Война не Мир

Мне мучительно захотелось попросить его сохранить этот счет и показать мне в ближайшие дни, завтра, или даже лучше прямо сегодня. Но рядом сидела Рената. Мне не светило показать, что я все еще не доверяю ей несмотря ни на что.

– Окей, - сказала я, - давай как-нибудь встретимся… В смысле, подъезжай, забери гонорар. А кого рисовал-то?

– Девушку. Для рекламы. Ну, короче, я не рисовал, а подрисовывал, - он засмеялся, - реставрировал малость. Ну, знаешь… Мужик прислал мне как бы три-ди макет, ну, это выглядит как лекала, видела может, для компьютерных игр такие рисуют?

Я закивала.

– Отдельные части картинки. Как выкройка утепленного ботинка, только еще хуже. Все отдельно, ничего непонятно. Но если собрать вместе правильно, должна получиться картинка. И вот, под этот заказ я должен был сообразить, что имелось в виду, в полный рост. Кажется, я ее даже улучшил. Знаешь, так прикольно, как собирать пазл. Я потом накладывал эти разные фрагменты на целое. Все воскресенье. У меня осталась фотка, я тебе покажу. Или, хочешь, вышлю? Напомни адрес.

– Вышли, - закричала я и тут же спокойно добавила, - вышли, пожалуйста, - я шепнула Ренате заговорщицки, - пригодится! Мой адрес: лопухова собака ёрс точка нет.

До меня вдруг дошел смысл послесобачей части моего е-мейла - «земли нет».

– Выкладывай, - приказала я Ренате, когда попрощалась с художником. Один из нас троих, похоже, свою миссию выполнил. На данном этапе. Кто его знает, как у них там, на Ка-Пэксе, с вербовкой… - что случилось, когда ты ушла, когда ты пропала с тостами?

– Я рассыпалась, - отвечала Рената и густо покраснела. Я еще никогда не видела, чтобы ее кожа меняла цвет. Мне почему-то вдруг стало жаль художника, потому что, получается, его обманули. Нехорошо, что творец не в курсе, где используется его талант. Разве он не достоин знать, что его творение живет и может краснеть? Я вздохнула. Он всегда мечтал нарисовать сказочный мультик. Рената, действительно, стала еще красивее. Теперь я в этом не сомневалась. В ней появилось нечто такое, что в женщинах любят не только женщины, но и мужчины.

– Как так?

– Ну, понимаешь, - Рената замялась, - переход сюда оттуда, где я живу, само по себе сложное дело. У статичной единичной системы - то есть, того, чем я являюсь на самом деле, без тела, - короче, у этой холеры довольно сложная внутренняя структура, - Рената кивнула на картинку молекулы на компе, - у нее есть личность, - Рената ткнула повисшим курсором в ядро, - эмоции, мысли, - она водила крохотным членом по картинке, словно указкой, - а вот здесь собран опыт.

Я решила удивляться потом.

– Как в резюме?
– спросила я и подумала, каково это должно быть, называть себя статичной единичной системой. Возможно, в оригинале они используют аббревиатуры или родной язык Ренаты гораздо компактней нашего.

– Что-то вроде того.

Опыт молекулы на компе был изображен темным пятном. Рената продолжала.

– Опыт статики - это огромная тяжесть, просто нереальная, то есть реальная… По любому, он отягощает перемещение вокруг нее пространства и времени.

– Не въехал! То есть, ты - статика, и ты остаешься на месте, а это мы вокруг тебя вертимся?

Рената взглянула на меня немного удивленно.

– А как еще?

– Ну не знаю, вот я, например, хожу. Если я захочу, скажем, обойти вокруг дома, вечерком, я сверюсь с расположением звезд на небе… то есть, я увижу, что темно и раз-два, вызову лифт…

Я запуталась.

– Вот, видишь. У вас точно так же. Ты стоишь, а лифт едет… - она лукаво улыбнулась, - но не суть. Чтобы разговаривать здесь с тобой, я должна сначала выкинуть в пространство свою… притягивающую присоску. Давай называть это… рукой, нет, ногой, - она провела указкой по самой длинной перемычке молекулы, - потом я закрепляю эту территорию, которую захватила ногой, в непосредственной близости от себя, ну как бумажку на клей. Вот этого устройства здесь не нарисовано. Я сама плохо представляю, как оно выглядит.

– А пользуешься.

– Пользуюсь. Все это делается… как бы тебе сказать?

– Усилием воли?

– Нет, мысли. Иногда эмоции тоже в ходу.

Я припомнила, как добиваются своего. Кажется, еще до процесса надо чего-то там захотеть.

– Скажи, - торопливо спросила я, словно боясь, что забуду, - а вот у тебя никогда не бывает, что ты хочешь-хочешь, но тебе тут же кажется, что все бесполезно? Ну, ты, там, идешь на встречу с хэдхантером, и тебе лезет в голову, что ты зря надела пальто с распродажи и бабушкин шарфик, что тебя пошлют вместе с ними, и еще занесут в черный список. Или бежишь в кино и думаешь, что билеты все равно кончились, или какой-нибудь гад обязательно купит последний у тебя перед носом?

– Конечно, - подтвердила Рената, - вот это и есть опыт.

– Опыт? Это опыт? Ты хочешь сказать, что опыт мешает нам получить то, что хочется? А как же большое красивое резюме… нееет!
– захихикала я.

– Да, - сказала она, - моя мысль - это мое движение вперед. Когда мысль поворачивает назад, то вместо нужной территории я могу схватить и притянуть что-то другое. Особенно, если знаю, что шит хэппенз. Иногда результат бывает печальный, - она вздохнула.

– Так у тебя и произошло?

Ее кивок вышел совсем ребячьим.

– Обычно мы очищаем опыт, примерно раз в месяц, иногда реже. Но я нацепила себе на хвоста нелегала. Я наняла его на работу. Это нарушение, я стреманулась с этим пройти очистку. Ну вот…

– Погоди. То есть, опыт - это, скорей, твоя совесть?
– с неохотой предположила я. Вид у нее был виноватый.

– Скорее, балласт. Ваша планета, например, сильно опытная. Никакой санобработки!

– Погоди-ка, - я снова засомневалась и решила разобраться с совестью потом (хотя все это было странно), меня взволновала другая вещь. Я ткнула пальцем в темное пятно на картинке молекулы, - ты хочешь сказать, что у нас тоже, эээ… опыт, который тормоз и… мы одинаковые? Похожи на вас?

Рената кокетливо заерзала на стуле и спросила:

– А ты можешь нарисовать себе грудь? И бедер побольше?

Мне стало обидно за державу. Было бы куда удобней, если бы мы тоже могли рисоваться.

– Почему же ты не заказала себе фигуру там, у себя? Почему ты предпочла пихать нашему автору деньги в ящик. Он, между прочим, в мой журнал тоже рисует. Только не говори мне, что ваши мужчины любят… инфузорий!.. Страшных таких, - я с отвращением указала в компьютер.

– Да, не говори, одноклеточные приятней, - со знанием темы сказала Рената и мечтательно намотала на палец локон, - сама я людей рисовать не умею. А заказывать у нас было бы подозрительно.

Я хмыкнула, но тут мне пришла в голову еще пара вопросов.

– А! А как вы там, люди, размножаетесь?
– мое любопытство было точно по Фрейду. Перед лицом спасения планеты современную девушку не волнуют такие вопросы.

– А чего нам размножаться, если мы все и без этого есть?
– недоуменно спросила Рената. Очевидно, на ее планете не было белых пятен в вопросах устройства мира.

– Ну тогда - как вы хотя бы любите?
– я умоляюще заглянула в ее глаза.

– Это другой вопрос. Любим мы нежно, - Рената больше ничего не сказала. Я подумала, что у них эта тема тоже табу. Или нежность не нуждается в рекламе. Или, елки-палки, что может быть сексуального в присосках? Или эмоциях? Или мыслях?.. Странное общество.