Возвращаться – плохая примета
Шрифт:
– Запретили ведь! – выпалила она, прежде чем потянуть на себя скрипучую разболтанную дверь. – Все одно болтают за баранкой!..
– И сыновей у гражданина Уварова с одинаковой с ним фамилией не значится. А соседи его сказали нашим ребятам, что у того была жена, которую он будто взял с детьми. Понятно теперь, почему не нашли мы сыновей?
– Ну, я не знаю! – кипятилась Арина, выезжая из деревни. – Надо было его завещание проверить. Дом-то свой он кому-то оставил! Там ведь живет кто-то!
– Умная, да? – снова повторил подвядшим голосом Перцев, сделал два глубоких глотка чего-то, тут же объяснил,
– Надо найти этих парней, Саш! Кто-то из них говорил с Митиной часами. Часами, Саш!!! А после убийства звонки поступать перестали. Телефон ее молчит, родители мне сказали. Получается, что этот человек в курсе ее гибели? Значит, местный?
– Мы и так знали, что звонки ей поступали из нашего региона. Но это ведь ничего не дает, Ир. Он мог просто ей звонить. Просто… Мог… Звонить… И все! И мог вообще не какой-то там ОН звонить.
– А кто?
– Могла та же Софья звонить. – Голос Перцева стал до противного трезвым и рассудительным, что означало только одно: сейчас он от версии Арины камня на камне не оставит. – Если она знала сыновей этого Уварова, могла знать и его. Так?
– Могла, – нехотя согласилась Арина.
– Вот! – он сразу обрадовался ее покладистости. – Если она его знала, могла и телефоном его завладеть. И при чем тут вообще этот телефон?! Убийца вызвал Аллу из дома звонком с таксофона, не с мобильного, если ты забыла.
– Не забыла, – проворчала Арина.
Она уже начала жалеть, что привлекла Сашку. Он вредничает, что ли, не соглашаясь с ней ни в чем?
Арина плотнее прижала трубку к уху, сосредоточив внимание на дороге, поэтому следующую фразу пропустила.
– Что, что?
– Все склонны полагать, что за убийством Митиной стоят либо ее бывший муж, либо Ветров, находящийся сейчас в розыске. Все! Нечего огород городить, Арина. – Перцев с шумом выдохнул ей прямо в ухо, ей даже запах перегара почудился, честное слово. – Ты уже уехала?
– Да, на трассе. – Она ловко сманеврировала, обогнав бензовоз, встала в средний ряд, сбавила скорость и задумалась. – Саш, признайся честно, вы разыскные мероприятия по этому делу уже свернули, да?
– Ну…
– Значит, свернули, – ахнула Арина, тут же вспомнив про Ветрова в наручниках на собственной кухне. – И что теперь?
– Теперь, малыш, либо сядет ее бывший муж, если не отыщет себе алиби и внятных объяснений своей невиновности, которые у него должны быть, а нету, либо Ветров.
– Если его поймают! – ядовито поддела Арина и тут же прикусила язык.
Нельзя Перцева дразнить, нельзя. Тот даже с пьяной головы может заподозрить в ее залихватском вызове что-нибудь. Он и заподозрил.
– Откуда такая уверенность? Чего это вдруг, а?
– Так я, Саш, так.
А в душе заныло: может, признаться, может, рассказать ему все про Ветрова? Чего, в самом деле, оттягивать? Вечер скоро, а
за ним ночь, еще одна ночь под одной крышей с беглым каторжником. Вдруг он и правда врет ей, вдруг он и есть самый что ни на есть настоящий убийца? А к ней заявился за сочувствием, будучи уверенным, что сможет разжалобить ее. Она же просто женщина, не милиционер давно, хотя и не сидится ей вот дома с вязаньем, а все приключений ищется на одно место.– Ладно, проехали, – буркнул он, помолчал немного, потом прокашлялся и со вздохом: – Ир, я это… Ночую у тебя сегодня, а?
Да! Да!
Это первое, что готово было сорваться с ее языка. Воображение тут же без задержек подкинуло милую уютную картинку грядущего вечера. Вкусный ужин с жареным мясом, ну хорошо, пусть будет курица, бутылкой вина, беззаботным разговором с без конца прорывающимися непристойными предложениями. Это Перцев, конечно, не она же. Конечно, полыхающий камин. Конечно, разбросанные подушки, жар огня, жар тела. Потом сонная нега, уткнувшееся в его плечо лицо, рассыпавшиеся по подушке волосы. И полный покой, и никакого страха, и никакого тревожного ожидания.
Господи, как же ей всего этого хотелось!
Все, все забыть: и тоскливые, утратившие жизнь глаза родителей Аллы. И нелепого Ветрова, которому и не хотелось, а с чего-то верилось. И на зуд свой, не умерший в ней с увольнением и гнавший ее вперед, наплевать хотелось. Загнать его в угол, забить, забыть, забросать камнями, закидать валежником, похоронить намертво. И чтобы чувство нелепого долга – она ведь никому ничего не должна, так? – не мучило, не тяготило.
И хотелось начать все сначала. С нового солнечного счастливого утра, с нового дня, с нового счастья. Прямо как в Новый год – все с нового отсчета. Просто уснуть сегодня у Перцева на плече со сладкой улыбкой, с ней же завтра проснуться, выпить кофе, посмотреть в окно, снова улыбнуться. Только вот…
Только вот совершенно точно Арина знала: не получится у нее счастливо зубы скалить, если она все сейчас оставит так, как есть. Наобещает Перцеву ужин сварганить к его приезду, попутно позвонит в отдел и сдаст Ветрова. Когда того заберут и с нее возьмут показания, тщательно уберет дом, польет цветочки. Сходит к Митиным, там обескураженно разведет руками: не смогла, мол, увольте и извините.
Не сможет она счастьем упиваться, если не найдет того, кто убил Аллу. Она должна самой себе, должна всем доказать, что убийца – это тот человек, на которого она укажет пальцем. Даже если им окажется и Ветров, даже если им окажется и непутевый муж Аллы. Она должна это доказать не руководству, а себе, черт возьми!
– Кто же дал ей такие деньги в долг, а, Саш? – пробормотала Арина, въезжая в город.
– Ир? Ты свихнулась, да? – фыркнул тот обиженно. – Я ей про Фому, она мне про Ерему!
– Его зовут Николай Николаевич.
– Кого??? – застонал Перцев и заругался: – Я с тобой с ума сойду, идиотка!!!
– Начальника охраны, из-за которого уволили Ветрова, – терпеливо объяснила Арина и съехала на обочину, разговаривать в городе по телефону за рулем она не могла, ДТП ей только не хватало и длительных составлений протоколов с замерами и показаниями очевидцев. – Его зовут Николай Николаевич. Может, он дал денег Алле Митиной?