Война не Мир
Шрифт:
– Составляй план, - велела Рената.
Виндоуз на брюнетке не стоял, зато посреди экрана анимировано ворочалась вокруг своей оси жирная красная кнопка. На боку кнопки было написано «Жми». Я нажала. Экран рассыпался звездами, потом звезды собрались в небольшие галактики. Между ними возникло пустое черное место. Оно инфернально подрагивало очертаниями, напоминая не то зловещий треугольник, не то жерло унитаза. Я сообразила, что это выход или спящий режим.
Вордом на брюнетке работала какая-то очень похожая программа с благородным интерфейсом и желтоватыми страницами под Moleskine. Вместо
Я «ляпнула», потом тут же обос-лась и быстро напечатала список вопросов. Я подумала, что перед составлением какого угодно плана целесообразно хотя бы сформулировать, что тебя гнетет. Я озаглавила вопросы «К представителю дружественной планеты. Re: Homo Peace». Первым риторическим пунктом в списке шло «Что происходит». Последним - «Что делать?».
– А я знаю?
– покачала головой Рената, прочитав. Она смутилась.
– Чего ты не знаешь?
– Да всего. Сначала у меня был план, но когда подгорели тосты…
Я нахмурилась.
– И что? Где ты, кстати, была? Ты обещала мне не смываться без предупреждения!
– я не без раздражения вспомнила, как она умотала. За минуту до ее исчезновения мы говорили про психов и планету Ка-Пэкс, потом она убежала за тостами и пропала с кухни.
– Медиа-планера увольняла, - Рената шмыгнула, - халявщик недоскриненный. Он оказался беглым!.. Но я же не могла нанять легального иммигранта!
Она в чем-то оправдывалась.
– Зачем тебе вообще нужен был медиа-планнер?
– спросила я. Я представила нелегального гастарбайтера со знанием PR, GR и медиа планирования - и все это на фоне общей космополитической канители. Рената мотнула челкой.
– А кто, по-твоему, разрабатывал эту придурочную стратегию? По-твоему я должна с рождения понимать обычаи каждой вселенной? Знаешь, каждого в учебке учат своей специальности…
У меня закружилась голова.
– Рената! Ты кто? Нет, ну на самом деле…
Брюнетка ушла в заставку. Рената отбросила волосы и кивнула.
– Посмотри на меня, - пригласила она, - кто я?
Я на секунду задумалась и вспомнила свое первое впечатление.
– Девушка с рекламы.
Рената вдруг завизжала от счастья и бросилась меня обнимать.
– Правда, ты правда так думаешь?
– в ее голосе были все оттенки модели, которой надели на голову диадему мисс Мира. Все-таки, медиа-планнер хорошо поработал.
Отстав от меня, Рената посерьезнела.
– Ты угадала, - сказала она, хмурясь, - в этом-то вся проблема.
– Господи! Какая проблема? У нас тут полстолицы таких! Ничего!
– кажется я говорила не то, что думала, как обычно и бывает, когда надо кого-то утешить.
– Давай попьем кофе, - попросила она, - и я тебе все расскажу.
Мы так и сделали. Пока целлюлитный напиток булькал в кофеварке, Рената подготовила дидактический материал. В программе, очень похожей на Фотошоп, только с небольшим аккуратным мужским половым органом вместо кисти, Рената нарисовала что-то напоминающее молекулу. Такая молекула стоит на одном из верхних этажей МГУ. Когда линия получалась недостаточно изящной и округлой, орган сникал.
– Что
это?– спросила я.
– Это - я, - любуясь, сказала Рената.
Приехали. Я отобрала у нее мышку и нарисовала сбоку молекулы разъяренного бегемота в очках. Вышло похоже на бухгалтера Аль Капоне в фильме Неприкасаемые.
– А это - я.
Рената наградила меня невеселым взглядом.
– Думаешь, почему я никогда не моюсь?
– спросила она.
– А ты не моешься? Еееее..
Она стукнула меня по лбу, слегка, и скорбно сказала:
– Я нарисованная.
– Да, я вижу, - я поводила членом по бегемоту. Ластик в программе изображала задница. Я стерла бегемотику половину очков. Он, как бы ослеп. И тут до меня дошло, что по крайне мере, половине слов Ренаты до сих пор приходилось верить.
– Как нарисованная?
– осторожно спросила я, бросив мышь.
– Красками. А каркас из пластилина Джой. Он отличный, яркий и не липнет к рукам.
Я невольно осмотрела ее грудь.
– А мне это самое, подлепить чуть-чуть можно?..
– меня заворожила эта идея. Наверное, я постепенно начала поддаваться массовой истерии разрушать то, что до сих пор приносило пользу и удовольствие. Рената вдруг пихнула мне в ладонь телефон. Он уже набирал номер. По ходу, мы собирались потревожить кого-то из моей телефонной книжки. Я приложила трубку к уху. Пошли гудки.
– Спроси… - Рената запнулась, - скажи: «что ты рисовал в выходные»?
В трубке послышался голос.
– Давай!
– шепнула она. Мне оставалось послушаться.
– Эээ… Привет!
– мажорно крикнула я неизвестно кому и растянула рот в улыбке.
– Эээй! А я хотел тебе набирать!..
– ответили мне, - ну что, может привезешь гонорар?
Я опешила. Рената подбадривала меня обеими руками. Я плюнула на приличия и честно спросила:
– Ты кто?
На другом конце трубки не удивились. Неизвестный шмыгнул и просто ответил:
– Я - Русланя, художник. Как там наши мемуары про советскую армию, пригодились?
Я схватилась за голову. Мои мысли закрутились, как осенние листья. Я вспомнила, что моя издательша, действительно, должна художнику гонорар. Я даже вспомнила точную сумму и вид подписанной ведомости. Месяц назад художник рисовал для нас большой и красочный эротический комикс.
– И что дальше?
– шепотом спросила я Ренату, зажав микрофон.
– Ты спроси, спроси!
– она гнала меня назад в разговор.
– Ээээ, - опять сказала я, обращаясь к художнику, - вот, звоню спросить, когда ты можешь подъехать. И… говорят, в выходные у тебя был крупный заказ.
Художник снова не удивился. Это в его манере. Мало ли, кто мог мне сказать. Если ему захочется знать, он спросит.
– Ага. А откуда ты знаешь?
– Да у меня заказчица тут сидит. Хвалит.
– Заказчица? А у меня был мужик.
– Ты не путаешь?
– спросила я не то его, не то Ренату.
– Неа, - сказал он. Рената тоже покачала головой, - мне написал дядька прямо на сайт, сказал, что переведет веб-мани, но потом передумал и положил бабки в почтовый ящик. И квитанцию. Странный какой-то счет. Но работа мне даже понравилась. Я даже, знаешь, взял новый рубеж в творчестве.