Враги друг друга не предают
Шрифт:
— Фишка, опиши людоеда. Какой он? Крупный мужик?
Мальчик задумался и показал себе под грудь.
— Я ему вот так достаю. Малой еще, — он сжался, сокрушаясь, что слаб и не может за себя постоять.
— Послушай меня. Сейчас день, а он придет вечером? — уловив кивок мальчика продолжила. — Он меня не видел. Я выберу камень и встану за дверью, когда он зайдет — ударю по голове. У меня мало силы, но я постараюсь его задержать. А ты бери девчонок и убегай. Не бойся, я задержу его, а если смогу — убью. Ты меня понял?
Щуплый мальчишка беззвучно плакал, утирая слезы и кивал, как китайский болванчик. Погладив его по непослушным вихрам, поднялась, — откуда силы взялись, — и пошла к девочкам, сжавшимся в углу. Девочки на вид не более шести лет не двигались, одна едва слышно поскуливала от страха, другая лежала на ней сломанной куклой. Успокаивая
Спрятавшись за дверью, и подумать не могла, что все пойдет не по плану. Когда и так неяркий свет недолгого дня потух, погружая камеру в темноту, дети напряженно притихли, а я подняла камень и приготовилась, в замке заскрежетал ключ. В дверной проем, на пятачке света на полу от факела упала тень крупного мужчины. В нос ударил смрадный запах перегара и давно не мытого тела. Он шире распахнул дверь, шагнул вперед и взревел, заметив открытый вход в нору. Решив, что дети сбежали, рванул вперед, держась за край лаза, заглянул внутрь, освещая факелом проход. Я, не теряя драгоценные секунды, подскочила к нему и обрушила на затылок камень. Мужчина замер на мгновение и тяжело рухнул в нору, снаружи остались ноги, пару раз дернувшиеся в конвульсиях. За спиной зашуршали шаги, Фишка и девочки убегали в открытую дверь. Я раздумывала — податься за детьми или добить мерзавца. Случай или судьба все решили за меня. Люк, решивший, что настало его время, пришел в движение, и тяжелая плита рухнула сверху, разрезая ноги до колен.
С противоположной стороны не донеслось ни звука. Оттерев пот, пару раз выдохнула успокаивая дыхание и сердцебиение. Выйдя из камеры, вслушалась в затихающий вдали топот ног, вгляделась в пятно света, указывающее на выход. Решила не спешить, на случай, если монстр был не один, и детям вновь понадобиться помощь. Фактор неожиданности будет на моей стороне. Осторожно пробиралась к мерцающему пятнышку золотистого света, раздумывая, куда из подземелий тюрьмы меня мог вывести туннель. Скорее всего, он когда-то строился на случай осады города и вел как можно дальше от его стен. Мне придется как-то добираться до города с тремя измученными детьми. После увиденного и пережитого, для себя решила еще в подвале, что добравшись до градоначальника, приму его предложение и останусь в этом мире. Оступаясь, осторожно кралась, слушая тишину. Отсутствие испуганных детских криков и плача внушало оптимизм и надежду, что монстр был один, и мы все сможем выбраться без особых проблем. Коридор закончился ступенями, взобравшись на которые, я приникла к оставленной детьми приоткрытой двери. Со своего места, сквозь щель мне была видна часть захламленной комнаты и выходная дверь, возле которой столпилась троица беглецов. Фишка пытался открыть дверь, вбиваясь в нее худеньким плечом. Мартина, облокачиваясь на стол, заваленный объедками и пустыми бутылками с алкоголем, поддерживала совсем обессилившую Тайшу.
Похоже, никаких сюрпризов — дети были одни.
Освещаемая светом из камина и чадящим факелом неопрятная комната напоминала берлогу зверя. Я вышла, оглядела окно, завешанное старым куском кожи, кровать с грязным матрацем, из прорех которого торчали пучки сухой морской травы. Я сжала кулаки так, что ногти впились в ладони, разглядев детские одежки, которые грязными комками с потемневшими пятнами крови белели на смятом покрывале.
Сжечь бы это все, чтобы больше никто и никогда…!
Фишка бросился ко мне, вымученно улыбаясь и виновато заглядывая в глаза, словно просил извинения.
Ну как же! Он же мужчина, а вынужден был оставить воевать меня…
Я устало улыбнулась, дивясь духу настоящего мужчины в теле хрупкого мальчишки.
— Лекса, что…
— Не бойся, Фишка, он больше никого не обидит. Он влез в туннель, и упавшим люком ему отрезало ноги.
— Он умирает? — с надеждой спросил мальчик.
— Да, долго и мучительно от боли и потери крови, — пригладила вихры, вытирая счастливые слезы
с замурзанных щек. — Бьерн отомстил ему за все.— Мы не можем открыть двери, — пожаловалась одна из девочек, с надеждой глядя на меня. — Фишка не может открыть, хоть и старается.
— Придется выбить окно, — повернулась я к рванине, закрывающей оконный проем.
Промелькнула мысль подождать до рассвета, но я отогнала ее, боясь, нежелательных гостей. Пробежав глазами по комнате, поискала что-нибудь увесистое. Взгляд зацепился за вяленое мясо и нетронутые кусочки лепешки на блюде. Я не ела несколько дней, но от мысли попробовать хоть что-то со стола изувера, желудок скрутило рвотным спазмом. Отдышавшись, с трудом подняла стул, и, велев Фишке отойти подальше, кинула в окошко. Что-то захрустело, заскрежетало, лопнуло, сварливо жалуясь на неласковое обращение, кожа слетела с поддерживающих ее крюков, исчезая в ночи и открывая доступ морозному ветру. Пламя камина испуганно затрепетало, заметалось, отбрасывая причудливые тени на каменные, грязные стены. Из оконного проема торчали полупрозрачные остатки слюдяного оконца.
— Фишка, ты помнишь дорогу? — вглядываясь в темноту, в которой не видно ни зги, запоздало поинтересовалась я.
Ночь порадовала морозцем, безветренной тишиной и легкой поземкой. Снег ровным слоем лежал в двух локтях под окном.
Ну, хоть разбиться не грозит. Мальчишка оглянулся и беспомощно пожал плечами.
Все же придется ждать утра, в темноте, не зная дороги, забредем черти куда и замерзнем.
— Я помню, — тоненький девчачий голосок обнадежил. — Тут одна дорога, она ведет в город.
— Давайте, я вас подсажу, — приглашающе махнула рукой девочкам.
Мартина тормошила подружку. Преодолевая отвращение, сняла покрывало с постели, замотала голые ножки впавшей в забытье девочки, понимая, что Тайшу мне придется нести на себе. Первого подсадила Фишку, коснувшись ногами земли, он пару раз радостно подпрыгнул и замер с вытянутым лицом. Сердце пропустило удар.
— Недалеко шурх. Я слышу, как он ворчит в загоне, — сообщил мальчик, улыбнувшись. — Мы поедем верхом.
Выругалась про себя, осторожно передала ему закутанную малышку. Подсадила повеселевшую Мартину, жмущуюся ко мне как котенок. Детишки, снова собравшись вместе возбужденно залопотали, давая выход эмоциям. Прежде чем вылезти самой, повернулась к стене в поисках одежды для себя. На крючке у входа висела короткая мужская дубленка, принадлежащая бывшему хозяину. Подойдя, протянула руку и дернула. Что-то звонко щелкнуло, пол вздрогнул, и я почувствовала, как тело повело в сторону, а ноги теряют опору. Беспомощно взмахнув руками, почувствовала, как затылок встретился с чем-то острым, и сознание отключилось.
Глава 47
Глава 47
— Мой Повелитель, жалкие человечки выставили свое войско, — остроухий красавец-блондин надменно вздернул подбородок и насмешливо скривился. — Они решили стоять насмерть, защищая последний оплот на этой земле — храм Астреи.
Протерев глаза, с удивлением оглядела крохотную полянку с льнущей к ногам мягкой муравой, плотно обступившие изумрудный пятачок зеленеющие молодые деревца, резную листву которых шевелил шалун-ветерок. Я очутилась на высоком пригорке. Внизу расстилалась широкая равнина с аккуратными квадратиками черных и зеленых распаханных полей, перемежающихся белоснежными пятачками цветущих садов и рощиц. Густо усыпанные цветами ветви персиков и яблонь обещали щедрый урожай и душистым снегопадом теряли полупрозрачные, розовые лепестки, ложащиеся снежным ковром на черную, жирную землю. Истосковавшийся по разноцветью природы взгляд отмечал каждую мелочь. Ненасытные букашки роями атаковали медвяно пахнущие кущи, упиваясь весенними щедротами цветущих садов. Нежная зелень травы тянулась за ногами, орошая сапоги каплями-бриллиантами утренней росы. Обрадованная мягким теплом весны и запахом цветущих садов, я не сразу заметила беседующих неподалеку эльфов.
— Глупцы! Как посмели не склонить головы перед мощью Владыки Светлого Леса?! Мало я топтал их всех копытами моих коней и жег заживо в избах? Непокорным один удел — смерть! Никому не будет пощады! — прогремел грозный рык, разрывая воздух силой ярости. — Брат мой, Рондин, передай мой приказ командирам — не щадить никого из защитников. Всех убить! Никаких пленных! Они сами выбрали свою участь. Если нужно, я пройду по трупам стариков, женщин, детей, возьму храм приступом или измором, но попаду в обитель Астреи. Для Великого потомка Ирилингов, самого сильного мага препятствий нет и не будет.