Врата Мёртвого Дома (Малазан - 2)

Скрипач встретился с острым взглядом Крокуса.

– Присматривай за ним.

– Конечно.

Затем сапер перевел взгляд на Моби. Зверек крутился около двери, пытаясь догнать свой собственный хвост.

– Интересно, как принято прощаться с бхок'арал?

– Пинком под зад, как же еще?
– предложил идею Пуст.

– Неужели ты осмелишься поступить так с Моби самостоятельно?
– спросил Скрипач.

Верховный священник нахмурился, однако не двинулся со своего места.

– Он был рядом, когда мы путешествовали в шторме, не так ли?
– спросил Крокус, приближаясь к маленькой морщинистой фигурке.

– Вспомните все невидимые битвы... Он же защищал нас на протяжении всей дороги.

– Точно, - подтвердил сапер.

– Скрытые мотивы!
– прошипел Пуст.

– Тем не менее...

– Боги, он же будет таким одиноким!
– закричал Крокус и поднял бхок'арала на руки. Юноша совсем не стеснялся тех слез, которые полились у него из глаз.

Поморщившись, Скрипач отвернулся и начал рассматривать лестницу.

– Знаешь ли, Крокус, если я позволю взять зверька с собой, то это может обернуться для нас бедой.

– Я что-нибудь придумаю, - прошептал юноша.

– Да посмотри же ты, наконец, - произнесла Апсала.
– Этот зверек выглядит вполне самодостаточным. Он долгое время находился один, поэтому сейчас с ним ничего не случится.

Дару кивнул. Он медленно освободил бхок'арала и опустил его на землю.

– Желаю тебе удачи. Надеюсь, поблизости нет глиняной посуды.

– Что?

Крокус улыбнулся.

– Моби всегда подстерегают неудачи рядом с глиняной посудой. Хотя, возможно, это только совпадения...

Положив руку на грубую безволосую голову зверька, он в последний раз поласкал своего любимца, а затем поднялся на ноги.

– Пора в путь.

– Треморлор приветствует тебя всем сердцем... даже в том случае, если на полу появится неприятно пахнущая кучка.

Бхок'арал смотрел вслед поднимающимся по лестнице людям. Через несколько секунд вверху блеснула пара вспышек, и все стихло. Зверек прислушивался, наклонял голову, однако сверху больше не доносилось ни единого звука.

В течение нескольких минут он сидел в полной неподвижности, вяло грызя собственный хвост, затем вскочил на ноги, побежал обратно по коридору и остановился около рыцаря, закованного в латы.

Большое металлическое забрало со скрипом отворилось, и оттуда послышался грубый трескучий голос:

– Я рад, что мое одиночество наконец-то закончилось, маленький друг. Треморлор приветствует тебя всем сердцем... даже в том случае, если на полу появится неприятно пахнущая кучка.

Пыль и гравий заскрежетали по щиту Антилопы: виканский конник упал на землю и покатился, замерев в нескольких шагах от ног историка. "Не более шестнадцати лет", - подумал он, глядя на молодое, практически спокойное лицо воина из клана Ворона. Складывалось так, что он просто заснул и выпал из седла... Однако на самом деле для юноши все сны уже закончились.

Антилопа переступил через тело и несколько минут подождал, пока не осядет пыль. Рукоятка короткого меча была пропитана кровью, поэтому каждый раз, когда историк пытался поменять хватку, она с трудом отлипала от ладони с неприятным чавкающим звуком.

Конники двигались перед Антилопой по вытоптанной копытами земле, а из-за их спин летел огромный поток стрел. Дернув щитом, историк в последнюю секунду успел отразить смертоносное острие, которое насквозь пробило забрало и остановилось в нескольких сантиметрах от подбородка.

Кавалерия тарксианов пробилась через основные силы союзников и сейчас находилась в нескольких минутах пути от разрозненных сил виканов. Контратака клана Ворона была яростной и дикой, и она стоила огромного количества жертв. Медленно продвигаясь вперед, Антилопа абсолютно четко отдавал себе отчет в том, что виканы могут просто не выдержать.

Подразделения пехоты были разбиты; теперь их остатки, сгруппированные в четыре небольших отряда, искали возможность воссоединиться. В седле оставалось совсем небольшое количество конников клана Ворона, причем на каждого из них неслась целая группа тарксианов, потрясая над головой кривыми саблями с широкими лезвиями. По всей окрестности на земле лежали кони, которые ржали и корчились от боли.

Антилопа выпрыгнул из седла и приблизился к мертвой тарксианской лошади. Вытащив из ножен длинный меч, он уперся острием в круп, покрытый кожаной попоной, навалился всем телом и почувствовал, как лезвие начинает рассекать плоть. Упершись в кость, историк удовлетворенно кивнул головой и вытащил свое оружие.

Внезапно в воздухе блеснула кривая сабля, которая с треском ударилась о щит Антилопы. Историк покачнулся и упал на колени, не выдержав огромной инерции летящего оружия. Почувствовав внезапную злость, он вновь вытащил на свет свое оружие и принялся безумно рубить мертвое тело животного.

Наконец, историк почувствовал себя полностью обессиленным. Подняв забрало, он вытер с лица песок и пот, а затем двинулся вперед, где виднелась самая большая группа пехотинцев.

С момента битвы в долине Санимон прошло три дня. Именно это время было отмерено союзным племенем кхундрилов для того, чтобы обеспечить виканам короткую передышку. В тот день нежданные друзья преследовали остатки конкурирующих племен до самой темноты, а затем вернулись победителями на свои древние законные земли. С тех пор кхундрилов никто не видел.

Поражение повергло Дона Корболо в ярость - это было очевидно, поскольку на следующий день он предпринял такое количество атак, что они не прекращались уже в течение сорока часов.

Цепь Псов осаждали постоянно - спереди и сзади, с флангов, а иногда с трех сторон одновременно. То, чего не могли добиться пики, стрелы и мечи, обеспечивала усталость. Солдаты просто подали на землю: их доспехи превращались в лохмотья, а бесчисленные мелкие раны просто лишали сил. Складывалось впечатление, что по всему войску разнеслась ужасная эпидемия, отнимавшая у воинов последние силы.

Та сцена, которую Антилопа увидел перед своими глазами, была просто непостижима. Историк онемел от ужаса.

Он достиг пехоты вместе с остальными группами армии Кол-тайна. Все они попытались создать такую круговую цепь, через которую не мог бы пробиться ни один конный отряд.

Внутри кольца бойцы, искусно владеющие холодным оружием, начали бить мечами о щиты и дико кричать в ритм громких ударов. Обеспечив себе таким образом защиту, это сооружение из людей медленно двинулось к основным отрядам армии Седьмых, которые стояли в одну линию у западного фланга Цепи Псов.