Воздушная гавань

— Вы тонко различаете вкус, — похвалил Гримм. — Но оставили мой вопрос без ответа.

— Я хочу получить коллекцию Эфферуса.

Старик замер на своем стуле. Замешательство он отчасти скрыл, поднеся к губам чашку и сделав долгий глоток, чтобы ровным голосом спросить:

— И что же позволило тебе предположить, будто я позволю забрать ее?

Кэвендиш ответила приятной улыбкой:

— Если я не получу коллекцию, это будет означать, что две милые девушки из твоего отряда уже вкусили свою последнюю трапезу.

Ферус долго смотрел на поверхность своего чая. Потом сказал:

— Но если я отдам ее тебе, ты освободишь их?

— Прошу прощения, — повернулась Кэвендиш к Гримму. — Я начинаю опасаться, что Эфферус впал в старческое слабоумие: я ведь уже ясно сказала, что не веду переговоров…

Она уперла взгляд в старика и медленно процедила, взвешенно и спокойно:

— Девушки у меня. Я могу убить их, всего лишь подумав об этом. Если ты не отдашь мне свою коллекцию, немедленно и без споров, я так и сделаю.

— А если отдам? — спросил Ферус, чей голос заметно огрубел.

— Тогда, если их жизни что-то для тебя значат, я продолжу делать все, что мне захочется, безо всякого вмешательства с твоей стороны. Возможно, я даже пощажу их, когда завершу здесь свои дела.

— Я хорошо тебя знаю, Кора, — сказал Ферус. — Ты даешь слишком мало надежды на их выживание.

Взгляд Кэвендиш твердел, пока ее глаза не начали казаться двумя стеклянными осколками.

— Нет, Эфферус. Альтернативой может быть лишь абсолютная уверенность в их гибели.

Старик низко опустил голову, не ответив.

Кэвендиш чуть откинулась на своем стуле с довольным выражением на лице.

— Разумеется, ты не обязан этого делать. Обе девочки не представляют для твоей экспедиции долгосрочной ценности. Тебе только и нужно, что задать себе один простой вопрос, Эфферус.

— Вот как? — шевельнулся старик. — И какой же, интересно знать?

— Хватит ли тебе духу пожертвовать второй ученицей — на протяжении одной жизни?

На этот раз старик дернулся, словно от пощечины.

Гримм пробормотал: «Извините» и поднялся с чайником, чтобы вернуть его на подставку. Вынул из чайника ситечко с листьями, промыл его под струйкой из кувшина, ополоснул и сам чайник. Поставил чайник греться и положил руку на полку буфета, вне поля зрения сидящих за столом.

— А, военный склад ума… — задумчиво проронила Кэвендиш.

Гримм оглянулся на нее. Та сидела неподвижно, не сводя холодных глаз с мастера Феруса.

— Капитан, — с упреком продолжила Кэвендиш, — если хотите, вы можете достать тот пистолет, но будете умолять о скорой смерти прежде, чем успеете направить его на меня и спустить курок.

— Вы угрожаете Копью Альбион, мадам, будучи активной союзницей его врагов. Я имею все основания полагать, что именно вы направляли аврорианские рейдеры во время налета на верфи.

Ее безмятежное лицо чуть повернулось к Гримму, но Кэвендиш так и не оторвала взгляда от Феруса.

— Проделки того злобного паука, на самой вершине Копья? Он всегда умел подбирать способных агентов… Но я удивлена, что он отважился впутаться в это сам.

— Как же плохо ты знаешь Эддисона, Кора… — тихо произнес мастер Ферус.

Рукоять скрытого от глаз пистолета холодила Гримму кончики пальцев. Он намеревался быть готовым на случай, если гостья первой на него бросится, — пусть не неожиданно, зато внезапно. Только дураку придет в голову пытаться сразить эфирреалиста разрядом боевой перчатки. Для подобной задачи лучше подходило огнестрельное оружие: стрелять куда проще, хотя временами случаются осечки.

— Не сомневаюсь, мадам, человеку ваших способностей не составит труда понять, перед каким сложным выбором я оказался.

— Так и есть, — сухо ответила Кэвендиш. — Только вы недостаточно проницательны, чтобы верно оценить ситуацию. Или вы всерьез полагали, что я могла взойти на этот корабль, не предприняв необходимых мер предосторожности?

— Надеюсь, вас не затруднит описать эти меры? — попросил Гримм.

— Если в течение ближайшей четверти часа я не покину это судно, жива и невредима, размещенные поблизости наблюдатели дадут знать моим союзникам. И тогда те две юницы умрут, и смерть их будет ужасной.

Гримм холодно озирал Кэвендиш, взвешивая свои шансы.

Эта женщина опасна и сильна. Мастер Ферус относился к ней с явной опаской. У Гримма не было и тени сомнения в том, что Кэвендиш способна отдать приказ о казни мисс Тэгвинн и мисс Чудачки — с теми же примерно эмоциями, с какой попросила бы налить ей еще чашечку. Кроме того, Кэвендиш казалась умной. Гримм готов был поверить в то, что она постаралась бы обезопасить себя, приняв меры заранее.

И все же…

Он едва мог терпеть присутствие женщины, столь бездушно топчущей молодые жизни ради своих амбиций. До нее и семи футов не будет. Он мог бы в мгновение ока выхватить пистолет и выстрелить, после чего немедленно приказать своим людям прочесать пристани и схватить глаза и уши Кэвендиш, пока те не успели доложиться аврорианцам. От наблюдателей можно выведать нужные сведения и сразу же учредить операцию по спасению двух юных участниц экспедиции Феруса.

Перед лицом превосходящих вражеских сил успех подобного похода не казался очевидным, — но, судя по реакции Феруса, стоило хотя бы попытаться вызволить из плена девушек, не оставляя их на сомнительную милость мадам Кэвендиш.

Быть может, она действительно способна остановить его, как и говорит. Эфирреалисты творят порой изумительные, потрясающие вещи. Однако полной уверенности в этом нет. Разве Гримм не обязан хотя бы попытаться уничтожить столь могущественного врага своего Копья?

Он сузил глаза. Кроме всего прочего, никто не вправе отдавать ему приказы на борту собственного корабля.

Рука его легла на рукоять пистолета, и Гримм начал разворачиваться, чтобы тем же плавным движением извлечь свое оружие из потайной кобуры.

— Остановитесь, капитан, — неожиданно резко произнес мастер Ферус. — Не стреляйте.

При этом Ферус даже не шевельнулся на стуле, чем несколько раздосадовал Гримма. Эфирреалисты или нет, эти люди должны, черт подери, бросить в его сторону хотя бы взгляд, чтобы знать, чем он занят.