Война в раю

Небо сразу посветлело, вспыхнув малиновым и золотым сиянием. Я увидел, как пылающий солнечный ободок вот-вот выглянет из-за горизонта. Время-между-временами!

Через несколько мгновений плато залил золотой свет. В утреннем свете каменная колонна сияла, как звезда. Я прикрыл глаза руками, настолько все вокруг стало ярким. Ночная тварь исчезло, словно ее и не было.

Усталость накатила на меня волной. Я опустился на колени рядом с телом Главного Барда. Слёзы навернулись у меня на глаза, когда я смотрел на эту некогда такую красивую и значительную голову. А я посмел бить ее посохом!

— Прости, Оллатир, — сквозь слезы вымолвил я. — Пожалуйста, прости меня.

Через какое-то время меня нашел Тегид: я все еще плакал над телом, держа голову Оллатира на коленях и омывая ее слезами. Я почувствовал прикосновение к плечу.

— Что здесь произошло? — спросил Тегид.

Я хотел ответить, но выражение лица Тегида остановило меня. Он смотрел на тело в ошеломленном и растерянном молчании, руки тряслись от волнения. Губы пытались что-то произнести и не могли. Наконец он обрел голос и задал единственный вопрос:

— Как?

Я покачал головой. Неужто тварь из преисподней убила его? Или Главного Барда убил Дагда? Я не знал.

Тегид упал на колени рядом со мной и прижал руки к вискам Оллатира. Наклонился и нежно поцеловал уже остывший лоб.

— Да будет добрым твой путь, — пробормотал он.

Бард осторожно снял тело Оллатира с моих колен и принялся расправлять конвульсивно искривленные руки и ноги, разглаживать измятую одежду. Закончив, он встал.

— Где его посох? — спросил он.

— Я его держал его, а потом бросил в эту тварь, — ответил я и в этот момент заметил обломок посоха, лежащий на земле у края круга из белых камней. Я подошел к нему и хотел подобрать то, что осталось от украшенного жезла Главного Барда. Как только моя рука охватила гладкое дерево, я снова почувствовал силу посоха. Я стоял, держа обломок на отлете, как змею. Ощущение силы затопило меня. Опять показалось, что руки и ноги у меня размером со стволы деревьев, голова касается облаков. Сейчас я мог бы двигать горы. Кровь стучала в висках, словно шум прибоя.

Мне казалось, обладая такой силой я могу сделать все. Достаточно поднять руку, и все будет по-моему. Ничто не сможет помешать, ничто не остановит. Земля и небо будут повиноваться моим приказам. С такой силой мне подвластно все. Одно мое желание может исцелить или убить. Я больше не равен другим людям. Там, где им приходится идти, я могу бежать; там, где они бегут, я могу лететь.

Я знал, что с рябиновым посохом могу летать. Достаточно оторвать ноги от земли, и меня понесут невидимые крылья. Я подошел к краю кургана и спокойно ступил за его пределы.

Глава 22. ЛЛЕВ

Я не помню, как спал. Я не помню, как проснулся. Я помню только тихий голос Гэвин. Она пела, и этот любимый голос, словно шелковый аркан, притягивал меня к самому себе. Мне удалось разлепить веки, и я действительно увидел над собой прекрасное лицо Гэвин и понял, что моя голова лежит у нее на коленях. Мы находились в маленькой, ярко освещенной комнате. Вместо одеяла меня укрывал почти невесомый выдровый мех.

Я набрал в грудь воздуха, собираясь извергнуть целый поток слов, но прежде, чем я успел выдавить из себя хотя бы звук, она приложила концы пальцев к моим губам.

— Тише, душа моя, — прошептала она. — Пока молчи. — Она подняла мою голову и поднесла ко рту чашку. — Выпей, и ты обретешь голос.

Я одним глотком осушил чашку. Теплое питье со вкусом меда и трав успокоило пересохшее горло. Гэвин снова пристроила мою голову у себя на коленях.

— Что произошло? — с трудом проговорил я. — Как я здесь оказался?

— Разве ты сам не знаешь? — Она склонила голову набок, длинные локоны соскользнули с плеч и вьющимся каскадом пролились надо мной. Я услышал запах вереска и задохнулся от тоски.

— Я знаю только то, что я там, где хочу быть всегда, — ответил я от всего сердца, уже не сдерживаясь. Обняв ее за шею, я притянул ее лицо и поцеловал. Поцелуй получился сладким, как вересковый мед. Мне не хотелось, чтобы он кончался.

— Ты и в самом деле вернулся, — невнятно проговорила Гэвин. — Я боялась, что ты покинул нас навсегда.

— Где я?

— Ты не помнишь?

— Ничего не помню… — Пока я говорил, у меня в сознании возник целый рой образов и ощущений — но все это было где-то очень далеко и давно. Я смутно вспомнил отъезд из Инис Скай, морское путешествие в Инис Оэр, горседд бардов и битву со страшным чудовищем, отобравшим жизнь Оллатира. Я помню, как лежал, скорчившись, на дне лодки, волны швыряли ее как щепку, а я кричал — но вот что кричал? Какие-то неизвестные слова, грозные ругательства неизвестно в чей адрес. Я помнил, но все это казалось такой мелочью по сравнению с любовью в темных глазах Гэвин.

— Да, — сказал я ей, — кое-что помню… но смутно. А вот как я покинул священный курган — не помню, и как вернулся на Инис Скай — если я, конечно, вернулся — тоже не помню.

Гэвин погладил меня по лбу.

— Ты в доме моей матери. Мы с сестрами заботились о тебе все эти дни.

— Сколько же я пролежал здесь?

— Три тройки дней прошло с тех пор, как ты вернулся.

— Но как я здесь оказался?

— Тегид привел тебя.

— Где он? Что с ним?

— С ним все в порядке. Захочешь его видеть, скажи мне. — Она устало улыбнулась, и я только теперь подумал, что все это время она просидела у моей постели.

Я захотел встать и не смог. Мышцы одеревенели; желудок, спину и ноги свела судорога. Я вскрикнул от боли.

Гэвин осторожно переложил мою голову на тюфяк.

— Лежи спокойно, — скомандовала она, быстро поднимаясь. — Скоро тебе станет легче.

Я укусил себя за щеку изнутри, чтобы подавить стон. Меня трясло. Очень быстро вернулась Гэвин и привела с собой Гован. Она подошла ко мне и бросила сестре через плечо:

— Оставь нас. Я им займусь. — Гэвин колебалась. — Иди же, — досадливо поморщилась Гован. — Я пошлю за тобой, когда закончу.