Возвращение в Полдень

– Вот, – сказал он. – Не доказательство, а маленький презент. Правда, похоже получилось?

– Так вы все же бог? – недоверчиво спросил Кратов.

– Боже упаси! – Старик замахал руками. – Это что у меня сейчас вышло – тавтология? Игра слов? Забавно… Но что такое бог? – Он прошелся вдоль стеллажей, задумчиво стирая пальцем пыль с полок. – Я не всеведущ. Даже не знаю, что творится в метриках. Мне это по сути безразлично. Только не вздумай спрашивать, зачем я все это создал, коль скоро не вникаю в ваши дела. Не «зачем», а «потому что вот»! Не хватало еще нам с тобой рассуждать о смысле бытия… Отсюда вывод: мне не нужны ни ваши молитвы, ни ваши ритуалы, ни ваша вера. Мне все равно, верите вы в мое существование или нет. Я о вас даже не подозревал, пока не явился ты и не притащил за собой весь свой мир. И будь уверен, забуду о вас с твоим уходом. Без того хлопот полон рот… метрики перепутались… Послушай, если в такую минуту и в таком месте ты не можешь вообразить ничего приличнее бога, я тут ни при чем. Это как же нужно замусорить мозги разумному существу!.. Но соглашусь, все же следует как-то меня обозначить, не так ли? Я мастер. Первомастер, архимастер, протомастер… мастер-ломастер, гм… – Старик снова уставился в потолок. – Но если ты думаешь, что я гуманоидное существо вроде тебя, каким кажусь, так вот же: ты чертовски ошибаешься. Я не человек. Не существо. Не механизм. И не процесс. Я – изначальная сущность. Уж поднатужься, самостоятельно наполни сей термин подобающим смыслом. По возможности величественным. Я и есть Машина Мироздания. Никаких шестеренок и часовых колес. Я – весь этот мир. Я корень всех древ. Я зерно всех всходов. Я… Ну, сам что-нибудь придумаешь, чего я за тебя стараюсь. И смирись наконец с тем обстоятельством, что некоторые вещи находятся за пределами твоего понимания.

– С этим смириться нетрудно, – ухмыльнулся Кратов.

– Но я не создатель вашего мира, – твердо заявил старик. – Я лишь создал пространство…

– …интерпретаций?

– …соглашений. А вы появились сами. Черт знает откуда на мою голову. Рано или поздно, всегда появляется кто-нибудь вроде вас. И начинает выдумывать всякую чушь… Ты заметил? Во всех метриках есть следы разума. Где кажется, будто нет, ты их просто не увидел. Мироздание пронизано разумом. Для тебя это открытие, не так ли? Но не для меня… Что такое разум? Тяга неорганизованной материи к интерпретациям. Казалось бы, сиди на заднице ровно и существуй. Распадайся на атомы, жри чего-нибудь. Нет: обязательно нужно интерпретировать и задавать вопросы!.. – Кратов никак не возражал, терпеливо выслушивая эту рацею, и старик воспринял его молчание по-своему. – Конечно, было бы неплохо, окажись на твоем месте кто-нибудь поумнее. Было бы о чем поговорить. Но в такие странствия обыкновенно пускаются не самые умные, а самые храбрые. По правде говоря, у вас не было ни единого шанса. Я поражен, что вы добрались сюда без ущерба. Это надо умудриться так подгадать к параду метрик!

– Мы подозревали, что цикличность «длинных сообщений» связана с неким дополнительным фактором, – осторожно заметил Кратов.

– Ни черта она не связана, – отмахнулся старик. – И ни черта вы не подозревали. Парад метрик случается намного реже циклов массового возникновения и упадка цивилизаций. И ничего еще не закончилось, друг мой. Вам еще предстоит как-то выбираться обратно. Вот и узнаешь, исчерпан ли твой персональный лимит удачи, потому что кроме как на удачу, рассчитывать не на что, я вам не помощник, даже если бы и хотел… Теперь в библиотеку, – деловито распорядился он. – Все равно ты не задашь мне ни одного умного вопроса, а я не знаю, что умного и, главное, понятного тебе поведать. Покопаешься в книгах, авось и найдешь что-нибудь полезное. Но гляди, чтиво занимательное, рискуешь увлечься до смерти.

«Лететь через бездны пространств и в конце пути натолкнуться на неопрятного глумливого старикана!»

– Я все слышу! – сообщил старик и, не оборачиваясь, погрозил пальцем.

– Я не говорил вслух, – смутился Кратов.

– Ты слишком громко думаешь. Но ты сам виноват. Ждал чего угодно. Пустоты. Фантастики какой-нибудь. А вот банальной бытовушки не предусмотрел! Не ищи смысла там, где его нет. Ведь что такое смысл? Лишь инструмент для упорядочения хаоса. А что такое хаос? Дурно структурированный смысл. – Старик остановился и почесал затылок. – Гм… Сам-то понял, что сказал? Ладно… – Он посмотрел на Кратова с неожиданной нежностью. – Может быть, задержишься? Будем иногда встречаться… выпивать… Я буду работать, а ты – копаться в библиотеке. Искать ответы на свои вопросы. Хотя, если запереть тебя здесь до скончания веку, новых и тем более умных вопросов у тебя все едино не появится. Скучно задавать вопросы, когда известны все ответы…

Кратов рассеянно продекламировал:

Но гениальный всплеск похож на бред. В рожденье смерть проглядывает косо. А мы все ставим каверзный ответ И не находим нужного вопроса. [56]

Старец обратил к нему изумленное лицо, но Кратов упредил его настойчивым вопросом:

– Так что с нашим делом?

Старец вскинул брови:

– А что за дело?

– Транспозиция метрик, – напомнил Кратов.

56

Владимир Высоцкий, «Мой Гамлет».

– Ну да, ну да…

Старик всплеснул руками, и в воздухе перед ним повисла дивовидная конструкция, составленная из зубчатых колес, передаточных валов, шатунов с кривошипами и спиральных пружин. Все это чудовищное устройство двигалось, вращалось и громко тикало.

– Так, что тут у нас… – бормотал старик. – Порядок… порядок… нормально… норм… э-э… гхр-рм… – Он замолчал, вперившись в ближайший к нему стеллаж. Затем промолвил с явным смущением: – Ну, в общем, это в каком-то смысле… Я посмотрю на досуге.

– Нет, – твердо произнес Кратов, холодея от собственной наглости. – Здесь, сейчас и при мне.

– Сказал же, посмотрю! – рявкнул старик.

– Вы забудете, – не отступал Кратов. – Отвлечетесь на какую-нибудь ерунду и забудете.

– Думаешь, у вас проблемы?! – ощетинился старик. – Вот у кого проблемы, всем проблемам проблемы! – Одним движением он выдернул из самой сердцевины устройства целый сегмент переплетенных деталей. – Зато там будет интересно, – бухтел он, жмурясь от наслаждения. – Не то что у вас, в вашей рутине… гравитация… пространственно-временной континуум… дерьма-пирога…

– Оттуда, – Кратов ткнул пальцем в бедствующий сегмент, – к вам еще никто не прилетал. А я уже здесь и требую внимания.

– Вот же зануда, – с сердцем сказал старик. Он запихнул прежний сегмент на место и вытащил другой. – На, полюбуйся, кстати, как вы, со своими мелкими делишками, выглядите со стороны.

Кратов склонился над тикающей перепутаницей.

Старик вытащил из кармана шорт длинный пинцет и, шумно сопя, принялся расцеплять слишком тесно сошедшиеся пружины.

«Что там сейчас происходит? – подумал Кратов. – Не натворил ли я дел? Стоило ли спешить?.. Но ведь он непременно позабыл бы. Хотя неизвестно, что лучше: с риском для всех использованный шанс сейчас или миллион лет безмятежной жизни. Миллион не в пример предпочтительнее. Вечно я пытаюсь решать за других. Однажды мне это выйдет боком. И как бы не прямо сейчас…»

– Доволен? – спросил старик, отпускаясь от своей игрушки.

– Пока не знаю, – сказал Кратов без уверенности. И вдруг добавил мстительно: – Если выяснится, что вы морочили мне голову или накосячили с пространственно-временным континуумом, то заявлюсь снова.

– А тебе можно? – с неожиданной надеждой спросил старик.

– Думаю, мне не откажут, – уклончиво ответил Кратов.

И замолчал в потрясении.

Они по-прежнему стояли в библиотеке. Но стены коридора продвинулись в бесконечность, и теперь все пространство было занято тысячами, если не миллионами, книжных полок. Книги, мириады книг, всех форматов, всех расцветок и на всех языках.

– Это всё вы написали? – ошеломленно спросил Кратов.

– И это, – кивнул старик. – И в кабинете. В тот дальний шкаф не суйся, там… э-э… слишком личное. – Он по-хозяйски огляделся. – Тэк-с… Мне пора. Чувствуй себя, как дома.

– Нет, – уверенно сказал Кратов. – Мой дом не здесь.

– Знаю, – промолвил Первомастер. – Всё на полках, ищи. Когда найдешь, ступай в ту дверь и закрой поплотнее от сквозняка.

В дальнем конце библиотеки действительно была маленькая деревянная дверь.

– Куда она ведет?

Но старика уже и след простыл.

11

Это была всего лишь книга. Старинная книга, пачка прессованной бумаги в картонной крышке с тиснением. Белые листы плотно исписаны неразборчивым, пляшущим почерком. Черные чернила, иногда синие, в особо важных, по мнению писаря, местах – красные, а буквы разрежены и увеличены в сравнении с остальными. Если верить писарю, заслуживающих особого внимания мест в его текстах было полным-полно, на каждой странице по два, по три, а то и больше. Кое-где помещены были рисунки, сделанные уверенной, твердой и не лишенной стиля рукой.