Война меча и сковородки

– Что ты тут делаешь?
– начала она тоном наставницы, отыскавшей нерадивое дитя.
– Матушка ждет, а ты словно глухая! Я зову, зову...

– Вторая часть баллады «как надо управлять Даремом», - проворчала Эмер, обращаясь к Тилвину.
– Мне пора. Надеюсь, ещё не раз увижу тебя, и нам удастся поговорить, чтобы никто не мешал, - она выразительно посмотрела на Острюд.

Та вспыхнула и сказала желчно:

– Замужней женщине неприлично уединяться с чужим мужчиной. Ты какое-то чудовище - всю ночь мучила моего брата, так что он похож на приведение, а днём уже бегаешь за другим.

Теперь вспыхнула Эмер, и не миновать бы Острюд пары плюх, но Тилвин встал между разгневанными девушками.

– Замолчи и не смей оскорблять госпожу Дарема, - сказал он Острюд.
– Ведешь себя, словно вилланка, если ищешь ссоры.

– Почему ты защищаешь её, а не меня?
– взвизгнула Острюд, и лицо её плаксиво сморщилось.

– Не надо устраивать представление, - Тилвин развернул Острюд лицом к замковым башням и легонько подтолкнул.
– Ты не жонглер на базарной площади. Миледи сейчас придёт, а ты - остынь и придержи злость.

Как ни странно, Острюд подчинилась, только фыркнулв в сторону золовки, будто рассерженная кошка.

– Умеешь разговаривать с женщинами, - пошутила Эмер, с удовольствием глядя в спину удаляющейся Острюд.
– И она тебя слушается, как и Годрика.

– Мы выросли вместе, - напомнил Тилвин.
– Прости её. Она молодая и глупая, не понимает, где надо остановиться.

– От всего сердца прощаю, - заверила его Эмер.
– Особенно, когда за неё просишь ты, - она дружески пожала ему руку, - мне пора, а то она нажалуется леди Фледе, а мне не хочется драться вдобавок и со свекровью.

Тилвин кивнул, показывая, что оценил шутку, и Эмер побежала вслед за Острюд, оборачиваясь и махая начальнику стражи на прощание. Он поднял руку несмело, словно чего-то опасался, и тоже помахал в ответ.

Под вечер опять пришли гости, и празднование грозило затянуться далеко за полночь. Близилась ночь - время спокойствия, но в душе Эмер спокойствия не было и в помине. Она сидела за общим столом и нетерпеливо пристукивала каблуками, дожидаясь, пока молодожёнам дозволено будет уйти.

Перед полуночью их проводили до спальни, не так, правда, торжественно, как накануне, и удалось Эмер ускользнуть в кухню. Она вернулась, когда муж уже снял квезот и собирался умываться.

– Я принесла тебе свежего пива, - сказала она примирительно, - и восковую мазь на переносицу.

– К чему это?
– отрывисто спросил Годрик, скидывая сапоги и подходя к тазу с водой, над которой завивался пар.

– Пиво придаст сил после потери крови, а мазь смягчит боль, - простодушно призналась Эмер.
– Наверное, я ударила тебя слишком сильно. У тебя такие синяки под глазами... Я волновалась, ты ведь был без сознания всю ночь.

Годрик замер, зачерпнув воду в обе горсти.

– Что ты сказала?
– спросил он медленно.

– Выпей пива, я полечу тебя и ляжем спать, - сказала Эмер добрым голоском.

– Потеря крови?
– переспросил Годрик, бросая умывание и подходя к жене вплотную.
– О чем ты?

– Я же опять тебе нос разбила, и сейчас очень сожалею...

– Нос?

Эмер не поняла, почему он вскинулся и принялся ходить по спальне, потирая ладони.

– Ты разбила мне нос?
– повторил он, резко останавливаясь.

– В чём очень раскаиваюсь, - сказала она покаянно.
– Пива?

– Давай пиво, - разрешил он и поднёс кружку к губам, но вдруг передумал, поставил её на стол и спросил подозрительно: - А что за мазь?

– Восковая, она снимает отёчность...

– Сама сделала?

– Взяла у лекаря, - Эмер недоумённо сморгнула, не понимая причин допроса.

– Значит, кровь шла из носа. Значит, мы не...
– Годрик посмотрел на постель, и Эмер удивлённо проследила его взгляд.

– Что - не?..

– Не спали вместе?

Повисла тягостная тишина, потом Эмер с треском бросила коробку с мазью на стол. Если этот болван не желает лечиться - ей точно не стоит переживать.

– Ты считаешь, я могла спать с тобой после того, что ты учудил?
– спросила она, начиная злиться.
– Обеты прабабушки Армель! Годрик, что за детские выходки? Клянусь ярким пламенем, ничего подобного я больше не потерплю. Сейчас же снимай рубашку и штаны, и ложись в постель.

Годрик смотрел на неё, как будто видел впервые, но постепенно взгляд прояснился.

 - В постель?
– уточнил он.

– Мужу и жене прилично спать там, - подтвердила Эмер.

– Но мы ещё не спали?

– Нет!
– возопила Эмер.
– Но сегодня я получу то, что мне причитается! Даже если придется сломать тебе нос, а не просто расквасить!

– Может, оставишь свои деревенские замашки?
– холодно спросил Годрик.
– Женщине не пристало так откровенно предлагаться мужчине.

– Ты мой муж!

– Не буду им через полгода.

Слова ударили Эмер больнее палки. Сжимая кулаки, она смотрела на Годрика, а он взирал на жену обычным высокомерным взглядом. Так король смотрит на свинарку, нечаянно перебежавшую дорогу кортежу.

– Здесь епископ Ларгель, - начала Эмер, мысленно призывая себя к спокойствию.
– Я пожалуюсь ему, что ты не исполняешь супружеских обязанностей, он вмешается и...

– Вперёд, - Годрик подчеркнуто услужливо указал на дверь.
– Выметайся из моей спальни, деревенщина. Я чуть не умер, размышляя, каким колдовством ты заставила меня спать с тобой, но оказывается, я и не спал. Какое счастье.

– Ты мерзавец, - процедила сквозь зубы Эмер.

– Хочешь подраться? На кулаках или принести сковородку? В твоих краях ведь принято охаживать мужей сковородками? А в наших краях непокорных жен угощают плетью. Хочешь попробовать?

– Грозился уже.

– Пока только грозился, но ты же не понимаешь слов. Совсем дикая.

Эмер на мгновение закрыла глаза и глубоко вздохнула.

– Хорошо, - пошла она на попятную, - давай пока не будем спать, как муж и жена. Нам надо привыкнуть друг к другу. Просто ляжем в постель и поговорим. Ты расскажешь мне о себе, а я - если захочешь послушать - о себе. Позволь, я раздену тебя, помогу умыться...
– она протянулась, чтобы распустить вязки на его рубашке, но Годрик больно ударил её по пальцам.