Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Восставшие из пепла. Как Красная Армия 1941 года превратилась в Армию Победы
Шрифт:

«Леонид Александрович Говоров… пользовался в войсках заслуженным авторитетом. Ему принадлежала выдающаяся роль в битве за Москву. Тогда он командовал 5-й армией, оседлавшей Минскую автостраду А в 1943 году под его командованием войска Ленинградского фронта во взаимодействии с другими фронтами разорвали блокадное кольцо, мертвой хваткой охватившее город Ленина. Малоразговорчивый, суховатый, даже несколько угрюмый с виду, Говоров производил при первой встрече впечатление, не очень выгодное для себя. Но все, кто служил под началом Леонида Александровича, прекрасно знали, что под этой внешней суровостью скрывалась широкая и добрая русская душа».77

Эхом откликаясь на это суждение, Жуков позже заметил:

«По моим наблюдениям, из командующих фронтами И. В. Сталин больше всего ценил Маршалов Советского Союза К. К. Рокоссовского, Л. А. Говорова, И. С. Конева и генерала армии К Ф. Ватутина… Л. А. Говоров, отлично знавший артиллерийское дело. Да и не только артиллерию, он прекрасно разбирался и в оперативно-тактических вопросах.»78

1943 год. После того, как Красная Армия в ноябре 1942 года под Сталинградом вновь перехватила стратегическую инициативу в новой зимней кампании, структура действующих советских фронтов стабилизировалась, и чехарда на уровне их командования значительно уменьшилась. Эта тенденция сохранялась на протяжении лета 1943 года – особенно после Курской битвы, когда Сталин уже распознал и отобрал новую команду компетентных командующих фронтами, которые и приведут Красную Армию к победе в 1945 году.

В январе 1943 года Красная Армия начала боевые действия силами 12 фронтов: Карельского, Ленинградского, Волховского, Северо-Западного, Калининского, Западного, Брянского, Донского, Воронежского, Юго-Западного, Южного (до 1 января 1943 года – Сталинградского) и Закавказского. В зимнюю кампанию 1942–1943 годов Ставка 24 января 1943 года преобразовала Северную группу войск Закавказского фронта в Северо-Кавказский фронт, а 15 февраля создала из бывшего Донского фронта Центральный фронт.79

Сразу после завершения зимнего наступления Ставка спешно возвела новую стратегическую оборону, готовясь к возобновлению наступательных действий летом 1943 года. В этот период она в середине марта ненадолго переименовала Брянский фронт сперва в Курский, а потом в Орловский, а 28 марта и 6 апреля соответственно создала новый Брянский и Резервный фронты. 15 апреля последний был преобразован в Степной военный округ, став ядром нового стратегического резерва. Наконец, в ходе Курской битвы Ставка 9 июля превратила Степной военный округ в Степной фронт. Он должен был остановить наступление вермахта на Курск, а затем возглавить последующее стратегическое наступление.

Когда Ставка осенью 1943 года расширила свои наступательные действия, она реорганизовала и переименовала многие из действующих фронтов в соответствии с их изменившимися задачами и географическими зонами ответственности. Соответственно, 10 октября был упразднен Брянский фронт, а его войска переданы Западному и Центральному фронтам. Впоследствии Ставка переименовала 20 октября Прибалтийский фронт во 2-й Прибалтийский, Калининский фронт – в 1-й Прибалтийский, Центральный фронт – в Белорусский, а Воронежский, Степной, Юго-Западный и Южный фронты – в 1-й, 2-й, 3-й и 4-й Украинские. И наконец, 20 ноября Ставка расформировала Северо-Западный фронт и преобразовала Северо-Кавказский фронт в Отдельную Приморскую армию. Кроме того, хотя Закавказский фронт продолжал действовать как фронт, Ставка в феврале 1943 года дала ему обозначение недействующего.

Несмотря на частые изменения обозначений и попытки Ставки перестроить в марте-апреле структуру своих фронтов в районе Курска, количество действующих фронтов Красной Армии снизилось с 12 на 1 января 1943 года до 11 на 31 декабря.80 С учетом 12 генералов, командовавших фронтами с 1942 года, в 1943 году фронтами командовали в целом 19 генералов. Из них 11 –

Л. А. Говоров, К. А. Мерецков, С. К. Тимошенко, И. С. Конев, М. А. Пуркаев, И. X. Баграмян, К. К. Рокоссовский, Н. Ф. Ватутин, Р. Я. Малиновский, Ф. И. Толбухин и И. В. Тюленев – постоянно служили командующими фронтами или представителями Ставки до самой своей смерти или до конца войны, а еще два – А. И. Еременко и И. И. Масленников – закончили войну в должности командующих фронтами после того, как с успехом командовали армиями. В результате 13 (68 %) из маршалов или генералов Красной Армии, командовавших в 1943 году фронтами, проявили себя достаточно хорошо, чтобы закончить войну в этой же должности – по сравнению с 32 % в 1941 году и 52 % в 1942 году.

Кроме того, шестеро (32 %) из маршалов или генералов, командовавших в 1943 году фронтами, позднее руководили аналогичными объединениями менее долгий срок, прежде чем погибнуть в бою или закончить войну на более низком командном уровне или на штабных должностях – в противоположность 60 % в 1941 году или 48 % в 1942 году. В число этих шестерых входили П. А. Курочкин (закончил войну, командуя армией), В. А. Фролов и М. А. Рейтер (командовали военными округами), В. Д. Соколовский (заместитель командующего фронтом), М. М. Попов и И. И. Петров (начальники штабов фронтов). Наконец, Н. Ф. Ватутин погиб в начале апреля 1944 года, получив смертельную рану в столкновении с враждебными партизанами [152] . Таким образом, к лету 1943 года Сталин распознал ядро своей команды-победительницы – командующих фронтами, большинство которых войдет в мае 1945 года в избранную когорту «маршалов Победы».

Поскольку за 1943 год Сталин уже подобрал из числа командующих фронтами большую часть этой команды, чехарда в командовании фронтами за тот год значительно уменьшилась. В результате, хотя количество действующих фронтов Красной Армии снизилось в 1943 году с 12 до 11, эти фронты пережили только девять принятий или смен командования – в среднем по 1,7 командующих на фронт, в противоположность 2,8 на фронт в 1941 году (5,8, считая за целый год) и 2 на фронт в 1942 году.81

За год к 13 членам «плеяды 1940 года» (Апанасенко, Ватутин, Говоров, Еременко, Ковалев, Конев, Малиновский, Мерецков, Пуркаев, Рейтер, Рокоссовский, Тюленев и Фролов), начавших год в должности комфронта, присоединилось еще семеро генералов из этой же «плеяды 1940 года» (И. X. Баграмян, И. И. Масленников, И. Е. Петров, В. Д. Соколовский, Ф. И. Толбухин, П. А. Курочкин и во второй раз – М. М. Попов). К концу года 14 из этих 20 генералов 1940 года (Баграмян, Ватутин, Говоров, Ковалев, Конев, Малиновский, Мерецков, Пуркаев, Рейтер, Рокоссовский, Соколовский, Тюленев и Фролов) по-прежнему служили в должности командующих фронтами. Из оставшихся шести генералов этой категории четверо (Еременко, Курочкин, Попов и Масленников) к концу года командовали армиями, а двое других (Апанасенко и Рейтер) стали заместителями командующих (фронтом и военным округом).

Хотя большинство из этих новых командующих фронтами оправдало ожидания Сталина, двое из них заслуживают особого внимания. Во-первых, это И. X. Баграмян, являвшийся типичным примером командующего фронтом, выдвинувшегося к середине войны, а во-вторых – В. Д. Соколовский, служащий наглядным примером того, почему из хорошего начальника штаба фронта не обязательно получится успешный командующий фронтом.

Когда началась война, генерал-майор Иван Христофорович Баграмян был опытным 45-летним кавалеристом и являлся одним из двух наиболее знаменитых военных армянского происхождения, которые достигли высокого звания в рядах Красной Армии и отличились во время войны (другим был командир танкового корпуса A. X. Бабаджанян).82 На 22 июня 1941 года Баграмян служил заместителем начальника оперативного отдела Киевского особого военного округа. Пережив первые несколько месяцев войны, Баграмян добился известности в сентябре 1941 года, когда недавно назначенный командующим Юго-Западным направлением Тимошенко отрядил его к командующему Юго-Западным фронтом Кирпоносу с приказом отвести войска от Киева на восток во избежание окружения немцами. Хотя Кирпонос отказался отступить без письменного приказа на отвод войск и позже погиб вместе со своим фронтом, Баграмян вместе со штабом сумел спастись из этого котла.

Во время зимней кампании 1941–1942 годов Баграмян был начальником оперативного отдела, а позже – начальником штаба возглавляемого маршалом Тимошенко Юго-Западного направления и Юго-Западного фронта. Он участвовал в составлении планов наступления на Барвенково и Лозовую в январе 1942 года, увенчавшегося ограниченным успехом. Однако весной он также сыграл решающую роль в составлении планов амбициозного, но закончившегося полнейшей катастрофой майского наступления на Харьков. Поскольку Баграмян разделял ответственность за Харьковское поражение, Сталин в июне снял его с поста, назначив сперва заместителем командующего 61-й армией, а позже, уже в июле, командующим 16-й армией Западного фронта (позднее стала 11-й гвардейской). На этом посту Баграмян восстановил свою репутацию.

В июле 1942 года армия Баграмяна помогла сорвать наступление вермахта, имевшее целью ликвидировать выступ в районе Вязьма-Сухиничи (операция «Вирбельвинд), а в августе 1942 года Баграмян помог составить план наступления Западного фронта на Болхов, которое отбросило немецкие войска за реку Жиздру [153] . В феврале-марте 1943 году армия Баграмяна, поддерживая наступление Центрального и Брянского фронтов на Орел, Брянск и Смоленск, организовала мощные, но стоившие немало крови атаки на оборону вермахта к северу от Орла. [154] Позднее она возглавила в июле-августе успешное наступление Западного фронта на Орловский выступ. В награду за этот успех Сталин в ноябре 1943 года назначил Баграмяна командовать 1-м Прибалтийским фронтом.

Впоследствии войска Баграмяна во время провалившегося Белорусского наступления Красной Армии с октября 1943 по март 1944 года почти окружили превращенный немцами в крепость город Витебск, а в 1944 году и в начале 1945 года сыграли ведущую роль во впечатляюще успешных наступлениях Красной Армии в Белоруссии, а также на Ригу, Мемель и в Восточной Пруссии. С февраля 1945 года и до конца войны Баграмян командовал Земландской группой войск и 3-м Белорусским фронтом, разбив в районе Кёнигсберга войска вермахта.

Дважды герой Советского Союза, армянин Баграмян был единственным генералом неславянского происхождения, поднявшимся до командующего фронтом [155] . Как писал позже один биограф:

«Его умственные способности были признаны в 1935 г., когда Академия Генерального штаба назначила его прямо из учащихся в лекторы, а дальнейшее покровительство ему со стороны Жукова, Тимошенко и Сталина явно основывалось на высокой оценке его талантов… Его успехи при командовании [16-й армией, и так бывшей одной из лучших в Красной Армии] несомненно, были значительно выше средних. Вдобавок ему повезло в том плане, что ко времени, когда он стал командующим фронтом, война уже была явно выиграна – и как человеческих, так и материальных ресурсов хватало в избытке; но он использовал их с толком и добивался впечатляющих результатов».82

Военная карьера генерал-полковника Василия Даниловича Соколовского разворачивалась на протяжении двух войн и продолжилась во времена «холодной войны».84. К началу войны Соколовскому было 44 года, и он являлся ближайшим помощником Жукова, состоя при нем заместителем начальника Генерального штаба, а затем еще раз став его начальником штаба во время битвы за Москву.

По рекомендации Жукова Сталин в феврале 1943 года поручил Соколовскому командовать Западным фронтом, сменив на этом посту И. С. Конева, который в июне того же года стал командовать Степным военным округом. К этому времени заслуженная Соколовским репутация отличного организатора уже понесла немалый урон из-за плохой боевой отдачи Западного фронта в ходе проводившейся в ноябре-декабре 1942 года операции «Марс». В апреле 1944 года Соколовский был снят с поста командующего фронтом после того, как его войска понесли тяжелые потери в ходе серии неудачных наступлений осенью 1943 года и зимой 1944 года против обороняющихся в Белоруссии войск вермахта.85

Несмотря на неудачное командование фронтом, Соколовский продолжал до конца войны служить на старших штабных должностях. И что еще важнее – уже через много лет после окончания войны он стал при Хрущеве начальником Генерального штаба и министром обороны СССР, написав знаменитую работу «Военная стратегия», которая сформулировала советскую военную стратегию в ядерный век. Историки скрывали неудачи Соколовского в качестве командующего фронтом во время войны – главным образом из-за его тесной дружбы с Жуковым и занимаемых в послевоенные годы престижных постов.

В 1943 году и до окончания войны фронтами Красной Армии командовали и многие другие не столь прославленные, но тем не менее вполне компетентные генералы, которые до сих пор по-прежнему томятся в тени Жукова, Конева, Рокоссовского и других более знаменитых «великих капитанов» Красной Армии времен войны. В число этих генералов входили Ф. И. Толбухин, И. В. Тюленев, Е. И. Петров, Ф. И. Голиков, М. А. Пуркаев, К. А. Мерецков, В. А. Фролов и П. А. Курочкин. Двоим из них (Мерецкову и Толбухину) Сталин присвоил к концу войны звание маршалов Советского Союза, а еще один (Голиков) получил маршальское звание после войны.

Когда началась война, ветеран Мировой и Гражданской войн 51-летний генерал-майор Федор Иванович Толбухин служил начальником штаба Закавказского военного округа. После того как Толбухин в 1941–1942 годах прослужил начальником штаба Закавказского, Кавказского и Крымского фронтов, Сталин в конце мая 1942 года понизил его в должности до заместителя командующего Сталинградским военным округом – в основном из-за его связи с военной катастрофой в Крыму [156] . Однако звезда Толбухина взошла вновь, когда он с отличием командовал 57-й армией при обороне Сталинграда и в ходе Сталинградского наступления Красной Армии. Упорство и боевой дух Толбухина произвели такое впечатление на Ставку, что та в феврале 1943 года назначила его командовать новой 68-й армией, которой по ее планам предназначалось идти в авангарде наступления при проводимой Жуковым операции «Полярная звезда». После этого Толбухин до конца войны командовал Южным, 4-м и 3-м Украинскими фронтами, став одним из восьми командующих фронтами, награжденных орденом Победы.

Когда началась война, генералу армии Ивану Владимировичу Тюленеву было 49 лет, он превосходил по возрасту многих своих коллег.86 Сталин считал его одним из наиболее политически благонадежных старших офицеров. Тюленев командовал Южным фронтам с момента его создания в начале июля до конца августа 1941 года, но Сталин освободил его от этой должности после того, как две армии фронта были окружены и уничтожены под Уманью. [157] Несмотря на такой провал на должности командующего, Сталин в ноябре 1941 года назначил благонадежного Тюленева командовать 28-й армией, а после, в марте 1942 года – Закавказским военным округом и Закавказским фронтом, на каковом посту Тюленев и оставался до конца войны. Пользующийся милостью Сталина, Тюленев в конце 1942 года сыграл важную роль в обороне Кавказа. После этого и вплоть до конца войны Тюленев оставался на Кавказе. Он принял участие в безжалостной ликвидации «нелояльных» национальных меньшинств Кавказа – в том числе в принудительном выселении чеченцев, калмыков и многих других групп.

Судьба Ивана Ефимовича Петрова в качестве командующего фронтом столь же интересна, сколь и трагична [158] ; она остается классическим образцом того, как действующая в Красной Армии жесткая система политического контроля мешала военной карьере множества многообещающих военных. Тоже являвшийся ветераном Гражданской войны, 45-летний генерал-майор Петров к началу немецкого нападения командовал 27-м механизированным корпусом Среднеазиатского военного округа. После 22 июня он с октября 1941 года по июль 1942 года последовательно командовал 2-й кавалерийской и 25-й стрелковой дивизиями, а также Отдельной Приморской армией, отличившись во время знаменитой обороны Одессы, а позже и Севастополя. Впоследствии он с июля 1942 года по апрель 1945 года командовал 44-й армией, Черноморской группой войск Закавказского фронта, Северо-Кавказским фронтом, 33-й армией, 2-м и 4-м Украинскими фронтами.87 Его частые взлеты и падения с командования фронтом на командование армией и обратно отражали недоверие Сталина к Петрову и почти постоянное вмешательство в его дела коварного подручного и приспешника Сталина, Мехлиса. Один критик Сталина позже заметил:

«Генерал Армии Петров Иван Ефимович, несмотря даже на его постоянное подергивание головы, произвел очень приятное впечатление. Может быть, сыграла тут роль и та слава, которая шла за ним как за организатором обороны Одессы, а затем Севастополя. Иван Ефимович, один из наиболее талантливых военных деятелей, имел самое большое количество неудач в смысле должностном. Сталин его недолюбливал. Его неоднократно понижали в должности. Был отстранен от должности командующего 4-м Украинским фронтом перед самым концом войны. ‘Героем Карпат ” на параде Победы выступил Еременко, прокомандовавший фронтом всего 18 дней [159] , а Петрова, в труднейших условиях проведшего свои войска через Карпаты, даже не вспомнили».88

Хотя Филипп Иванович Голиков пробыл на посту командующего фронтом относительно недолго, он все же заслуживает упоминания – хотя бы потому, что за всю войну занимал множество совершенно различных постов. К началу войны ему был всего 41 год. Голиков тоже являлся ветераном Гражданской войны и в 1933 году закончил Военную академию имени Фрунзе. В июле 1940 года он был назначен заместителем начальника Генерального штаба и начальником разведывательного управления (РУ) Генерального штаба.

Хотя Голиков и воскресил советскую разведку накануне войны, он в какой-то мере делит ответственность за провал разведки в июне 1941 года – так как, хотя он и заметил приготовления Гитлера к войне, не смог проявить должной настойчивости в доведении результатов своих наблюдений до сведения Сталина.

После начала войны Голиков в качестве эмиссара Сталина сыграл важную роль в подготовке пути к созданию в будущем военного союза с США и Англией.89 Когда в конце 1941 года под угрозой оказалась Москва, Сталин назначил Голикова командовать 10-й резервной армией, которую тот с успехом возглавил во время последующего наступления под Москвой. Сталин наградил Голикова за достигнутые успехи, назначив его в апреле 1942 года командовать Брянским фронтом. На этом посту Голиков встретил начало немецкой операции «Блау». После этого он в июле 1942 года командовал Воронежским фронтом, снова занимал эту должность с октября 1942 по март 1943 года, а в промежутке командовал 1-й гвардейской армией и с июля по октябрь служил заместителем командующего Юго-Западным (Сталинградским) фронтом. Хотя в Сталинградской битве Голиков проявил себя вполне компетентным военным, Сталин сделал его козлом отпущения за собственные промахи, сделанные летом 1942 года [160] .

Пребывание Голикова на командных должностях закончилось в апреле 1943 года – после того, как войска вермахта разгромили в феврале-марте его Воронежский фронт под Харьковом.

После этого Голиков до конца войны возглавлял Главное управление кадров НКО, в том числе ведая репатриацией советских граждан из-за рубежа – многие из них в итоге оказались в лагерях ГУЛага [161] . Его роль в неудачах разведки 1941 года и в провалах Красной Армии весной и летом 1942 года с той поры не раз оказывалась в фокусе многих споров о войне.

Одним из наиболее безликих командующих фронтами Красной Армией во время войны был Максим Алексеевич Пуркаев – тем не менее он оставался командующим фронтом вплоть до конца войны. Ветеран Гражданской войны и выпускник Военной академии имени Фрунзе 1936 года, Пуркаев к началу войны занимал должность начальника штаба Киевского особого военного округа. В отличие от своего командующего, погибшего под Киевом в сентябре 1941 года, он уцелел и во время наступления под Москвой и последующей зимней кампании 1941—

1942 годов командовал 60-й (позднее 3-й ударной) армией, а затем, вплоть до окончания войны, Калининским и Дальневосточным (1-м Дальневосточным) фронтами. Хотя его войска не сумели добиться победы в ходе операции «Марс», решимость, проявленная им при взятии Великих Лук, обеспечила Пуркаеву репутацию упорного бойца и в итоге заслужила ему пост командующего 2-м Дальневосточным фронтом во время Манчжурского наступления Красной Армии в августе 1945 года.90

Ни у одного из командующих фронтом в Красной Армии не было более разнообразной и пестрой карьеры, чем у Павла Александровича Курочкина , который на протяжении войны занимал командные посты как на фронтовом, так и на армейском уровне, а в послевоенные годы стал автором наиболее подробного и тщательного анализа операций Красной Армии времен войны.91 Когда началась война, Курочкину был 41 год, и он командовал Орловским военным округом. В июле-августе 1941 года он служил командующим 20-й и 43-й армиями, с августа 1941 года по октябрь 1942 года и с июня по ноябрь 1943 года соответственно был представителем Ставки на Северо-Западном фронте, командующим и заместителем командующего этим фронтом, с ноября 1942 года по март 1943 года и с марта по июнь

1943 года командовал 11-й и 34-й армиями, с декабря 1943 года по февраль 1944 года был заместителем командующего 1-м Украинским фронтом, с февраля по апрель 1944 года командовал 2-м Белорусским фронтом, а с апреля 1944 года по май 1945 года – 60-й армией.92

Курочкину не удалось остаться на посту командующего фронтом до конца войны – в основном из-за того, что он не смог в 1942 и 1943 годах уничтожить немецкие войска под Демянском и из-за неудачного командования 2-м Белорусским фронтом в начале 1944 года, когда его войскам не удалось разбить окруженные под Ковелем войска вермахта.

Не менее причудливой была и военная карьера Кирилла Афанасьевича Мерецкова , который перед войной вознесся в высшие сферы, став предшественником Жукова на посту начальника Генерального штаба, а в начале войны оказался в тюрьме НКВД – только для того, чтобы к концу войны сделаться полноправным маршалом Советского Союза, командующим фронтом и кавалером ордена Победы.

Свою карьеру времен войны Мерецков начал заместителем наркома обороны по воинской подготовке (с января по сентябрь 1941 года), а также представителем Ставки на Северо-Западном и Карельском фронтах. В сентябре 1941 года он был арестован (и жестоко избит) – то ли за должностное преступление, то ли за предполагаемую нелояльность по отношению к Сталину. Внезапно реабилитированный в октябре, Мерецков столь же неожиданно оказался в октябре на посту командующего 7-й отдельной армией в Карелии, а в ноябре-декабре командовал 4-й армией под Тихвином, где его войска одержали не слишком яркую, но имевшую важное значение победу. Вознесенный с декабря 1941 года по май 1942 года в командующие Волховским фронтом, Мерецков спланировал и провел злополучное наступление на Любань, во время которого 2-я Ударная армия его фронта попала в окружение.

Снятый за эту неудачу с поста командующего фронтом, Мерецков немного послужил в мае-июне на посту командующего 33-й армией Западного фронта, пока Сталин в июне вновь не возложил на него командование Волховским фронтом – после того, как генерал Хозин, преемник Мерецкова на этом посту, не смог предотвратить уничтожение 2-й Ударной армии.

За время командования Волховским фронтом (до января 1944 года) и Карельским фронтом (с февраля по август 1944 года) фортуна повернулась к Мерецкову лицом. В этот период его войска помогли в январе 1943 года прорвать блокаду Ленинграда, нанесли поражение группе армий «Север» в январе-феврале 1944 года при наступлении на Новгород, освободили в июне-июле 1944 года от финнов Карельский перешеек. Ставший к тому времени большим специалистом по ведению боевых действий в условиях сильно лесистой местности, Мерецков был избран Сталиным в командующие 1-м Дальневосточным фронтом при наступлении в августе 1945 года в восточной Манчжурии.93

Мерецков был компетентным командующим фронтом, а пережитые им арест и заключение гарантировали если не раболепное угодничество перед Сталиным, то хотя бы верность ему; приказы Сталина Мерецков выполнял неукоснительно и не считаясь с ценой. Один коллега описывал Мерецкова как бывшего «по своему характеру очень общительным и деятельным человеком», который «легко вошел в курс дела».94

Рекорд длительности пребывания на одном командном посту установил Валериан Александрович Фролов , возглавлявший Карельский фронт с сентября 1941 года по февраль 1944 года. Практически всю свою карьеру он провел в Карелии и на Крайнем севере. Существует мало биографических сведений о Фролове, замечания о его характере и военных способностях столь же редки, как и население в тех краях, где он служил. Войну Фролов начал 46-летним генерал-лейтенантом, командуя 14-й армией на крайнем северном фланге Северного фронта.95 Командование Карельским фронтом он принял после того, как прослужил в августе-сентябре 1941 года заместителем прежнего командующего. С февраля по ноябрь 1944 года он вновь служил заместителем командующего фронтов при Мерецкове. Позднее Фролов до конца войны оставался на севере в качестве командующего Беломорским военным округом.96

Командующие армиями

В оперативном и тактическом уровне боевая эффективность Красной Армии в первые 30 месяцев войны напрямую зависела от качеств ее командного состава на уровне армий, подвижных корпусов и танковых армий. Хотя всесокрушающее вторжение вермахта в ходе операции «Барбаросса» подвергло этих генералов тяжкому испытанию, напрягая их способности до предела возможностей, а зачастую и сверх того, и многие в ходе этого испытания погибли, сочетание чистого отсева и воли к выживанию в конечном итоге к концу первых 18 месяцев войны дало примечательно компетентный штат командующих армиями.

В первые 18 месяцев войны положение в Красной Армии характеризовалось высоким темпом отсева офицеров и сильной чехардой на всех уровнях командования, но особенно на уровне армий. За лето-осень 1941 года вермахт уничтожил множество советских армий и ряд их командующих в массированных операциях по окружению в июне западнее Минска, в августе и сентябре – под Уманью и Киевом, в октябре – под Вязьмой и Брянском, и в меньших масштабах на других участках фронта. Однако одновременно с этим страшным процессом Ставке удавалось сформировать и ввести в бой новые армии – быстрее, чем вермахт мог их уничтожить.

Хотя этот процесс «уничтожения-восстановления» практически прекратился к тому моменту, когда Красная Армия зимой 1941–1942 годов перешла в наступление, он тут же возник вновь, когда летом 1942 года вермахт начал операцию «Блау». Однако между осенью 1941 и весной 1942 года Ставка смогла вырастить новое поколение командующих армиями, которые не только получили боевое крещение в первые шесть месяцев войны, но и продемонстрировали как мастерство командиров, так и волю к победе. В результате, когда летом 1942 года паровой каток вермахта оставил жалкие ошметки еще от немалого количества советских армий, несмотря на продолжавшуюся чехарду в командовании Красной Армией, в отношении способностей командующих армиями дело у нее уже обстояло намного лучше, чем в 1941 году. В итоге под Сталинградом в ноябре-декабре 1942 года сталинская «команда» командующих армиями, выдержавших испытание операциями «Барбаросса» и «Блау», продемонстрировала немцам и всему миру, что она способна превзойти вермахт в его же игре – хотя бы на короткое время и на ограниченном участке фронта.

Однако, как показали наступательные действия Красной Армии зимой 1942–1943 годов, способность армии развить успех своих сталинградских побед была совсем иным делом. Эти победы доказали, что советские командующие армиями могли сокрушить румынские и итальянские армии, а, проделав это, обойти с флангов, окружить и разгромить по ходу дела и одну немецкую армию – но последующие поражения советских войск в Донбассе и под Харьковом доказали, что эти командующие пока еще не способны развивать успешные наступления на протяжении всей кампании. Поэтому, когда первое настоящее стратегическое наступление Красной Армии захлебнулось в конце зимы 1943 года, стало ясно, что старшему командному составу Красной Армии, особенно ее командующим армиями, нужно еще многому учиться.

Начиная с первого этапа зимней кампании 1942–1943 годов и во все большей степени после Курской битвы в июле-августе 1943 года Ставке удавалось распознавать подходящих генералов для командования армиями и назначать на эти должности тех, кто прослужит на них до конца войны. Добившись этого, она, за немногими исключениями, создала на уровне армий определенную степень стабильности командования, которая продержится до конца войны.

1941 год. Красная Армия начала войну, имея в полевых войсках и в стратегических резервах 21 армию, 15 из которых были подчинены ее четырем действующим фронтам.97

Хотя вермахт окружил и уничтожил три армии (3-ю, 10-ю и 13-ю) к западу от Минска и сильно потрепал еще четыре (16-ю, 19-ю, 20-ю и 28-ю) под Витебском, Смоленском и Рославлем, Ставке удалось к 1 августа, благодаря мобилизации, увеличить число полевых армий до 29. Равным образом, хотя в августе Красная Армия потеряла еще две армии (6-ю и 12-ю) в окружении под Уманью, в сентябре – еще четыре (5-ю, 37-ю, 26-ю и 21-ю) в окружении под Киевом, а в октябре – еще целых семь (19-ю, 20-ю, 24-ю, 32-ю, 3-ю, 13-ю и 50-ю) в окружении под Вязьмой и Брянском, Ставка к 1 октября увеличила количество своих полевых армий до 37, к 1 декабря – до 48, ак 31 декабря – до 50. [162] За этот период командующими армиями служил 101 генерал – в среднем по 1,3 командующих на армию или 2,6 командующих на армию за год. Хотя эта цифра кажется весьма низкой, учитывая ожесточенность боев и понесенный Красной Армией урон, чехарда в командовании на уровне армий на самом деле была крайне высока, потому что вермахт уничтожил или сильно потрепал свыше трети армий, выставленных на поле Ставкой. Например, 76 армий, существовавших на начало войны или сформированных в ее первые шесть месяцев, пережили 119 принятий или смен командования – в среднем 1,6 командующих на армию или 3,2 на армию в год.98

Что же касается индивидуальной судьбы 101 генерала, которые в 1941 года командовали армиями, то 18 из них (18 %) погибли в боях, попали в плен, были репрессированы или сняты с постов, 69 (68 %) на 1 января 1942 года по-прежнему служили командующими фронтом, армией или военным округом, а остальные 14 (14 %) находились на штабных должностях или командовали на более низких уровнях. В число 18 потерянных входили семеро погибших или смертельно раненных в боях (М. И. Потапов, Ф. М. Филатов, А. К. Смирнов, В. Я. Качалов, К. И. Ракутин, М. П. Петров и П. С. Пшенников), один умерший (И. Д. Акимов, причина смерти неясна), пятеро попавших в плен (И. Н. Музыченко, П. Г. Понеделин, М. Ф. Лукин, Ф. А. Ершаков и С. В. Вышневский), четверо репрессированных (А. А. Коробков, Ф. С. Иванов, К. М. Качанов и П. П. Собенников) и один снятый с поста командующего (Н. И. Пронин).

В число 69 генералов, которые под конец года продолжали командовать на уровне армий или выше, входили восемь, произведенных в командующие фронтом (К. А. Мерецков, Р. Я. Малиновский, Я. Т. Черевиченко, В. А. Фролов, И. С. Конев, П. А. Курочкин, Ф. Я. Костенко и М. С. Хозин), 58 оставшихся на армейском уровне и трое, сделавшихся в конечном итоге командующими военными округами. И наконец из 14 генералов, снятых с постов командующих армиями, 7 стали командирами стрелковых дивизий или бригад и столько же было назначено в штабы фронтов, армий или учреждений НКО либо сделалось заместителями командующих.

Поскольку командующие армиями в первые шесть месяцев войны столкнулись с необыкновенно суровой боевой обстановкой, причем многие – при обстоятельствах, большей частью им неподвластных, то единственной надежной основой для анализа их командирских качеств и боевой отдачи может стать изучение той роли, которую они сыграли в оборонительных и наступательных операциях – а также реакции на результативность их действий со стороны Сталина и Ставки, проявлявшейся прежде всего в служебных повышения и дальнейших назначениях.

В ходе стремительного наступления вермахта на северо-западном и западном направлениях и полного краха обороны войск Красной Армии на этом направлении несколько командующих армиями, хотя их действия и оказались тщетными, отличились в приграничных боях и при обороне Красной Армии на рубеже Днепра. Например, командующие 8-й и 11-й армиями Северо-Западного фронта П. П. Собенников и В. И. Морозов, а также командующий 3-й армии Западного фронта В. И. Кузнецов, несмотря на катастрофические обстоятельства, сумели нанести противнику контрудары – соответственно под Кельме, Расейняем и Гродно. Хотя все эти контрудары не привели к успеху, боевая отдача этих командующих была настолько очевидной, что Сталин оставил их командовать армиями – а в случае Кузнецова и Собенникова даже произвел в командующие фронтом. С другой стороны, мстительный Сталин арестовал и казнил командующего 4-й армией Западного фронта А. А. Коробкова за утрату управления войсками при таких обстоятельствах, когда сохранить управление не удалось бы никакому командующему.

Равным образом на юго-западном направлении, где Жуков и Кирпонос организовали контрудары, замедлившие наступление вермахта, энергичное, пусть и тщетное сопротивление, оказанное 5-й и 6-й армиями под командованием М. И. Потапова и И. Н. Музыченко, на много дней замедлило наступление вермахта. Армии отважно обороняли районы Ровно, Луцка и Бродов [163] , прежде чем их армии вынуждены были откатиться на восток под безжалостным напором немцев. Однако позже Музыченко попал в плен, когда в августе его армия была окружена и уничтожена под Уманью. Потапов, армия которого все лето оставалась занозой в теле вермахта, погиб в сентябре во время окружения под Киевом.

После того, как вермахт разгромил первую линию обороны Красной Армии, многие командующие армиями второй линии, такие, как В. А. Хоменко (30-я армия), С. А. Калинин (24-я армия), И. С. Конев (19-я армия), К. К. Рокоссовский (Ярцевская группа и 16-я армия), В. А. Качалов (28-я армия) П. А. Курочкин (20-я армия), М. Ф. Лукин (16-я армия) и К. А. Ракутин (24-я армия) весьма энергично и зачастую успешно действовали во время боев, шедших в Смоленской области с начала июля по начало сентября. Например, Лукин сумел со своей армией вырваться из окружения под Смоленском – но только для того, чтобы попасть в плен, когда в октябре вермахт уничтожил его армию под Вязьмой. Схожим образом Рокоссовский, который уже в конце июня с немалым мастерством руководил недоукомплектованным 9-м механизированным корпусом в боях близ Дубно, в июле-августе энергично оборонял Ярцево, чем существенно помог войскам Красной Армии, прорывающимся из котла под Смоленском. Несколько позже Ракутин в начале сентября добился первой в этой войне значительной победы под Ельней, хотя и погиб потом в октябре в окружении под Вязьмой.

В тот же период погиб и Качалов, возглавляя свою армию в героическом, но самоубийственном контрударе к югу от Смоленска [164] , а Конев хоть и потерял в боях к западу от Смоленска основную часть своей армии и позже командовал Западным фронтом во время последующей катастрофы под Вязьмой, но все же сумел выжить в этих тяжких испытаниях и в конце октября стал командовать Калининским фронтом. И наконец, Хоменко, Рокоссовский и Курочкин пережили Смоленскую битву, оставшись командующими армиями, а Калинина Сталин назначил заместителем командующего Западным фронтом.

Генералам, командовавшим после приграничных боев армиями на северо-западном и юго-западном направлениях, тоже выпала неодинаковая судьба. Например, после нанесенного в августе Северо-Западным фронтом контрудара под Старой Руссой Сталин снял с должности командовавшего 34-й армией Н. И. Пронина, но оставил на своих постах В. И. Морозова и H. Е. Берзарина, командующих 11-й и 27-й армиями. На юго-западном направлении после катастрофических окружений в августе и сентябре под Уманью и Киевом 6-я армия Р. Я. Малиновского, 12-я армия И. В. Галинина, 18-я армия В. Я. Колпакчи и 9-я армия Я. Т. Черевиченко совершили в конце сентября – октябре умелый отход на восток через Украину. Сталин отметил всех этих четырех командующих, назначив Малиновского (а позже – Черевиченко) командовать Южным фронтом и оставив Галинина и Колпакчи на постах командующих армиями до конца войны.

Еще позже успешная оборона Красной Армией в октябре-ноябре Ленинграда, Тихвина, Москвы и Ростова и ее последующие наступления в этих областях значительно подняли престиж многих командующих армиями. В их число входили И. И. Федюнинский (54-я армия) и К. А. Мерецков (4-я армия), которых Сталин после одержанных ими побед под Ленинградом и Тихвином назначил командовать фронтами, а также В. Я. Колпакчи (18-я армия), А. И. Лопатин (37-я армия) и Ф. М. Харитонов (9-я армия), которые после удара по войскам вермахта под Ростовом остались командующими своих армий. Во время битвы за Москву многие командующие армиями, включая Д. Д. Лелюшенко (30-я армия), В. И. Кузнецова (1-я Ударная армия), А. А. Власова (20-я армия), К. К. Рокоссовского (16-я армия), Л. А. Говорова (5-я армия), М. Г. Ефремова (33-я армия), Д. К. Голубева (43-я армия), И. Г. Захаркина (49-я армия), И. В. Болдина (50-я армия) и Ф. И. Голикова (10-я армия), либо заслужили, либо отшлифовали свою уже заслуженную репутацию. Позднее Рокоссовский, Говоров и Голиков успешно командовали фронтами, а Лелюшенко, Кузнецов, Голубев, Захаркин и Болдин продолжали до конца войны умело руководить войсками на уровне армий. Кроме того, значительно улучшили свою репутацию три генерала, командовавшие армиями Брянского фронта, одержавшего в декабре знаковую победу под Ельцом к югу от Москвы. Первый из них, Ф. Я. Костенко, руководивший специальной оперативной группой, возглавившей это наступление, стал командующим фронтом – но только затем, чтобы погибнуть в мае 1942 года под Харьковом. Второй, Я. Г. Крейзер (3-я армия), оставался командующим армией до конца войны. [165] Третий, А. М. Городнянский (13-я армия), служил командующим армией вплоть до гибели под Харьковом в мае 1942 года.

С другой стороны, многообещающая карьера Ефремова закончилась гибелью, когда в феврале 1942 года его армия попала в окружение под Вязьмой. Генерал Власов попал в плен вскоре после того, как принял командование 2-й Ударной армией, в июне 1942 года окруженной и уничтоженной близ Любани; позже стал сотрудничать с немцами, прославившись как самый знаменитый предатель в Красной Армии во время войны.

1942 год. В январе этого года Красная Армия вела операции силами 50 армий, из которых 48 были подчинены действующим фронтам, а две – Резерву Верховного главнокомандования. В мае 1942 года немцы уничтожили или сильно потрепали 6-ю и 57-ю армии под Харьковом и 51-ю армию – в Крыму, в июне – 2-ю ударную армию под Любанью, в августе – 39-ю армию к западу от Ржева и в сентябре – вторично 2-ю ударную армию под Синявино. [166] Несмотря на эти потери, Ставка, формируя новые армии, сумела к 1 июня 1942 года увеличить количество своих полевых армий до 63, к 1 октября – до 66 и к 31 декабря – до 67."

Таким образом, считая уничтоженные или недавно сформированные, Ставка за 1942 год в целом выставила на поле 83 армии. За этот период на должности командующих армиями побывало в целом 133 генерала – в среднем 1,6 командующих на армию за год, в отличие от 2,6 командующих в год для 1941-го. Хотя за 1942 год средняя продолжительность пребывания в должности командующего армией несколько возросла, чехарда в командовании продолжала снижать боевую эффективность армейского звена вплоть до начала в ноябре Сталинградского наступления. Например, все 83 армии, существовавшие или сформированные за год, пережили 117 принятий или смен командования – в среднем по 1,4 командующих на армию по контрасту с 3,2 сменами в 1941 году (считая на год).100

Что же касается индивидуальной судьбы всех 133 генералов, которые в 1942 году командовали армиями, то десять из них (8 %) погибли в боях, попали в плен, были репрессированы или сняты с командных постов, 88 (66 %) на 1 января 1943 года по-прежнему служили командующими фронтами, армиями или военными округами. За исключением восьми генералов (6 %) – П. А. Иванова, М. А. Парсегова, А. Н. Первушкина, A. A. Хрящева, A. M. Кузнецова, A. Г. Батюни, Д. H. Никишева и H. A. Москвина [167] , конечная судьба которых остается неясной, остальные 27 (20 %) оказались на штабных должностях или были командующими на более низких уровнях. В число десяти потерянных для армии входили пятеро погибших или смертельно раненных в боях (А. М. Городнянский, М. М. Иванов, Я. И. Броуд, К. П. Подлас и Л. И. Львов), один попавший в плен (А. А. Власов), один покончивший с собой, чтобы не попасть в плен (М. Г. Ефремов), один репрессированный (И. Ф. Дашичев) и двое снятых с командных постов (М. А. Антонюк и Г. Г. Соколов).

Из 88 генералов, продолжавших к концу года командовать на уровне армий и выше, семеро доросли до командования фронтами (Л. А. Голиков, К. К. Рокоссовский, М. А. Рейтер, И. В. Тюленев, М. А. Пуркаев, А. И. Еременко), а еще трое – военными округами. И наконец, из 27 генералов, освобожденных от командования армиями, 11 стало командирами корпусов, трое – командирами стрелковых дивизий или бригад, еще 13 оказались штабными офицерами на уровне фронтов, армий или центральных ведомств НКО либо заместителями командующих.

Как и в случае с 1941 годом, наиболее адекватной основой для анализа командирских качеств и боевой эффективности этих командующих армиями будет изучение их боевого послужного списка, а также того, как относились к ним Сталин и Ставка – в смысле повышения в чине и дальнейших назначений.

В дополнение к тем командующим армиями, которые добились известности в ходе битвы за Москву, многие другие отличились во время последующей зимней кампании. Например, за успешное руководство 3-й и 4-й Ударными армиями в ходе январского наступления на Торопец и Холм Сталин в августе произвел А. И. Еременко и М. А. Пуркаева в командующие Юго-Западным и Калининским фронтами. Схожим образом М. М. Попов (61-я армия), П. И. Батов (3-я армия) и Н. П. Пухов (13-я армия) умножили свою репутацию эффективных командармов в ходе наступления в январе-феврале на Орел и Волхов, а К. П. Подлас (40-я армия) и В. Н. Гордов (21-я армия) в тот же период добились успехов в ходе наступления на Обоянь и Курск. Гордова Сталин назначил в июле командовать Сталинградским фронтом, Попова, Батова и Пухова он оставил командующими армиями, а Подлас погиб во время майской катастрофы под Харьковом.

Кроме того, в январско-февральском наступлении на Лозовую и Барвенково эффективно действовали А. Г. Маслов (38-я армия), А. М. Городнянский (6-я армия), Д. И. Рябышев (57-я армия), А. И. Лопатин (37-я армия), Ф. М. Харитонов (9-я армия) и К. А. Коротеев (12-я армия). Весной 1942 года Ставка назначила Маслова командовать одним из своих новых танковых корпусов, а других генералов оставила командующими армиями.

С другой стороны, две катастрофы, разразившиеся в мае под Харьковом и в Крыму, заставили поплатиться многих причастных к ним командующих армиями – если не жизнями, то репутациями. Городнянский (6-я армия) и Подлас (57-я армия) погибли в боях, а репутация Рябышева (28-я армия) так и не оправилась от этого поражения, и он после недолгой службы командующим армией закончил войну, командуя корпусом. Напротив, К. С. Москаленко (38-я армия) во время и после Харьковской катастрофы проявил себя достаточно хорошо, чтобы остаться успешным командующим армией до самого конца войны. Во время майской катастрофы в Крыму погиб генерал Л. Н. Львов (51-я армия), а его коллеги по командованию армиями С. И. Черняк (44-я армия) и К. С. Колганов (47-я армия) были разжалованы Сталиным в полковники и закончили войну, командуя соответственно стрелковой дивизией и корпусом.

Поделиться с друзьями: