Врата Лилит

– Понимаю...
– улыбнулся Перепелица.

– Но мы все-таки умеем выходить из такого состояния и быть очень часто самыми обыкновенными людьми - рожать детей, развлекаться, болтать на легкие темы...

– А Алексей?

– А вот Алексей - он не мог... Нет, конечно, он мог и выпить, и пойти на пикник и так далее... Но он всегда при этом думал только об искусстве, только о картинах. На наших посиделках со спиртным только о них и говорил, а если пикник - обязательно захватит альбом и карандаши, рисует этюды, а уж если он начнет писать картину... Пиши пропало! Будет неделями не вылезать из мастерской! Но, знаете, судьба и воздавала ему сторицей - тот, кто больше сил во что-то вкладывает, тот больше и получает... Бог ты мой, какие у него были картины... Вы их видели?

– Да, видел...

– Ну и как Вам?

– Я не силен в искусстве, конечно, я всё-таки школу милиции заканчивал...

– И все же?

– У меня лично создалось ощущение, что его картины ничем не отличаются от действительности, живые какие-то...

– Вот то-то и оно!
– радостно подхватила Светлана, осторожно перекладывая заснувшего ребенка на кровать, а потом стала разливать уже заварившийся чай.
– У Леши удивительный талант, его картины - почти как живые! Если он рисует снегирей в лесу, то когда смотришь на картину, кажется, что они вот-вот взлетят; если он рисует мальчишек в школьном дворе, - что услышишь их детский радостный визг. А иногда, когда на его картины смотришь немножко подольше, - а я, поверьте, смотрела на них очень долго - что стоит только сделать шаг, и ты окажешься в том мире, по ту сторону рамы! Знаете, как в книжке Льюиса Кэрролла 'Алиса в Зазеркалье'?
– Светлана, совсем забыв про чай, поставила свои пухлые локти на белую скатерть на круглом столе и оперлась обоими ручками о румяные щечки и мечтательно закрыла глаза, словно вспоминая о чем-то приятном...

– И все же, Светлана Ивановна, так почему же вы расстались? Светлана, с трудом оторвавшись от своих грез, удивленно посмотрела на следователя с таким выражением лица, как будто бы говоря 'ну это же итак очевидно!'.

– Понимаете, сначала мне это нравилось. Я думала, человек талантливый, целеустремленный, напористый... Сами понимаете, это женщинам нравится... Ну, такие качества в мужчинах. А потом... Потом меня стало это раздражать. Знаете, когда человек неделями не вылезает из мастерской (вместо того, чтобы позаботится хоть что-то продать, организовать выставку!), когда он говорит только об одних картинах... И ни тебе ласкового слова, ни комплимента! А уж когда он забыл про мой день рождения... Ну, в общем, я отправила его на все четыре стороны и съехала из нашей квартиры к родственникам. И, если честно, ничуть об этом не жалею! Воцарилась тишина. Тихо тикали часы. Солнце уже перевалило на западную сторону небосвода и теперь неприятно слепило глаза. Перепелица задумчиво позвякивал чайной ложкой в чашке.

– Странно... А почему на тот же вопрос другие две институтские подруги Алексея ничего не отвечали?

Светлана усмехнулась.

– Просто раньше эти черты не были у него особенно выражены, да и общались они с ним не так плотно, как я. Я-то с ним почти год прожила в одной квартире, а они - пару месяцев повстречались, да и все...

– Значит, Алексей раньше не был таким замкнутым, а уже потом стал таким?

– Ну, конечно, все мы меняемся... Одно дело, вчерашние школьники, а другое дело - к концу института, почти взрослые люди... Ой, а что с ним произошло, товарищ майор, что-то плохое, да?..

Опрос некоторых других однокурсников Ганина - уже мужского пола - почти ничего не дал. Оказалось, что кроме Расторгуева, мало кто с ним близко общался. Так, совместные студенческие застолья, выезды на природу, походы в кино, иногда жаркие дебаты на отвлеченные темы... Но ничего более. Друг у него был только один, и тот уже оказался в могиле.

Только к концу рабочего дня потрепанная черная 'тойота' Перепелицы, наконец, добралась до областного ОВД. 'Ну и замечательно. Успею доложить о предварительных результатах следствия уже сегодня' - удовлетворенно подумал он.

Начальник отдела уголовного розыска, полковник полиции Сергей Валерьянович Усманов - круглый, лысоватый, серьезный мужчина, с заметным брюшком, в больших очках в роговой оправе - уже готовился пойти домой, когда массивная, обитая черной кожей дверь распахнулась и вошел, как всегда, быстрым, решительным шагом майор Перепелица. Кабинет был просторный, ещё советского типа, стены обиты деревом, массивный длинный дубовый стол, кожаные кресла... Если бы не триколор и портрет президента РФ прямо над креслом полковника, можно было бы подумать, что это кабинет советского госслужащего - даже компьютера в нем не было.

– Здравия желаю, товарищ полковник!

– А, Перепелица... Я уж думал, что ты сегодня не появишься... Опять 'глухарь'?

– Ну-у-у-у, 'глухарь' не 'глухарь', а все-таки что-то проклевывается...

– Правда?
– удивленно поднял брови полковник.
– Хорошо, если так... Мне тут 'глухарей' итак хватает. Говори, что имеешь, - молчаливо показывая рукой на мягкий, обитый черной кожей стул рядом со своим столом.

– Дело оказалось не таким простым, как показалось вначале, товарищ полковник, - принимая приглашение присесть, с энтузиазмом, печатая каждое слово, как шаг на плацу, быстро и четко заговорил Перепелица.
– Сначала я подумал, что это самоубийство или несчастный случай. Затем, просто бытовое убийство - нападение хулиганов на пьяного прохожего. Вроде все сходилось - найдены следы крови на скамейке и на шляпе... Но потом мне бросилась в глаза странная деталь... Обычно нападения такого рода заканчиваются грабежом, а тут - и бумажник на месте - между прочим, с пятью тысячами рублей - что для пьяной шантрапы было бы большой находкой...

– А, может, и не было никакого нападения?
– неожиданно перебил Усманов, пробуравив Перепелицу своими выпуклыми, как у рыбы, почти бесцветными невыразительными глазами.
– Пьяный человек - мало ли где мог упасть, расшибить голову, разбить нос, вот и крови лужа... А на теле обнаружены следы побоев?

Лицо Перепелицы исказила гримаса - он не любил 'черных дыр' в своих умопостроениях.

– Тело обезображено до неузнаваемости. Если даже там и были побои, установить сейчас практически невозможно: просто кровавый кусок мяса - и все...

– Ну вот, я и говорю, - как-то неожиданно резко обрадовался полковник, ударив кулаком по столу - скорее всего никакого убийства не было, а просто пьяный разбил себе голову, нос, наследил кровью, а потом потерял равновесие и упал под движущийся электропоезд!
– облегченно констатировал Усманов.

– Не похоже, товарищ полковник, - покачал головой Перепелица, закуривая сам и подкуривая сигарету Усманову.
– Есть свидетель.

– Свидетель?
– разочарованно выдохнул Усманов.

– Да, билетный кассир. Он до смерти испугался этих недоносков и сидел как мышь в своей будке. Он сказал, что когда они закончили избивать Расторгуева, они просто ушли с перрона ещё до поезда, причем...

– ???

Перепелица шумно затянулся...

– ...причем шли спокойно, не убегая, как будто бы сделали свое дело, а потом - пропали...

– Куда - пропали?

– Кассир не видел. Просто пропали и все, как будто их и не было вовсе... И ещё... Когда Расторгуев встал и пошел к подъезжающему поезду, кассир сказал, что был уверен, что его кто-то толкнул...

– Куда?

– Под поезд! Движение тела было такое, будто кто-то ему помог... упасть...

– Так, слушайте, Перепелица, тут уже мистика какая-то пошла!
– резко прервал следователя полковник.
– 'Исчезли'... 'Толкнули'... Этот кассир, случаем, нетрезвый был?

– Ну, в общем-то, да...
– нехотя признался Перепелица.
– Попахивало от него... Дедушка это местный, пенсионер, выпивает...

– Ну, а-ха-ха, - облегченно рассмеялся помрачневший было сначала Усманов, - понятно... А машинист что говорит?