Восточная Пруссия глазами советских переселенцев

до зимы, пока не начнутся морозы. В каждом дворике такая загородочка. Не как у

нас сейчас: понаставили все штакетники, у кого покосился, у кого покривился. У

них была живая изгородь. И знаете, такими ступеньками: одна выше, другая

ниже, третья еще ниже. И начинает все это цвести снизу доверху. Все это

сплеталось с другими растениями: дикий виноград, плющ, еще что-то. А парк у

нас? Вы ведь посмотрите, какие реликтовые деревья были. Многие привозные.

Здесь чинара растет, пихта, пробковое дерево, бук, пирамидальный дуб. И все

это рассажено не просто аллеями, а как в природе растет.

И, конечно, остались в памяти первые встречи с немецкими жителями,

которых ожидали с любопытством и страхом. Первое время переселенцы

боялись пользоваться водой из открытых колодцев, думая, что она может быть

отравлена. Опасались поджогов и внезапных нападений, особенно ночью. Спали

по очереди, или мужчины сторожили, ходили вокруг домов с колотушками.

— Первую ночь очень намучались, — рассказывает Иван Семенович Блохин.

— Водившиеся в лесу дикие кабаны забежали во двор и наделали много шума.

Мы перепугались, потому что боялись нападения немцев, хотя их в поселке не

было.

Первая встреча с немцами запомнилась Сергею Владимировичу Даниель-

Беку:

— Прибыли на станцию Калининград. Из эшелона много не рассмотришь,

вагоны-теплушки закрывались плотно. Остановились, открыли двери... Когда мы

собирались, ехали, естественно, не могли не думать о немцах, и ненависть

заочно была большая. А тут вагон обступили немецкие ребятишки, аккуратно

одетые, но очень худые и бледные. Они просили подаяние. В поезде нашлись

такие, кто кое-что пони-

мал по-немецки. И даже завязался какой-то разговор... Какая там ненависть!

38

Спустя многие годы с волнением вспоминает о своих первых впечатлениях от

увиденного в Калининграде Анна Ивановна Рыжова:

— Не видела я таких зеленых городов. Мне тогда показалось, что это символ.

Молодая зелень — это возрождение. Я почувствовала, что должна что-то сделать

для этого наверняка некогда прекрасного города. Чтоб гармония была. Да я тогда

слишком молода была и верила, что эту землю надо русской сделать. В общем-

то, как и все тогда.

Глава 4. ЖИЛЬЕ. БЫТ ПЕРЕСЕЛЕНЦЕВ

Первое пристанище. Кто и как распределял жилье? Ни окон, ни дверей.

Меблировка. Русская печь или кафельная? Коммунальные заботы. Меди-

цина. Одежда, обувь, внешний вид. «Одинаковая бедность»

Первое пристанище

Говоря о жилье переселенцев, следует учитывать одно важное

обстоятельство: разницу сроков прибытия переселенцев в область. Военные,

которые после боев за Восточную Пруссию остались на ее территории, имели

возможность вселиться в сохранившиеся квартиры и особняки, зачастую с

полностью уцелевшей обстановкой. Гражданское население стало прибывать

позже, во второй половине 1945 года. Понятно, что запас просторных особняков к

тому времени истощился, и поэтому переселенцам доставалось жилье,

требующее основательного ремонта. Но и такого становилось все меньше,

положение с квартирами ухудшалось, и приехавшие в область после 1948 года

иногда начинали новую жизнь почти что с нуля...

Первое жилье переселенцев — это, как правило, временное пристанище,

перевалочный пункт, на котором люди задерживались от двухтрех дней до

нескольких месяцев, пока не находилось место постоянного проживания.

В 1946 году стала работать первая в городе гостиница— холодная и

неустроенная даже по меркам тех непритязательных времен. О ней рассказывает

Мария Павловна Кубарева:

«На ГРЭС N° 5 прибыло более 40 молодых рабочих. К приему и размещению

их руководители электростанции не подготовились.

По распоряжению директора электростанции т. Меликяна наспех забили

досками окна одного из полуразрушенных домов и назвали его общежитием.

Имевшиеся комплекты постельных принадлежностей разделили между всеми

прибывшими: кому досталась подушка, кому матрац, а кому простыня».

«Калининградская правда», 18 мая 1948 года.

— Поселили меня временно в полупустой гостинице на улице Пугачева

(теперь гостиница «Чайка»), которая совсем не отапливалась. Поверх одеяла

вынуждена была укрываться ватным матрацем и все равно мерзла. Спасибо

женщине-коменданту, которая размещалась с сынишкой в бывшей ванной

комнате с цементным полом, но зато с желез-

ной печкой. В сильные холода она пускала меня к себе на ночь: я спала на

полу, подстелив два матраца.

Мария Тимофеевна Р ы ж у хина приехала по вербовке в деревню Кострово в

1949 году:

— Нас пять семей поселили в одну комнату. Прямо на полу спали, никто не

разбирался, где кто, С жильем было плохо. Во всей деревне три-четыре дома

39

целых стояли, а приехало 25 семей... Так и жили. Построят два-три дома и

расселят туда несколько семей. Потом еще.

Нередко людям приходились жить прямо на месте работы: в школах,

конторах, красных уголках, складах. Матрена Федотовна Букреева в 1945 году

устроилась поваром в воинской части в городе Кранце. Там, в столовой при

части, она и жила. Спала прямо на столах. Елену Тимофеевну Каравашкнну

направили в Калининград в 1946 году по комсомольской путевке для работы в

милиции: «Поселили меня прямо в здании управления милиции — нынешний