаю.

После моих слов Олимпия слегка подвинулась к брату и спросила, словно обвиняя:

— Ты встречаешься с кем-то?

Я уставилась на свою девочку.

Как она могла узнать?

Должно быть, она увидела больше того, что произошло между Бостоном, Микки и мной, чем я думала.