Война меча и сковородки

Разговоры, танцы и бесконечные обмены любезностями утомили сильнее, чем двухчасовые упражнения с деревянной палкой вместо меча.

К полуночи Эмер не чувствовала ног, а Годрик подводил её всё к новым и новым гостям, кланялся, представлял жену, приглашал остаться в замке на неделю.

– Как они все поместятся в Дареме?
– зашептала Эмер после пятидесятого приглашения.
– У тебя большой замок, но его не получится растянуть, как колдовскую перчатку!

– Они и не останутся, - ответил Годрик, - они поедут домой.

– Зачем же тогда приглашаешь?

– Потому что я воспитан при королевском дворе, а не в свинарнике, в отличие от тебя.

Эмер прикусила язык, вспоминая о вилке. Но расправу с мужем нужно было отложить. Ведь пока они находятся в центре всеобщего внимания, и прилюдная потасовка ни к чему хорошему не приведёт.

Когда Годрик вернулся с молодой женой к креслу, Эмер почти рухнула на подушки, вытягивая под столом ноющие ноги.

 - Это утомительно, - пожаловалась она.

– Такая верзила - и слабачка, - сказал Годрик презрительно.
– Сиди, я поздороваюсь с Беррийскими монахами.

– Ещё и монахи, - застонала Эмер.
– Разве им не полагается сидеть в монастыре и избегать светских развлечений?

Годрик не удостоил её ответом и отбыл, а Эмер занялась тем, что пыталась незаметно снять туфли, чтобы дать ступням отдых.

Шарф, покрывавший ее голову, соскользнул, словно его сдернули невидимой рукой, и опустился на каменные плиты.

Маленький паж в красном берете тут же метнулся вперёд и услужливо наклонился.

– Один человек просит вас придти, - сказал он, подавая шарф.

– Какой человек?

– Один человек там, в темноте, - мальчик указал в сторону портика с фонтаном.

– Но кто...
– Эмер не успела расспросить дальше, потому что паж убежал, спеша на грозный окрик мажордома.

«Наверное, Тилвин хочет поговорить, - решила Эмер, стараясь незаметно для гостей подняться из-за стола.
– Дурак Годрик вёл себя, как мужлан. И ещё мнит себя прекрасновоспитанным! Это он деревенщина, а не я».

Она вышла из зала, с наслаждением вдохнув полной грудью прохладный ночной воздух. В портике факелы были потушены, и только луна, заглядывая между колонн, отражаясь в фонтане, превращала струи из водяных в серебряные.

Эмер оглянулась, но никого не увидела. Тилвин опять осторожничает. А ведь она прямо сказала, что презирает высокородную спесь и не считает хорошим тоном воротить нос от бедного родственника. Она опустила палец в чашу фонтана. Вода была холодная, как лёд, даже кости заломило.

– Вы пришли быстро, это разумно, - раздался сзади голос, который никак не мог принадлежать начальнику стражи из Дарема.

Голос звучал приглушенно, но не вяло, и в нём слышались знакомые нотки, так говорил... так говорили... лорд Саби и его прислужник!

Стремительно развернувшись на каблуках, Эмер чуть не столкнулась с человеком в черном. Ларгель Азо. Первым её желанием было отступить, но она вспомнила, что Роренброки не боятся и самого короля, а значит, бегство ей не пристало. Она расправила плечи и вскинула подбородок так горделиво, словно принимала гостей на пару с королевой.

Ларгель Азо был одного роста с Эмер, и глаза их оказались на одном уровне.

– Я не засвидетельствовал почтение, леди Фламбар, - сказал епископ, буравя Эмер взглядом.
– Весьма рад, что в Дареме появилась хозяйка.

Его сухой тон никак не вязался с учтивыми словами. Эмер, неосторожно заглянувшая в глаза епископу, ощутила, как её словно затягивает в омут, и выбраться оттуда нет никакой возможности. Светло-карие глаза загорелись, будто разглядели что-то в глубине сознания девушки, зрачки вдруг вспыхнули приглушенным красным светом, и Эмер слабо вскрикнула, пытаясь закрыться рукой. Точно так же, как лорду Саби, она не могла противиться его помощнику. Только лорд Саби использовал свою силу мягко, исподволь, а тут магическая атака разума была жестокой и разрушительной.

Епископ Ларгель перехватил её запястье и заставил развернуть руку ладонью вверх.

– Я знаю о метке, - сказал он.
– Она здесь.

– И чего же хотите теперь?
– спросила Эмер, отчаянно храбрясь.

Епископ резко отпустил её, и Эмер поспешила вытереть руку. Ей показалось омерзительным прикосновение чёрного человека. Но на милорда Ларгеля этот жест не произвел впечатления.

– Так чего вы хотите?
– опять вопросила девушка.

– Хочу понять, в каких сношениях вы состоите с упырями, - сказал епископ приглушенно и со значением.

Эмер уже была знакома подобная манера разговора. Лорд Саби и его люди говорили так же - негромко, но повергая собеседника в панический ужас.

– Если вы знаете про метку, - сказала она, машинально пряча ладонь, - то должно быть, знаете и о том, что я служу вашему господину. Спросите его об упырях, ибо мне о них ничего не известно.

Красный свет в глазах епископа погас.

– Возможно, вы и правы, - сказал он.
– А возможно - лжёте. Как бы там ни было, помните, что я слежу за каждым вашим шагом.

Он приблизил лицо так близко к лицу Эмер, что она смогла разглядеть красные прожилки на глазных яблоках. В глубине зрачков плясали красноватые сполохи - словно огненные змеи вертелись в бешеном танце.

– Я был против, когда милорд Саби выбрал вас в жёны Фламбару, - сказал он приглушенно.
– Вы мне не нравитесь. И я вам не нравлюсь. Вас коробит, когда вы смотрите на меня.

– Вы удивительно проницательны, - ответила Эмер с вызовом, хотя голос её дрогнул.

– Тем лучше, - прошипел Ларгэль по-змеиному.
– Употребите вашу ненависть в дело. Докажите, что я ошибся на ваш счет, и узнайте как можно скорее то, что вам следует узнать. Разденьте поскорее вашего дорогого мужа. Вы и так промешкали неделю. И помните. Я здесь - чтобы следить за вами. Одна попытка обмануть милорда, и случится вот что...

Глаза его снова разгорелись, как уголья, И Эмер вскрикнула от острой боли пронзившей руку от самого невидимого клейма до плеча.

– Это только бледное подобие того, что вас ждёт, если провалите миссию, - пообещал напоследок епископ.
– Ведь ваш дружок там, за свадебным столом, рассказал много чего об ужасном Ларгеле Азо? Так вот, он вам безбожно соврал.

– Какова же правда?
– спросила Эмер, губы её дрожали.

Епископ улыбнулся, и улыбка у него оказалась не самой приятной - больше похожая на гримасу, обнажившую мелкие острые зубы.