Война не Мир

– Смотрим, - решительно подтвердила Рената, словно повязала себе салфетку на шею.

До тех пор, пока у меня не слиплись глаза, я сидела рядом с ней у экрана. От эмоций у нее менялся не только цвет лица и глубина взгляда, но и оттенок волос. Я всегда верила, что искусственная красота богаче натуральной. Незаметно наблюдая за ней, я делала пометки в блокноте. К компам у меня развилось стойкое недоверие. Возможно, если мне доведется попасть в Ренатину страну, я сумею очистить этот опыт. Лечебность времени все-таки очень условна.

Рената намеревалась не спать. Она хотела сидеть и облучаться нашими картинками до тех пор, пока у нас не накопится достаточно данных, чтобы действовать. Честно признать, я тоже видела в этой жертве смысл.

– «Молекулы» не испытывают усталости, - сказала она, отдирая меня от диванного подлокотника, - иди спать.

Бойфренд, ревнующий к банковскому менеджеру, мне не приснился.

Утром Рената все еще сидела у телевизора. Уходя спать накануне вечером, я посоветовала ей после фильмов перейти на канал для взрослых. На идею о хард-коре меня натолкнули слова моего бойфренда из моего предыдущего сна, где он говорил о том, что война - круче инстинкта размножения. Я объяснила Ренате, где найти каналы для взрослых и подсунула ей чистый блокнот для самонаблюдений. Утром на нем были какие-то графики и координаты со значениями, выраженными в тт.

– Что это?
– спросила я.

– Частота моего возбуждения. Тебе как удобней, в виде дробей Архимеда или Гиясэддин Джемшид ибн Масуд ал-Каши?

– Лучше объясни своими словами!
– попросила я.

Рената сходила на кухню и вернулась с двумя чашками кофе. Серые кардиналы вечно мудреней внешне видимых лидеров.

– Это банально, - сказала она, не без удовольствия потягиваясь на диване, - я почувствовала особый вид активности, кажется, по вашему она передается словом «лень».

– Нега?
– уточнила я, глядя на то, как она потягивается.

– Это приукрашенное понятие. Мне захотелось, чтобы вокруг меня суетились и ничего не требовали взамен. Одновременно с этим я получила посыл к разрушению чужой воли. Мне захотелось кого-нибудь победить. Это оказалось сопряжено с сильным толкательным импульсом в бедрах. Вместе с тем я наблюдала некоторое заведомое разочарование, потому что все выйдет, как обычно не так. Сломив чужую волю шоковым методом, я не заставлю его суетиться с воодушевлением. Вкратце примерно так. Последнее описанное чувство вы почему-то называете «стыд».

Я вздохнула.

В новостях показывали сожженные денимовые фабрики в Индонезии и потопленные искусственные острова в Токийском заливе. Подводные съемки сделал бывший оператор реалити-шоу «Последний Герой». Было похоже на старый фильм «Челюсти».

– Национальность этого ребенка установить не удалось, - перевел слова японского репортера наш диктор, когда камера вернулась на берег, - среди оставшихся в живых, он никого не узнает. Мы обращаемся к нашим коллегам. Если вам знаком этот мальчик, свяжитесь, пожалуйста, с центром спасения.

Камера наехала на подол распашонки, затем показала лицо. Мальчик брел по берегу и повторял русское слово «мама». Затем показали стенд и написанный на нем телефон.

Мы работали, как угорелые.

Я все чаще вспоминала анекдот про попугая, которого два политических лидера лечили от хандры, ежедневно меняя перед клеткой геометрические фигуры. Один политик говорил другому: попробуй это, попробуй то. Когда птица сдохла, лидер партии (не помню, кажется, она называлась каким-то фруктом) воскликнул: «Эх! А у меня еще столько идей осталось!».

– Рената!
– воскликнула я на седьмой день сотворения оружия против космических помидоров, - может быть, выключать звук?

Ночью мне снился Ангел. Я отнеслась к его появлению холодно. Я точно знала, что мне нужна помощь, и я просто подбадриваю себя во сне. Но вместо советов, он предложил мне то, чем когда-то мы с ним занимались при толкательных импульсах в бедрах. Было похоже на первый или последний раз. Я проснулась, словно школьница, которую застали за рисованием поцелуев.

Утром, приняв длинный-предлинный горячий душ, я поехала купить еще фильмов.

По дороге мне пришло в голову, что в целях исследований фильмы можно крутить, пока Рената спит, можно жечь кришнаидские благовония или заставить ее с кульминации поедать чипсы, а на рекламе принимать ЛСД. С нашим теперешним бюджетом можно вообще найти клипы с 27-м, 28-м и 30-м кадром и даже сняться в этих кадрах самим. Я почти готова была дойти до отчаяния. И тут мой взгляд упал на вывеску над черными окнами какого-то кафе: «Крепкий Орешек». Я вспомнила фильм 12 обезьян с Брюсом Уиллисом. Я была на улице Пятницкой.

Припарковавшись (последнее время с этим почему-то не стало проблем), я похлопала себя по щекам, чтобы удалить следы изможденной бледности и открыла тяжелую дверь в кафе. Колокольчик над дверью звякнул наподобие приехавшего лифта в лобби крупного офиса или отеля. Дверь открылась, и я шагнула… в лифт.

Ощущение скоростного подъема было полным. У меня даже возникло чувство, что в спину мне дышит негр в белой униформе. Огоньки под цифрами этажей мелькали, как угорелые. При этом они были единственным освещением в темноте. Повернув голову, я увидела, как в боковом зеркале вспыхивает мое отражение. Я испугалась.

Когда на лбу у меня выступила испарина, кабина остановилась. Двери подождали секунды две и бесшумно разъехались. Навстречу мне шагнул улыбчивый официант в стойке «салфетка на локте». Я услышала за спиной ласковый механический голос: «Добро пожаловать на наш этаж».

– Вы у нас впервые?
– понимающе спросил официант.

– Нет, - зачем-то соврала я, - но раньше здесь было по-другому.

Он засмеялся.

– Раньше здесь был закрытый банный клуб Мытые Шеи. Мужской клуб, - со значением уточнил он.

– Я была здесь, - повторила я, - в качестве корреспондента, - и добавила, - в архиве.

Мне почему-то представилось, что «журналист» должно сработать вроде пароля.

– О!
– сказал официант и мельком заглянул в кожаную папку, - для вас заказан столик на двоих. Сюда, пожалуйста.

Словно для верности, что я не сбегу, он крепко взял меня за локоть. Я испугалась даже больше, чем в лифте. В предпоследней войне, как я помню, убитых журналистов хватило бы на полный штат 20-ти глянцев. Еще я подумала, что сейчас меня своруют инопланетяне. Это интервью, думаю, мне никогда не удастся опубликовать. Даже если я буду задавать самые невинные вопросы типа «Когда выйдет ваш новый диск?».