Вознесение

Я уставилась на неё. Не такую историю она рассказала мне давным-давно.

— Кто-то оставил меня в корзинке среди руин.

— Не в корзинке, нет. Это было бы более нормальным. Самое странное то… что ты была измазана в земле, милая. И мне показалось, будто я видела, как ты выползла из земли. Будто ты выбралась из самой земли. Процарапала себе путь. Ты восстала из земли.

У меня отвисла челюсть.

— О чём ты говоришь?

— Ты выбралась из почвы. Ты была всего лишь маленьким младенцем, но оказалась достаточно сильна, чтобы выбраться из земли. Как растущий гриб. Очень неестественно. Но чем бы ты ни была, я не могла бросить тебя там, верно? Кем бы ты ни была, ты была голодна. Ты всегда была такой голодной. Ночами ты кричала и кричала, прося молока.

Ужас пронзил меня до костей.

— Кто-то похоронил меня?

Мама пожала плечами.

— Не знаю. Я подумала, что, должно быть, именно это и случилось, но у меня возникло странное чувство… будто ты выросла там как цветок, — она покачала головой. — Знаю, это не имеет смысла. Тогда я ещё кормила Элис грудью. Что плохого? Я могла покормить и тебя. Это было нелегко, надо сказать, — добавила она со слабым смешком. — Ты хотела столько молока. Я думала, ты превратишь меня в высохшую шелуху. Но я не могла бросить ребёнка в грязи. Я хотела уберечь тебя. И я знала, что ты не обычная. Пока ты была маленькой, твои глаза были чёрными как ночь…

Моё сердце ухнуло в пятки.

— Что?

— Я испытала такое облегчение, когда они снова стали нормальными. Потому что я знала… я знала, что что-то не так. Что-то было неправильно. Но я всё равно тебя любила. Я позволяла людям увидеть тебя только тогда, когда ты спала, чтобы они не заметили твои чёрные глаза.

У меня пересохло во рту. Какого хера? Я не была бездушным демоном. У меня не было осязаемых доказательств, что у меня есть душа, но очевидно же, что она у меня имелась, чёрт подери. Я испытывала чувства. Я любила людей.

Я с трудом сглотнула.

— Элис знает?

Глаза мамы остекленели, но она кивнула.

— Этот секрет сокрушал меня. Как я и сказала, секреты заставляют тебя чувствовать себя одинокой. Она постоянно спрашивала, откуда ты взялась. И мы всегда были так близки. Так что однажды я ей рассказала. Но это её расстроило. А потом она просто исчезла.

Что-то скрутило мою грудь. Слова призрака до сих пор звенели в моём сознании. «Признайся, кто ты».

— Всё со мной так, мама, — сказала я, оправдываясь, но сама больше не верила в это. — Откуда бы я ни взялась, я не зло.

Она как будто меня не слышала. Её взгляд снова расфокусировался.

— Я всегда знала. Две мои девочки, такие разные, но такие похожие. Одна светлая, другая тёмная. Одна добрая, другая злобная. Но я всё равно любила вас обеих.

— Я не злобная, — хрипло прошептала я.

Слова призрака змеились в моей голове незваными лианами. «Тебе суждено быть одной».

— Заткнись, — прошептала я.

Мамины глаза снова закрывались, она уже не слушала. Она обмякла на скамейке, привалившись головой к холодному камню.

Мои глаза щипало от слёз, но я встала с гулко колотящимся сердцем и повернулась к Самаэлю. Я поспешила к нему, отчаянно желая уйти отсюда.

Когда я добралась до него, он прикоснулся к моей руке.

— Что она сказала?

Я моргнула, пытаясь прогнать слёзы с глаз. Конечно, есть вероятность, что она просто пьяна в хлам.

— Что Элис была её любимицей. И она просто пьяна. Ничего важного. Бессмыслица какая-то. Мне придётся поговорить со Святыми Сёстрами, чтобы ограничили ей алкоголь.

Взгляд Самаэля скользнул к маме. Его челюсти сжались, и он прошёл мимо меня. Я хотела схватить его за руку, но он двигался слишком быстро. Он собирался сам допросить её?

— Самаэль!

Но он прошёл мимо неё, прямиком в её комнату. Мгновение спустя он вышел оттуда с одеялом. Он накрыл её одеялом, подоткнув по бокам, чтобы ей было тепло. Затем он посмотрел на неё, выглядя при этом озадаченным.

Он забрал фляжку из её руки и вылил джин на камни.

Сделав это, Самаэль вернулся ко мне, хмуря лоб.

— Я поговорю со Святыми Сёстрами.

Я молча стояла в шоке. Это так… порядочно с его стороны. Но я всё равно не могла рассказать ему то, что она мне сообщила. Он начнёт думать, что я демон, который имитирует эмоции. Как его бывшая жена.

Я уже чувствовала это — как секрет гложет меня изнутри. Знание, которое оставит меня в одиночестве.

«Где-то в глубине души я могу быть злобной».

В кои-то веки мне хотелось оказаться одной в той маленькой комнате. Может, теперь я уже не так боялась призрака.

Если я выбралась из почвы под старыми руинами, может, этой сучке самой стоит бояться меня.

Глава 21. Лила

После обратной дороги в замок по холоду, я проспала несколько часов, свернувшись под тёплыми одеялами.

К тому времени, когда я снова проснулась, ужин уже ждал в подъёмнике, и я быстро умяла жареную курицу с пастернаком. Мама говорила, что я была вечно голодной, и тут она не ошибалась. Может, демоны много ели. В любом случае, видимо, новости о моей возможной злобности не испортили мне аппетит.

За едой я обдумывала тот факт, что теперь я скрывала от Самаэля настоящий секрет. Возможно, я была демоницей. И если я скажу ему об этом, он будет убеждён, что все мои эмоции абсолютно фальшивы.

Мама говорила, что секреты заставляли тебя чувствовать себя одинокой, погребённой под бременем. Но я всё равно оставлю эту тайну при себе. Это не такой секрет как тот факт, что я перепихнулась с трубачом из ансамбля в Библиотеке; или что я однажды украла у мистера Вентворта кусок масла, съела его за раз, а потом выблевала; или что каждый раз при посещении наружного туалета я боялась, что туалетная змея выпрыгнет и ужалит меня за задницу.

Это даже не секрет в духе «я видела во сне, как ты меня связал и устроил эротические пытки».

Это такой секрет, который подвергнет мою жизнь опасности. Если это станет известно… ну, может, предупреждение призрака сбудется. Может, мне вырвут сердце, а тело вышвырнут в окно.

Но теперь возникла реальная дилемма. Потому что я должна привести Самаэля к Финну и Элис, а Элис знала правду обо мне. Если мы притащим её сюда, она может попросту рассказать ему всё.

И где я потом окажусь?