Возрождённое завтра
Шрифт:
– Тем более не понимаю, почему я должен оставить прежние обязанности за Т’чи, - главный смысл не дошёл до предводителя.
– Потому что… - Талина сглотнула.
– Не могу это слышать, - Итачи смирился со второй ролью. Его успешно игнорировали. И не применишь ни одного дзюцу. Повода нет.
Он просто встал, не позволяя боли опять возобладать над сознанием, прошёлся до полок, на которые Талина сложила карты со стола, и остановился возле них, повернувшись спиной к собравшимся. Левую руку запустил в растрёпанную шевелюру, упёрся локтем в полку.
– Потому что это повлияет на его самоуважение, - внезапно
Итачи сперва опешил, не смог пошевелиться. Но она же хотела совсем другого! Неужели переменила решение так скоро? Нет, она с самого начала поняла. И всегда понимала, поэтому не гналась за ним следом, когда видела явные признаки очередного приступа. Оставалась в вейре одна со своей Триат’ой и переживала, со страхом ожидая любых самых ужасных известий. При этом ни слова не говорила самому Итачи, чтобы не ранить его. Опасалась проявлять сочувствие, тогда как сама давилась от воображаемых слёз. А сегодня просто не выдержала. Рано или поздно бурлящий поток сносит любую плотину.
Раскаяние. Как давно Итачи не испытывал этого чувства. Зато теперь знал, как действовать. Талина, выступив перед публикой, теперь, когда нечего было сказать, ощущала себя одинокой и несчастной. Пора брать ситуацию в свои руки.
Он вернулся к столу и приобнял её за плечи. Всё-таки переборол себя. Пусть они видят. Сами же допускали подобное в присутствии Итачи.
– Ф’лар, Лесса, вы позволите нам переговорить наедине?
– чёрные глаза устремились на вождей. За непроницаемую тьму пробилось лишь одно чувство – просьба. То, чему нельзя отказать.
За стеной громко урчала Триат’а, выражала настроение всадницы. Наконец-то она сняла с себя груз, высказалась.
– Завтра поговорим, - предводитель поднялся, - позаботься предоставить полный отчёт. Не утаивая некрасивых подробностей, - добавил он.
– Разумеется, - Итачи знал, что снова придётся срезать часть информации. Нельзя выдавать Джексома, пока он не переступил рубеж.
Только когда затих снаружи звук рассекающих воздух крыльев, Талина позволила себе уткнуться лицом в плечо избранника и громко всхлипнуть.
– Я не знал, - прошептал он, поглаживая её по спине, - не знал. Прости.
– Обещай никогда ничего от меня не скрывать, - таким же вкрадчивым шёпотом.
– Обещаю. Больше никаких тайн.
Чим аккуратно взобрался на плечо Талины и потёрся о её щёку головкой, урча в унисон золотой Триат’е.
Утро снова встретило суматохой. Привычный распорядок перед Падением. Итачи претила сама мысль снова присутствовать при этом управляемом хаосе. Ночные бдения Талины не привнесли хоть мало-мальского облегчения. В конечном итоге она всё же заснула под утро. А Итачи так и не смог. Клял себя за Цукиёми, снова резко подкосившее с таким трудом удерживаемую внутреннюю синхронизацию. С другой стороны, понимал, что без этого было не обойтись. А ещё грозила довольно неприятная процедура отчитываться перед Ф’ларом за вчерашние приключения. Итачи не знал, что хуже: Падение или этот трижды проклятый отчёт. Скрывать больше он не намеревался. Пускай его поступок покажется чудовищным и мерзким: всадник поднял руку на всадника. Но ведь и Ф’лар тоже применил такую тактику, когда Т’рон решил скинуть его с пьедестала. За Ф’ларом стоял весь Перн. За Итачи – семья. Не менее благородная
цель, только не такая масштабная.В итоге он вырвался в разведывательный отряд. Погода осчастливила ветром. Не такой сильный, чтобы представлять серьёзную опасность для всадников, но достаточный для повышения бдительности. Мысленно во время полёта над Битрой Итачи прикидывал, сколько драконов сегодня придётся лечить, сверял созданные им самим статистики. Завтра снова ждало Падение. И послезавтра тоже. Потом день перерыва. В этот промежуток Итачи надеялся позаимствовать у Вансора его карты, чтобы самому скопировать, раз очередь никак не дойдёт.
Горизонт всё ещё оставался чистым, солнце ослепительно било в глаза, небо почти безоблачное, хотя при таком ветре к вечеру может нагнать тучи. Громадные угодья холда внизу уже не изобиловали пасущимися стадами, дороги пустовали, не бегали люди во дворе. Все готовы. Теперь металлические двери откроются только по окончании Падения, когда наружу вырвутся отряды огнемётчиков с целью сжечь пропущенные Нити.
Порыв ветра дунул в лицо. Итачи зажмурился.
– Хорошо, - произнёс он вслух. Лучше ветер и свежесть, чем жара, при которой становится лишь хуже.
«Я не хочу, чтобы ты сегодня летел на Падение», - Арджит’ расценил это как начало разговора.
– Я должен.
«Не должен. Ты сам взваливаешь на себя лишние заботы и объясняешь это всякими странными доводами».
– Мои доводы вовсе не странные, - воспротивился всадник натиску соратника, - в чём ты видишь странность? В том, что я не хочу балластом лежать в постели и страдать? При этом мучая Талину и всех своих друзей?
Стальное облако вот-вот появится. Бронзовый смотрел только в одну сторону. Чим порхал неподалёку и посылал непрерывную картинку происходящего хозяину.
«Ты никого не мучаешь. И я не понимаю, почему ты должен выдерживать всё на ногах. Твоя семья была слишком жестокой, если всегда заставляла работать».
Резкое суждение Арджит’а всколыхнуло в памяти кучу негативных чувств. Он хотел было уже отчитать друга, но передумал. Возможно, он и прав. Периниты не требовали от людей больше, чем они могли сделать, а в клане Учиха – постоянно.
– Не трогай, пожалуйста, мою прежнюю семью, ладно?
– спокойно попросил Итачи, - теперь у меня другая семья и другая жизнь.
«Но ты всё ещё думаешь о них. Особенно о брате».
– Конечно, я о них думаю. Это называется «память».
«Ты стал думать о них чаще. И постоянно хочешь это скрыть от меня. Почему ты думаешь, когда я сплю? Я же не могу поддержать беседы».
– Потому что тебе нужно спать, а не волноваться по пустякам. Я не могу заставить себя не думать о них. Пожалуй, года через два пришло бы время проверить, насколько усовершенствовал Саске свои навыки, и положить конец всей этой неприятной истории.
Арджит’ ничего не ответил. Отлично понимал, каким образом Итачи рассчитывал положить этот конец.
– Чего примолк?
– подбодрил Итачи, - я же не собираюсь жертвовать своей жизнью даже ради брата. Раньше, когда у меня не было тебя, я мог. А сейчас – нет.
«И ты не станешь драться с ним, если встретишься?»
– Я не собираюсь с ним ни встречаться, ни тем более драться. Откуда такие мрачные мысли?
«Ты скучаешь».
– В этом ты прав. Скорее бы увидеть Нити, а то состояние какое-то… размытое.