Возвращение. Часть 2

– А погоня?
– возразила она.

– Это я сказал, что она о героях гражданской войны, - отмахнулся я.
– Ее с таким же успехом можно петь и о махновцах. А эта песня из тех, которые хватают за сердце. Ее написали к фильму, посвященному военным медикам. Снимут его еще только в семьдесят пятом году, так что мы с тобой ничем не рискуем. Она и поется в два голоса поочередно. Давай я тебе ее спою без музыки. Слушай. Сестра, ты помнишь, как из боя меня ты вынесла в санбат. Это поет мужчина. Потом вступает женщина. Остались живы мы с тобою в тот раз товарищ мой и брат. Потом они поют оба. На всю оставшуюся жизнь нам хватит подвигов и славы...

Когда я закончил песню, в глазах подруги стояли слезы.

– Ну вот еще!
– я обнял ее и полез в карман за носовым платком.
– Это не ты, это слушатели должны плакать. Если я нашим музыкантам и с этой песней не угожу, я им сам помашу ручкой!

Прежде чем ехать к музыкантам, я подобрал мелодию для гитары, и мы с Люсей ее несколько раз спели. Потом мы ее исполнили нашему ВИА.

– Вот это то, что надо!
– сказал Астахов.
– У меня нет слов. Это же за сколько времени ты ее написал?

– Это так важно?
– сказал я.
– Стихи у меня были в набросках, чуть подправил, и все. А мелодия... Я до сих пор не могу понять, откуда они у меня берутся. Главное, что песня такая, что с ней не стыдно выйти и на праздничный концерт, посвященный Дню Победы, и не только в Минске, но и в Москве. А репертуар у нас будет разный. Только давайте сначала доведем до ума одну песню, пока я сам занимаюсь другими.

Было видно, что они загорелись. В тот вечер я играл мелодию раз шесть, пока не сказали, что довольно и отправили домой на машине Дома офицеров. Это было кстати, так как прямого маршрута к ним не было, и приходилось ездить с пересадкой или минут пятнадцать топать по вечерним улицам пешком. Через неделю нам позвонили опять. Получилось у них здорово, мне ничего поправлять не пришлось. Не симфонический оркестр, но и не наша домашняя игра. Мы к этому времени эту песню спели уже, наверное, раз двадцать, поэтому номер вышел - просто блеск! Мне бы еще малость подправить голос, но, скорее всего, я уже достиг своего потолка.

Николай куда-то сбегал и вернулся с каким-то майором, для которого мы спели еще раз.

– Замечательно!
– сказал он.
– Репетируйте дальше. Эту песню мы вставим в свой репертуар. И готовьтесь петь ее девятого мая. Больше из военной тематики ничего нет?

– Пока нет, - ответил я.
– Но до мая еще есть время, может быть, и успею.

– Дерзайте, молодой человек!
– обратился он ко мне на "вы".
– С такими песнями мы вам окажем всемерную поддержку. Песни о любви это хорошо, но не серьезно. Вы сначала пробейтесь на большую сцену, тогда сможете себе больше позволить. А пробиваться лучше с серьезными песнями.

– Хотят серьезную песню, значит, пойдем навстречу, - сказал я Люсе, когда мы поднимались на ее этаж.
– Приготовим такую, что будут рыдать. До партийных песен мы с тобой еще не доросли, а вот патриотические на военную тему - это самое то. Надо мне было самому додуматься. Я сегодня подберу музыку к одной песне, а завтра послушаешь. По-моему, как раз для тебя.

– Подобрал?
– спросила подруга на следующее утро, едва я, помахивая портфелем, сбежал на второй этаж.

– А поздороваться с любимым человеком?

– Здравствуй. Ну, Ген!

– Если я что-нибудь обещаю, то делаю. Хорошо хоть вчера успел переодеть костюм, а то бы вы сегодня ушли в школу без меня.

– Почему?
– не поняла она.

– Потому что он бы еще не высох от слез. Где Сергей?

– Сейчас должен выйти. Ты бессовестный, я теперь весь день буду умирать от любопытства.

– Это естественное состояние почти любой женщины. Ну чего он задерживается, опоздаем же!

– Не шуми, - сказал Сергей, появляясь в дверях.
– У нас соседи-пенсионеры еще спят. Идите без меня. Отцу плохо, я ему вызвал "скорую". Скажете классной.

Настроение сразу упало. Сергей бодрился, но я его уже достаточно хорошо знал, чтобы понять, что ему страшно. Три года назад он потерял мать, которая не перенесла родов, а вскорости у отца случился инфаркт. И вот опять...

– Давай, я останусь с тобой?
– предложил я, уже заранее зная, что он откажется.

– Бежите в школу, а то опоздаете!
– сказал он.
– Ты ничем не поможешь, а отца, наверное, увезут в больницу.

Мы опоздали первый раз за весь год. Урок вела классная.

– Так и знала, что это когда-нибудь случится, - сказала она, когда я пропустил вперед Люсю и зашел следом за ней в класс.
– А где Деменков?

– Его сегодня не будет, Ольга Владимировна, - ответил я.
– Он вызвал "скорую" к отцу. Мы из-за этого и задержались.

– Садитесь на свои места, - сказала она.
– Продолжаем урок.

День тянулся еле-еле, я переживал за друга и с большим трудом дождался окончания занятий.

– Что ты так трясешься?
– недовольно сказала Люся.
– Ну стало человеку плохо, зачем же его сразу хоронить, а себе мотать нервы?

– Не знаю, - ответил я.
– Почему-то не получается успокоиться. Даже медитация не помогает, просто не могу войти в нужное состояние.

Моя тревога передалась и ей, поэтому почти весь путь от сквера до своего дома мы пробежали. Все оказалось не так страшно.

– Я недавно приехал из больницы, - сказал Сергей, когда мы вломились к нему в квартиру.
– Отцу лучше, но сказали, что он будет дней десять под наблюдением.

– Ты у нас тоже будешь под наблюдением, - сказал я ему.
– Мама не работает, и ей приготовить тебе еду ничего не стоит.

– Не нужно, - стал отказываться он.
– У меня все есть, а одному до воскресенья хватит. А там что-нибудь сам приготовлю, деньги есть.

– Значит, придет в воскресенье, - сказал я.
– И не вздумай отказываться. Держи тетради, завтра отдашь.

От Сергея зашли к Ольге. Оказалось, что моя мама зашла к Надежде, и сейчас они общались на кухне.

– Мойте руки!
– сказала мама Люси.
– Сейчас будете обедать.

– Чуть позже, - ответила подруга.
– Мы ненадолго поднимемся к Гене.

– Давай пой, пока никого нет!
– сказала Люся, когда мы зашли в мою комнату.