Возрождённое завтра
Шрифт:
Треск обрушившегося неба. Надо было рассказать ещё тогда. Возможно, Талина не считала бы себя столь глубоко обманутой. Она не ушла. Осталась стоять, зябко ёжась и плотнее запахивая на груди покрывало. Тогда Итачи встал следом, взял тёплую шкуру с ложа и закутал единственного человека, чьего осуждения боялся больше всего на свете.
– Я полюбил тебя с того самого дня, как Триат’а заступилась за Арджит’а. Только у очень отзывчивого и исключительного всадника дракон мог выступить в защиту неправого, но заблудившегося птенца.
Больше ни слова. Он молча натянул на себя вчерашнюю одежду и исчез в проходе.
– Т’чи, постой!
– запоздало воскликнула Талина в темноту, рванулась следом. А карниз за громадным телом Триат’ы уже пустовал.
========== 48.
48
Бесследно
Бенден-Вейр
Южный континент
Утренний холод окутывал Вейр вместе с подступающим туманом. Дымка заканчивалась где-то очень высоко, над скалами. Молочная пелена, разлившаяся над поверхностью гор, как клочковатые движущиеся облака. Дальше десяти шагов ничего не видно. Лишь слабые размытые оранжевые огоньки прикрепленных к стенам масляных ламп.
Талина выбралась из-под шкур на рассвете. Нужно помочь другим. Сегодня Падение над Нератом. После трудной, наполовину бессонной ночи младшая госпожа чувствовала себя совершенно разбитой. Водные процедуры не принесли облегчения. И чаша горячего кла не поспособствовала душевному равновесию. Озвученное ночью столь ужасно и неправдоподобно, что просто не хотелось верить. Т’чи, такой отзывчивый и близкий, добрый и мягкий… Неужели он в самом деле виновен? Не может этого быть. Однако сомнения таяли под напором внешних обстоятельств. Образ избранника не являлся настолько невинным. Каким он выглядел для других? Неприступный, скрытный, жёсткий… Мало кто из незнакомцев мог с ходу рассмотреть его с другой стороны. И поверх всего, всех его талантов и характерных черт, растянут толстый слой удушающего терпения. Просто-таки нечеловеческого. В любой ситуации, на любой встрече, при любом действии. Никто не способен несколько лет держать тьму в себе а потом не сорваться. Никто больше…
Теперь Талина ощутила контраст. Т’чи открылся только ей, доверился, рискуя навсегда потерять уважение. Но так не должно быть. Что же делать? Даже не дал ночью обдумать услышанное. Или знал, как будет легче для самой госпожи. Ушёл. Тихо, молниеносно, как умеет только он.
– Я не оставлю тебя одного в этой бездне, - шепнула Талина вслух. Она так привыкла всегда видеть его рядом. Он не мог так поступить в своём прошлом. Не мог!
Маленький человечек в колыбельке крепко спал, изредка чмокая губами. Талина провела пальцами по тёмным волосам дочки и всмотрелась, отыскивая знакомые черты. Итала меньше походила на Т’чи в отличие от Талитана. Если повезёт, она никогда не посмотрит на мир алыми глазами, нагоняющими страх. Равнодушно наблюдать, как меняется старший сын, не выходило. Талина металась в тесной телесной оболочке, как боевой дракон между прядями Нитей. Но она не в силах избавить его от приобретения. Оставалось положиться на слово человека, который всю жизнь мирится с этими глазами. Но он умирает…
Всхлип в полумраке. Та истина, что заставляла видеть как со стороны свою никчемность и беспомощность. Т’чи умирает и согласен с этим. Не ищет решения, не пытается слушать других. Движется в общем течении, повинуется законам жизни, ожидает логичного завершения. Если до сих пор считает это карой за совершённые деяния, возможно ли, что он не станет больше бороться? Теперь, когда считает себя всеми покинутым. Даже не дождался ответа, канул в непроглядную ночь с карниза вейра. Никогда не признавался, что любит, хотя всчески это демонстрировал. А сегодня сказал. Попрощался…
– Ты не избавишься от меня так легко, - снова в пустоту безмолвного помещения, давящего со всех сторон. Если и попытается сбежать, Триат’а остановит Арджит’а. Ей он не смеет противиться.
Потом Талина обнаружила себя сидящей перед колыбелькой. Смотрела мимо, в мир, похожий на Промежуток. Наверно, именно там нужно искать ответа. Никто из людей и драконов не подскажет верного пути. Придётся решать самой. Холод окутывал со всех сторон. Без Т’чи совсем одиноко и пустынно. Теперь он ни за что первым не сделает шаг. И не из-за семейной гордости, а из-за близкой неизбежности. Ему легче решиться
на серьёзный поступок, когда нет никого за спиной, чьи желания приходится учитывать. Совсем один. Это чувство могло подтолкнуть к пропасти. Нет, сегодня же, как только проснётся Триат’а, госпожа намеревалась подняться к Т’чи в вейр и откровенно переговорить. Пусть даже он опоздает на Падение. Оставалось попросить кого-нибудь присмотреть за Италой. Талитан слишком мал для большой ответственности. И вряд ли он знает, как поступить с плачущим ребёнком. Благо, в Вейре легко отыскать няньку. Дружное общество, где все готовы помогать друг другу.Триат’а проснулась вслед за Чимом. Файр вскрикнул, резко вскакивая на подушке. Вмятина медленно начала выправляться.
– Ну чего ты так разволновался?
– Талина поманила ящерку к себе. Бронзовый коснулся лапками её плеча, но тут же взметнулся вверх и исчез. Не обнаружил Т’чи на месте и помчался искать. Верный преданный зверёк. Отчасти развеялись мрачные думы. У Т’чи есть Арджит’ и Чим. Они оба не позволят ему совершить роковой поступок.
Золотая зашевелила крыльями за стеной. Бросив последний взгляд на спящую девочку, госпожа тихонько вышла из внутренних покоев.
– Хорошо спала, моя дорогая?
– мягкая шкура, бархатистая, почти ощутимая взаимная любовь в зелёных глазах.
«Мне снился плохой сон», - сообщила королева.
– Мне тоже спалось не очень хорошо. Посмотри, пожалуйста, Арджит’ ещё не встал?
Королева потянулась к разумам отдыхающих драконов. Лишь некоторые из них уже бодрствовали. В основном молодые, только-только начавшие вылетать на Падения. Это и неудивительно, энтузиазм хлещет через край.
«Арджит’а нет в Вейре», - доложила Триат’а, потягиваясь, красиво выгибая удлинённое тело.
Простые, казалось бы, слова. Золотая вовсе не огорчилась, медленно сбрасывала с себя остатки дрёмы.
Талина машинально сжала пальцы на руке, невольно вцепляясь в краешек мембраны в основании крыла. Триат’а повернулась к подруге и полюбопытствовала:
«Ты расстроилась?»
– Нет, милая.
«Ты расстроилась, - вопрос превратился в утверждение, - если хочешь, я найду Арджит’а и прикажу ему никогда не улетать без моего ведома», - что угодно для партнёра-человека.
– Не надо. Всё в порядке. Наверно, я всего лишь переволновалась, - мягкие поглаживания золотой шкуры становились нервными.
«Ты сейчас заплачешь», - королева встрепенулась, готовая растерзать виновника на мелкие кусочки. Огромный нос ткнулся в плечо всадницы.
– Не заплачу, Триат’а, я должна оставаться сильной, - вовсе не убедительно произнесла Талина.
Вот что случилось. Т’чи умчался в тот же момент, как достиг вейра, не пытался заснуть. Уже тогда он переживал всё то, о чём сегодня думала госпожа. Холод на щеках вынудил Талину провести по ним ладонью. Влажная. Досада от запоздалой правды.
– Не волнуйся, они обязательно прилетят на Падение, - только для дракона говорила она, но больше не верила в сей факт. Т’чи умчался в никуда. Он не вернётся. Он слишком боялся увидеть ожидаемое презрение. Только мнение Талины могло продиктовать ему свою волю. Если держался несколько лет и не мог сделать запланированного рокового шага, теперь получил полную свободу. Сразу, чтобы не терзаться думами из-за принятого решении. Но он уходит слишком рано!
«Не плачь, - ласково урчала королева рядом, стремясь закутать всадницу крылом, - я позову Арджит’а. Он обязательно меня услышит и прилетит. Т’чи ведь тебя любит. Он никому не разрешит причинять тебе зла. И когда он прилетит, ты снова станешь счастливой».
– Да, Триат’а, - откровенная ложь, не прикрытая простейшей маскировкой, - всё будет хорошо.
«Но ты так не думаешь!» - золотая отчаянно посылала самые искренние тёплые чувства. И знала, что не сможет помочь. Тогда она потянулась через пространство к Арджит’у. Сначала близлежащие холды, потом дальше, Вейры, песчаные пляжи, снежные вершины, дороги… Сотни живых существ, бодрствующих или спящих, страдающих и радостных, людей и драконов, файров и цеппи… Но нет Арджит’а. Все точки, где когда-либо была Триат’а, пустовали.