Воспарить к небесам

Вернувшись домой, Пиппа постучала в дверь моей комнаты и крикнула:

— Мама! Я вернулась!

А я ответила:

— Хорошо. Надеюсь, вам было весело!

На что она ответила:

— Да! Спокойной ночи.

Оден не постучал в мою дверь, но я не ложилась спать, пока он не вернулся домой.

Сейчас было утро, и, если не считать Полли, выходные удались на славу, а я все еще парила.

— Что это? — спросил Оден.

Я отвернулась от приготовления теста для блинов и увидела, что он смотрит на мой ноутбук.

— Просто провожу кое-какие исследования по возможному сбору средств, о котором подумываю, — сказала я ему.

Это была чистая правда.

Однако тонкость заключалась в том, что я пыталась найти то, что, по моему мнению, было легко найти, хотя я никогда не искала ничего подобного. Вся информация находилась в государственных архивах. Финансовые счета города Магдалены.

Я не знала, что мною движет, и смогу ли понять, что нашла это, когда найду.

И все же я хотела знать, какую сумму выделяют пожарным.

В городе было чисто. Кросс-стрит и набережную украшали цветы. Декорации на Четвертое июля использовались несдержанно, но выглядели привлекательно. Дороги были хорошие. В городе действовал небольшой полицейский участок по своему возрасту, размеру и старинному зданию, напоминавший пожарную часть. Была обширная программа переработки отходов.

Но в этом городе водились деньги. Недвижимость на прибрежье, которая, как я знала по опыту, стоила очень дорого. Бизнес в магазинах, крайне недешевых, процветал, потому что кто-то регулярно им покровительствовал. Рестораны были очень хороши.

Каждый платил налоги, и только с налогом на имущество из бюджета должно было выделяться денег больше, чем на цветы, праздничные украшения, приличные дороги (которые, возможно, вообще не были заслугой города, а относились к округу или даже штату), переработку отходов и чистоту улиц.

— То, что ты сделала для этих мальчишек-боксеров, было круто.

Мои мысли о финансах города вылетели в окно, когда я устремила взгляд к сыну.

Голос у него был странный.

Не заспанный.

Печальный.

Когда я поймала его взгляд, то увидела в нем отражение его тона и почувствовала, как сжалось сердце.

— Мой друг Джо и его младший брат, оба состоят в этой лиге, хотя Джо входит в группу постарше. Но семья Джо не купается в деньгах. Они не могут позволить себе перчатки, шорты и все остальное, что им нужно. Думаю, так же как и в борьбе, не весело надевать потный шлем после сотни других парней пользовавшихся им до тебя, даже если он чистый.

Я посмотрела на сына, чувствуя себя очень хорошо, но ничего не сказала.

— Джо был в полном восторге, что ты собрала столько денег. Ему это нравится. Боксировать. Он в лиге уже пять лет. Говорит, что в этом году, с этими деньгами, он станет лучшим.

— Ну, сейчас я чувствую себя еще счастливее, чем прежде, — ответила я.

— Это было круто, — тихо повторил он.

Вместо того чтобы заплакать, я нежно ему улыбнулась.

— Я вел себя как мудак, — прошептал он.

Наш разговор зашел о том, чего я не хотела, чтобы сын касался.

У меня защипало в носу, и я прошептала в ответ:

— Оден. Не надо.

— Если подумать, у тебя были на то причины, — сказал он.

— Да, — согласилась я. — Но я должна была защитить вас от этого.

— Наверное, — пробормотал он неубедительно.

Я придвинулась ближе к нему и заявила:

— Мы все двигаемся дальше. С прошлым покончено. Оно позади. Сейчас — это сейчас. И сейчас хорошо. Так что давай не останавливаться на достигнутом, дорогой.

Он склонил голову набок, избегая моего взгляда, и, похоже, хотел что-то сказать, но промолчал.

— Я могу держаться настоящего.

— Хорошо, — ответила я.

Он поймал мой взгляд.

— Ты счастлива?

Я ободряюще ему улыбнулась.

— У меня все отлично, малыш. Очень, очень хорошо. И да, я счастлива. — Это не было ложью. Но я должна была увести его от этого разговора. — Ну что, хочешь вафель или как?

Его губы дрогнули, и он спросил:

— Где вафельница?

— Шкафчик рядом с раковиной.

Я принялась за работу. Сын достал для меня вафельницу. Затем он налил сок и сел на табурет.

— Ничего, если я приду и зависну у тебя, чтобы посмотреть что-нибудь из своих программ? — спросил он, и мое сердце подпрыгнуло, когда он продолжил: — У Мартины записана куча ерунды, так что мы с Пип многое пропустили.

Эгоистичная, одержимая видеорегистратором Мартина.

Но он только что упомянул ее, не напрягаясь по этому поводу, так что это было признаком того, что он верил, что я пережила трудные времена, как и он.

А это означало всё.

— Конечно, — небрежно ответила я. — Просто предупреди, что приедешь.

— Круто, — пробормотал он.

Я как раз выливала первую вафлю на жаровню, когда из своей комнаты вышла Пиппа почти в том же наряде, что и сын, только футболка была бледно-желтого цвета, а штаны — в желтую, зеленую и персиковую клетку.

— Доброе утро, милая, — сказала я. — Хочешь вафель?

Она ошеломленно смотрела на вафельницу, пока шла на кухню и садилась на табурет.

Только тогда она сказала:

— Да.

Я опустила крышку и едва удержалась, чтобы не закружиться на месте.

— Тебе нужен обеденный стол, или это место забито, чтобы ты устраивала там буддийскую медитацию? — поддразнил Оден.

Я ухмыльнулась ему.

— Меня выдал обеденный стол.

— Он тебе понадобится, когда дядя Лори, Мерсер и Харт приедут на День Благодарения, — заметил Оден.

Совершенно верно.

Настало время сделать покупку обеденного стола главной миссией.

— Просто чтобы вы знали, я разговаривала с дядей Лори, и они подумывают об этом, но тетя Мэриэль тоже может приехать.