Война не Мир

За столиком, куда меня привел официант, никого не было. Зато это был отдельный кабинет. Поправив для проформы вилки, официант удалился.

На всякий пожарный я сунула руку в сумку и приготовилась нажать запись на диктофоне. Потом я подумала, что этот жест могут принять за оборонительный маневр. Собственно, он им и был. Чтобы не возбуждать лишних волнений, я потренировалась молниеносно пихать руку внутрь. Каждый раз мои пальцы натыкались на что-то не то. С досады я попыталась нащупать кнопку диктофона через кожу и подкладку сумки. На удивление у меня получилось.

– Ну здравствуй, - услышала я чрезмерно интимный голос и вздрогнула. У столика стоял незнакомый мужчина в черных очках. Дверь за ним молниеносно закрылась.

Я кивнула.

Мужчина снял очки и неловко протянул в пространство руку. На его пальцах сидело много колец. Одно - печатка в виде черепа дракона, какую носил мой монгольский сосед. Разглядывая кольца, я подумала, может быть, он протянул руку для поцелуя? Если я попала в место отправления какого-нибудь нечеловеческого культа, лучше ее поцеловать. Я так и сделала. Привстав, я нежно коснулась незнакомого запястья губами. Теплых искренних чувств мне придавал страх.

– О!
– выдохнул мужчина, - ты помнишь… - И он положил мне ладонь на голову. Вышло немного неуклюже для романтической ласки: между его указательным и безымянным пальцами оказалось мое ухо. В заднюю стенку раковины неприятно врезался шип дракона. Невольно я подняла лицо и поняла, что мужчина слеп.

Сняв очки, он стоял, глядя мимо меня в угол. На его лице было написано трагичное обожание. Если он не притворяется, то принял меня за другую.

Я помогла ему сесть.

– Калифорнийское?
– он кивнул на стол и снова протянул в пространство руку. Из того, что могло быть калифорнийским, на столе было только вино в ведерке. Заворожено глядя в слепые глаза, я направила его руку. На ощупь привычным жестом он откупорил бутылку и направил горлышко в мою сторону. Я подставила бокал.

– Помнят!
– сказал он и улыбнулся, излишне аккуратно разливая себе и мне. Улыбка вышла жутковатой. Я подумала, что последнее время моя жизнь проходит под знаком захватчиков.

– Ненавижу!
– произнес слепец то ли по поводу происхождения вина, то ли об алкоголе вообще, и с удовольствием отхлебнул из бокала.

Дверь распахнулась, и официант внес на подносе запотевшие баночки кока-колы и небольшие тарелки под крышками. Когда он закончил свой столовый вальс, под крышками оказались биг-маки.

– Кетчуп?
– спросил официант.

– Майонез, - проворчал незнакомец, - и пошел вон!

Официант исчез с таким же достоинством, как появился.

– Ешь!
– приказал мне слепец, шурша своим гамбургером. Я гадала, не пора ли включить диктофон. Говорят, у слепых тонкий слух.

Немного почавкав салатными листьями и огурчиком, он отложил свой фаст-фуд мимо тарелки и вытер губы.

– Все готово?
– спросил он.

Я потерлась лодыжкой о его ногу. Интересно, думала при этом я, какого цвета его носки. Я готова была поклясться, что пятка окрашена под флаг США, символизируя победу над глобализмом. Запихнув в рот большой кусок гамбургера, я выбрала для ответа слово покороче. Я сказала еле слышно «да».

Он засмеялся.

– Ты голодна!
– и выдохнул интимно, - как всегдааа.

Если бы ни стол между нами, клянусь, я бы рванула наутек и наделала слишком много шуму для его тонких ушей. Хотя вряд ли. В следующую секунду я подумала, что именно с таким лицом занимаются любовью удавы.

– Мы успеем, - сказал он, и его мимические мышцы немного расслабились, - но сначала, - он выдержал паузу, - ты будешь хорошей девочкой.

Принявшись гадать, что это значит: минет или что-то более современное, я почти прослушала следующую фразу.

– Тебе не нужно будет знать, где это. Тебя довезут.

Я едва не спросила, куда.

– Ты не слушаешь!
– рявкнул он. Я вздрогнула. Он наклонился к самому столу и зашептал, - детка, пожалуйста, верь мне, я не причиню тебе вред!

В моей голове зазвучали Биттлз.

– Только не в этот раз! И мы успеем все, что ты хочешь. Почему ты не веришь мне?

Я собралась духом и глухо проговорила: «Ты знаешь». На моем месте, думаю, ни одна девушка не стала б молчать. Если он обманывал ее не раз, она имеет право хотя бы высказать все, что думает.

– Женись на мне!
– неожиданно для себя почти крикнула я, тем же голосом, против которого он только что не имел ничего против.

Его лицо изобразило что-то донельзя странное. Борьба чувств происходила здесь и сейчас. Если бы вместо диктофона у меня была с собой камера, я бы сделала репортаж века. «Спец-выпуск специально для женщин»… «Последнее слово мужского эго»… «Как заставить его сделать тебе предложение: расслабься и начни разводить кактусы»…

– Хочу детей!
– прошипела я, тоже склонившись над самым столом. Грудь холодила тарелка из-под гамбургера. Не знаю, поблагодарит ли меня за это его настоящая герлфренд. Мне кольнула женская солидарность.

Я почти увидела мысли слепца. Плотным непромокаемым памперсом они возникли вокруг его головы, абсорбирующие частицы пронизали картины сражений: соски, горшки, кастрюли…

– Нам надо выполнить долг, - с угасающим отчаянием молвил слепой. Наверное, слово «долг» как-то действует на мужчин успокаивающе. Он почти собрал растерянную волю и загнал напряженные чувства в ахиллесову пятку с полосками флага США.

– Тебе всегда надо выполнить долг, милый, - говоря «тебе», я имела в виду «мужчинам». Моя грудь по-прежнему лежала в тарелке, как символ сытого будущего планеты. Я почти ощущала себя mother-earth, - ты вечно думаешь, что ты занят чем-то особенно важным. Ты не сделал ни одного ребенка, - я даже не сомневалась в том, что это было именно так, - но скольких ты лишил крова и тепла!

Я вспомнила мальчишку, бредущего по песку в чужой стране и бормочущего по-русски «мама». Слепец что-то проговорил на монгольском. Я думаю, что на монгольском. Хотя, кто его знает, возможно, это был культовый язык, фраза, которую произносят перед принесением жертвы. Я приготовилась к худшему. В течение монолога я ни раз сорвалась на свою обычную интонацию, слепошарый уже секунды три назад мог понять, что я - это чужой.

– Я обещаю тебе, - тихо сказал он, - про тебя уже знают мои родители…

Я засомневалась: верить ему или не верить. Его лицо в этот момент почти перестало походить на змею. Женская интуиция - великая вещь. Но иногда работает с перебоями.

– Ладно, - сказала я. И в следующее мгновение он схватил меня за руку.

– Кто ты такая?

Меня накрыло холодом мучительной, долгой смерти, без последующих похорон. Он дернул меня к себе, и мы зависли над двумя остывшими гамбургерами в немой борьбе интересов.

– Не смей!
– я попыталась выкрутить руку. Неужели я лопухнулась, и вместо истерики надо было все-таки устроить ему минет?
– не смей со мной так!
– я сдавленно выговаривала слова последней надежды.