Возвышение падших

Прежде ей подобные чувства не были известны. Хюррем Султан, как и наставляла её мать, научилась сдерживать свои чувства и слова. Она искусно владела этим умением заглушать в себе негодование, боль, раздражение. Но только это… Хюррем не умела заставлять молчать любовь. Все эти дни она училась, но, чем больше она старалась избавиться от своих чувств, тем сильнее они разгорались. Это заставляло её погружаться всё в большую тоску, рождённую осознанием того, что любовь её обречена.

Вошедшая в покои Саасхан-калфа осторожно покосилась на свою госпожу и вздрогнула, когда та раздражённо взглянула на неё, приподняв темноволосую голову с подушек.

— Я же говорила не беспокоить меня.

— Простите, госпожа, — виновато пролепетала калфа. — Гевхерхан Султан говорит, что ей необходимо поговорить с вами.

— Пусть уходит, — вздохнула та, садясь на ложе и проводя ладонью по спутавшимся длинным волосам.

Гевхерхан Султан, ворвавшись в покои, негодующе взглянула на свою сестру. От её былой степенности не осталось и следа, потому как в тёмно-карих глазах её плескались боль и негодование.

— Уходи, — устало взглянув на неё, произнесла Хюррем Султан. — Если ты снова хочешь поучать меня относительно Айше и Альказа, то я…

Гевхерхан Султан — бледная, заплаканная и мрачная — покачала темноволосой головой в какой-то горькой усмешке.

— Пока ты здесь слёзы из-за своей любви льёшь, наша Валиде была отравлена…

Хюррем Султан, непонимающе нахмурившись, тяжело поднялась с ложа и растерянно подошла к старшей сестре.

— Что ты такое говоришь? — ошеломлённо выдохнула она. От её тоски не осталось и следа. Остались лишь страх и непонимание. — Отравлена? Надеюсь, с ней всё в порядке?

Гевхерхан Султан, по бледному лицу которой заструились слёзы, отрицательно покачала головой.

— Она мертва.

Хюррем показалось, что внутри неё что-то надломилось. Тяжело дыша, она неверяще качала темноволосой головой, но взгляд сестры и её слезы всё сильнее убеждали её.

— Ты, верно, рассудка лишилась… Мама не может умереть.

— Нет, это ты рассудка лишилась! — не сдержавшись, процедила Гевхерхан. — Услышь же, наконец, меня… Нашу Валиде отравили! Она предстала перед Всевышним.

Отступая от старшей сестры, Хюррем Султан с трудом добралась до ложа и вяло осела на него.

— Нет…

— Я видела… — сквозь слёзы прошептала Гевхерхан, и голос её постоянно обрывался от сдерживаемых рыданий. — Видела её собственными глазами. Лежала на тахте в окровавленном платье. Бледно-синяя. И кровь вокруг рта… Я думала, что с ума сойду, увидев это, Хюррем!

— Замолчи! — истерично вскрикнула та, прикрыв уши руками. Она не в силах была слышать эти слова и представлять мёртвую и окровавленную мать.

— Я понимаю твою боль. Мне больно ничуть не меньше, но Повелитель…

— Пусть провалится в ад твой Повелитель! — резко вскочив с ложа, закричала Хюррем. С силой толкнув растерявшуюся сестру к дверям, она, казалось, обезумела. — Уходи!

После, в настигшей истерике надрывно заплакав, Хюррем Султан осела на ложе, уронив темноволосую голову в руки.

Гевхерхан Султан, мрачно взглянув на неё, со слезами на глазах отступила к дверям, но после, подчиняясь мгновенному импульсу, подошла к сестре и крепко обняла её за плечи.

— Лекарша сказала, что из-за яда в её теле оно будет быстро разлагаться, поэтому похороны необходимо провести сегодня. Будем лишь мы, её семья. Я, ты, Айше, Повелитель… Я уже отправила вести нашим братьям. В скором времени они должны приехать.

Хюррем Султан, даже не слыша этих слов, исступлённо рыдала в её плечо.

Топ Капы. Султанские покои.

Находясь в глубоко мрачном состоянии, Эсен-хатун стояла на залитой солнечным светом террасе. Положив руки поверх своего растущего живота, она нервно теребила подол своего траурного чёрного платья. Её серо-голубые глаза не отрывались от залива, видимого издалека.

Орхан, восседая на небольшом диване, меланхолично наблюдал за ней, изредка отводя взгляд куда-то в сторону.

— Как ты себя чувствуешь? — хрипло спросил он, подмечая, что девушка осунулась и побледнела.

— Не знаю, — безразлично отозвалась та, не отрывая глаз от дивного пейзажа.

Тяжело вздохнув, Орхан поднялся со своего дивана и, неспешно подойдя к Эсен, обнял её со спины, уткнувшись хмурым лицом в её длинные тёмные волосы.

— С тех пор, как я попала в гарем, то всегда была рядом с Султаншей, — выдохнула Эсен, положив руки поверх его рук. — Она оберегала меня. Единственная в гареме, кроме вас, относилась ко мне по-доброму. Весь мой мир, что я обрела в гареме — это вы, господин, и Шах Султан.

— Мы переживем это, Эсен, — отозвался Орхан, крепче обнимая её. — Главное, что ты рядом со мной.

Прокашлявшись, дабы привлечь к себе внимание, на солнечную террасу вошёл Альказ Бей. Он был мрачен и… напуган?

— Я давно посылал за тобой, Альказ, — обернувшись на него, проговорил Орхан. Он отпустил Эсен-хатун и слегка отошёл от неё. — Неужели ты не слышал, что случилось?

— Это я во всем виноват, господин, — сокрушённо покачав черноволосой головой, прошептал Альказ. — Я…

Эсен, услышав эти слова, нахмурилась и резко взглянула на Альказа Бея. Подойдя к султану, она напряжённо переглянулась с ним.

— О чём ты говоришь?

— По моей вине Айше Султан сделала это с собой… Клянусь Всевышним, я не желал этого, Повелитель.

— Что с Айше Султан? — помрачнев и насторожившись, спросил Орхан.

Альказ Бей напрягся, воздев свои чёрные глаза на облачённого в траурные одежды султана.

— Вы разве не об этом меня спрашивали?..

— Шах Султан была отравлена этой ночью и убита! — процедила Эсен-хатун, оскорблённая тем, что ему не было известно об этой трагедии.

Альказ Бей, услышав эти слова, ошеломлённо вздрогнул и виновато опустил взгляд.

— Примите мои соболезнования.

— Что всё-таки случилось с Айше Султан?

— Она… — нерешительно заговорил Альказ, чувствуя, как колотится сердце в его широкой груди. — Покончила с собой этой ночью.

Орхан и Эсен, единовременно ошеломлённо выдохнув, мрачно переглянулись между собой.

Спустя некоторое время…

Мечеть султана Мехмета III.

Наблюдая из башни за тем, как облачённый в траурные одежды султан Орхан и некоторые паши несут гроб Шах Султан по просторной площади, женщины были мрачны и молчаливы.