Возвращение. Часть 2

Он довез нас до подъезда и уехал.

– Пошли скорее домой, холодно!
– сказала Люся.

– Давай руку, торопыга, - сказал я.
– Загремишь сейчас в этих туфлях. Не догадались, надо было обуть сапожки, а туфли взять в сумке. Ты пока своим ничего не говори. Спели, похлопали и все. Иван Алексеевич еще воспримет спокойно, а от мамы наслушаешься.

– Маму я не боюсь, - ответила подруга.
– А вот в школе будет разговоров... Ладно, целуй, и я побежала.

Концерт показали на следующий вечер.

– Вы со своей любовью совсем сбрендили!

– высказалась сестра.
– А Люська с ума сошла: вышла на сцену на каблуках! Твоя работа?

– А что тебе не понравилось?
– спросил я.
– Сразу прибавила пару лет, да и красивей.

– Не знаешь нашего директора?
– ответила она.
– Анна Гавриловна вам все припомнит, и эти песни, и каблуки.

– Песни замечательные, - сказала мама.
– Но как вы на такое решились?

– Концерт показывали в записи, - сказал отец.
– Раз сочли возможным показать, значит, ничего порочащего в этом не нашли, иначе бы просто вырезали эти номера. Но лучше на будущее все-таки пока петь что-то вроде "Качелей".

На этом обсуждение нашего выступления закончилось. На следующее утро, когда я с портфелем сбежал на второй этаж, меня уже ждали друзья, к которым присоединилась Ольга.

– А это чудо почему с нами?
– спросил я.
– Ты же все время со своей Ниной ходишь в школу.

– Ее подружка приболела, - пояснила Люся.
– Ну как твои отреагировали на показ?

– Пошли, а то уже много времени, - сказал я, беря у Ольги портфель.
– По пути поговорим. Разговоров было мало, только Таня прошлась по твоим каблукам.

– Мама тоже прошлась, даже мерила мои каблуки со своими. Мои оказались длиннее. Я ее успокоила тем, что ты мне их купил только для выступлений.

– Ты покупаешь ей обувь?
– удивился Сергей.

– Они все равно скоро поженятся, - вмешалась Ольга.
– А так больше денег останется для меня.

– Быстрее перебирай ногами, болтушка, - сказал я.
– Уже и портфель взял, а идешь еле-еле. Скоро звонок, а мы еще не прошли сквер. Не хватало ко всему остальному заработать еще опоздание. Поднажали все.

Мы толпой ввалились в вестибюль, быстро переобулись и повесили в гардеробе верхнюю одежду.

– Чеши, - сказал я Ольге, вручая портфель.
– Сейчас прозвенит звонок.

Он прозвенел, когда мы поднимались по лестнице. Хорошо, что до кабинета физики было рукой подать. Когда мы заскочили внутрь, на мгновение все замерли, а потом подняли такой шум, что, наверное, на первом этаже в директорской было слышно.

– Хватит меня лупить!
– сказал я Валерке, когда он меня от избытка чувств второй раз огрел по плечу.
– И вообще, угомонитесь. Слышите? По-моему, это Лариса.

Мои слова дружно проигнорировали, поэтому, когда наша учительница физики открыла дверь, она увидела бардак. Ее саму заметили не сразу.

– А ну быстро все расселись по своим местам!
– скомандовала Лариса Дмитриевна.
– Я вас прекрасно понимаю, но сейчас у нас урок. Обсуждать наших артистов будете на перемене.

Всем учителям, у которых сегодня были уроки в нашем классе, можно было только посочувствовать. Им приходилось постоянно одергивать самых несдержанных и делать замечания всем остальным. На переменах, когда мы не меняли класс, нас обступали ребята и начинались бесконечные расспросы, а когда шли в другой кабинет, было еще хуже: концерт смотрели почти все. А вот с директором я ошибся. Она нас так и не вызвала. Умная женщина, зря я на нее катил бочку.

– Часть твоей славы досталась мне, - сказала за ужином Таня.
– Все как с ума посходили. Как твой брат пишет песни?
– явно передразнила кого-то сестра.
– Пришлось показывать.

– Когда ты видела, чтобы я так закатывал глаза?
– возмутился я.
– Небось, и о Люсе спрашивали?

– А ты как думал? Ходите в обнимку, поете такие песни и хотите, чтобы ни у кого не возникли вопросы?

– И что ты на них отвечаешь?

– Ничего не отвечаю, отсылаю к вам. Идите, говорю, и спрашивайте у них сами.

– К директору не вызывали?
– спросила мама.

– Нет, - ответил я.
– В коридоре разминулись, но она ничего не сказала. Давайте об этом прекратим, меня эти разговоры уже в школе достали.

Этим же вечером мне позвонил Самохин.

– Здравствуй, - сказал Николай.
– Хочу тебе сказать, что москвичи взяли себе копии вашего выступления. Так что, может быть, их покажут и по центральному телевидению. Ты сейчас ничего нового не пишешь?

– Вроде нет, - ответил я.
– А что?

– Новогоднюю песню написать не хочешь? Выступили бы у нас на новогоднем концерте.

– Не уверен, что успею. Я думал, что такие концерты снимают заранее.

– Правильно думал. Но мы в этом году припозднились. И кое-какие исполнители, на которых мы рассчитывали, не смогут приехать.

– И когда нужна песня?

– Комиссия будет утверждать план концерта в конце месяца. Успеешь?

– Очень мало времени, - сказал я.
– Поэтому ничего обещать не могу. Если что, я позвоню.

– Здравствуй!
– поздоровался Юркович.
– Как слетал в Москву?

– Здравствуй, Илья, - сказал Машеров.
– Хуже, чем хотелось, но лучше, чем могло быть. Средства выделили, но валюты дали процентов восемьдесят от того, что мы запросили. Остальное перенесли на конец следующего года. И большие сложности в приобретении части оборудования. Семичастный сказал, что они постараются, но ничего не обещал. Чистые счета у них есть, сложности в поиске посредников, которым можно доверять. Там есть оборудование, которое делается только под заказ малыми сериями, и с абы кем контрактов не заключают. Конечно, при наличии денег сделать можно все, главное, сколько на это потребуется времени. А как у тебя дела?