Возвращение пираньи

— Наша, — сказал Мазур покаянно.

— Значит, вы прикончили Гараев?

— Только двух, — сказал он угрюмо. — Младший в данный момент охотится за нашими скальпами. Если мы причиним вам неудобства, готовы немедленно покинуть…

— Что-о?! По-вашему, я способна прогнать старых друзей? Особенно тех, что наконец-то прихлопнули этих мерзких ladrones [36] . Влад, я решительно на вас обижусь… Вам и без того был бы обеспечен самый добрый прием, ну а теперь, когда вы укокошили Рамона с Франсиско… Здешнее общество вам будет рукоплескать.

36

Разбойников (исп.)

— Я просто боюсь, что для вас возможны неприятности…

Донья Эстебания горделиво выпрямилась:

— Влад, вы в Куэстра-дель-Камири! В том самом поместье, где дедушка Гараев был кучером… Ясно вам? Эти молодые cabrones [37] были бельмом на глазу у приличных людей, жаль, что вам не удалось разделаться и с Мануэлем… Вот только объясните мне, каким образом во всю эту историю оказалась замешанной милая сеньорита Ольга? Вот на нее это решительно не похоже, сеньор суперинтенданте славится жестким, предельно старомодным воспитанием детей и не признает никаких новомодных веяний. Я слышала, конечно, что она очень самостоятельная юная особа, даже поступила работать в какое-то министерство, отнюдь не секретаршей, но представить ее среди тех, кто расстрелял из пушки дом Гараев, — это все же чересчур… Или эмансипация в столице зашла настолько далеко?

37

Черти (исп.)

— Я вам постараюсь потом объяснить, — промямлил Мазур. — Очень уж устал…

— Понятно, вы же, бедняги, где-то болтались всю ночь… Ну, расскажете потом. Сейчас вас разместят в гостевых апартаментах, примете ванну, отоспитесь… Я вас познакомлю с Эрнандо. — Она неожиданно, совершенно по-девичьи зарделась. — Как жаль, что вы не сказали заранее, что собираетесь сделать, я бы с вами отпустила Эрнандо, он будет так разочарован… Впрочем, на его долю остается еще Мануэль, так что не все потеряно. Кстати, а пушку вы что, бросили?

— Честно признаться, мы обошлись без пушки… — сказал Мазур.

— Да? Еще лучше, я вами восхищена. Помните, коммодор… Нет, давайте лучше забудем, все, что было в прошлом, следует забыть, Эрнандо как-никак — моя последняя и окончательная любовь… Я, конечно, хочу сказать, что забыть прошлое следует исключительно частично — то, что касается нас с вами… а все остальное можно вспоминать, и даже вслух. Эту страшную схватку на русском теплоходе, когда вы меня так героически спасли… Помню, как увидела вас на носилках, окровавленного, сердце едва не взорвалось от горя…

Мазур украдкой вздохнул. На носилках она его видеть не могла — его просто вели, поддерживая, двое погранцов — и уж тем более ни от чего ее не спасал, но с доньей Эстебанией не больно-то поспоришь, если вбила себе что-то в голову, убедив себя и других, что именно так все и было…

— Вы как нельзя более кстати, — трещала Эстебания. — У нас уже началось веселье, днем все отсыпаются, а с темнотой начнется опять. Нужно что-то срочно придумывать, нельзя же предъявить вас обществу в таком виде… С девушками проще, у меня осталась масса платьев той поры, когда я была в их возрасте, отличные платья, никакое не старье, просто я в них давненько уже не в состоянии влезть, между нами, Влад… Этот черный тоже с вами? Я имею в виду, он не какой-то местный кахо — тоже шпион, офицер, дипломат и прочее?

— Именно, — сказал Мазур.

— Это, конечно, меняет дело… Подыщем фраки ему и Мигелю. Что до вас, Влад… О! Придумала! Мой четвертый муж был как раз коммодором военного флота Санта-Кроче… я вам там, в России, рассказывала о моем четвертом муже?

— Кажется, вы на него направляли винчестер? — добросовестно попытался припомнить Мазур.

— Нет, вы все перепутали. Из винчестера — к тому же даже незаряженного — я целилась в третьего, а четвертый муж — отдельная история, он вовсе не заслуживал такого обращения… Словом, в шкафу висит его великолепный мундир из английской шерсти, мы его моментально приведем в надлежащий вид… Вы будете выглядеть настоящим флотским офицером.

— Простите, но я ведь служу не на здешнем флоте…

— Влад, я все прекрасно продумала, — непререкаемым тоном заявила донья Эстебания. — Просто-напросто слуги быстренько спорют с мундира все эмблемы нашего флота, останутся лишь пуговицы с якорями и шевроны коммодора на рукавах, так что выглядеть это будет вполне приемлемо… И не вздумайте перечить! Я о вас рассказывала часто, слишком многим, вы просто обязаны предстать перед теми, кто заочно вами восхищается, в облике настоящего морского офицера! И не спорьте!

— Я и не пытаюсь, — сказал Мазур, подчиняясь неизбежному. — Вот только все же немного беспокоюсь…

— Что эти заявятся следом за вами? — пренебрежительно процедила донья Эстебания. — Точнее, что они смогут как-то мне повредить? Какие глупости, Влад! Не сочтите за бахвальство, но эта асиенда за последние сто лет повидала визитеров, которые были не в пример опаснее: гражданская война, переворот Такаро, индейские кампании, восстание гаучо, события тридцатых и многое, многое другое… Будьте уверены, я умею защищаться. Необходимые распоряжения будут вскоре же отданы, а если и мои гости соберут своих людей — этому щенку Мануэлю проще будет повеситься самому…

И Мазур почувствовал, что он — а главное, девушки — в безопасности. Неловкость давно прошла, показалось даже, что он вернулся домой, хотя настоящего дома у него не было уже два года, после смерти той Ольги…

Глава шестая «Малагуэна»

Признать по правде, Мазур не обнаружил какого-то особо искрометного, зажигательного веселья — на его плебейский взгляд, было не скучно и не весело, в плепорцию, как выражались лет двести назад. Хотя, быть может, столичные приемы большого света проходили настолько чопорно, что эта провинциальная вечеринка как раз и казалась буйным карнавалом… Чужому с маху разобраться трудно.

Человек пятьдесят обоего пола степенно перемещались на огромной лужайке, освещенной фонарями и гирляндами цветных лампочек, словно иллюстрируя собой неспешное броуновское движение. Под деревьями, в отдалении, жарко светился квадрат углей, над которым прислуга старательно вертела парочку упитанных тельцов, и любому, кто туда забредал, откраивали выбранный ломоть на серебряную тарелку. Выглядело крайне аппетитно, но Мазур туда не пошел — опасался, что не сможет светски управиться с огромным бифштексом, или на себя накапает, или, что похуже, на соседа. У других это получалось удивительно ловко, но Мазур примерно представлял, какая за этим стоит практика, и мнимой легкостью не обольщался.

Благо можно было подсесть к дюжине столов, расставленных в художественном беспорядке, моментально появлялся официант в белом смокинге и порхал вокруг. Выбрав стол, где не было ни единой живой души — чтобы не выставить себя на посмешище не столь уж утонченными манерами, — Мазур перехватил того-сего и почувствовал себя веселее. По крайней мере, он хотя бы знал, что начинать следует с крайних ножей и вилок.

Увы, одиночество продлилось недолго — к нему подсел нестарый благообразный сеньор, обрадованный случаю покалякать о военном флоте. Изрядно поддавший светский лев, как выяснилось, ни во флоте, ни в армии никогда не служил, но недостаток личного опыта возмещал платонической любовью, выражавшейся в собирании всевозможных коллекций. Держался он столь непринужденно, что Мазур поначалу даже заподозрил собеседника в голубеньких пассивных потугах, но довольно быстро уяснил, что это попросту предельно эксцентричный светский бездельник, должно быть, всех уже измучивший своим хобби и потому воспрянувший духом при появлении свежей жертвы. За каких-то четверть часа на Мазура низверглась целая Ниагара неизвестных доселе фактов, курьезов и подробнейших сведений о забытых ныне военных кораблях: от дрейковской «Золотой лани» и незадачливого фрегата «Ваза» до чилийского броненосца «Бланко Энкалада», более ста лет назад вошедшего в историю исключительно потому, что он оказался первым броненосцем, потопленным в Латинской Америке с помощью торпеды. Он даже подарил Мазуру настоящую пуговицу от военно-морского мундира Германской империи — с кайзеровской короной, лентой и якорем. Сначала это было интересно, но потом стало надоедать, поскольку все более хмелевший собеседник откровенно пытался объять необъятное. В самые сжатые сроки Мазур ускользнул, притворившись, будто кто-то его зовет, быстренько замешался в толпу и пробрался подальше.