Время Чёрной Луны

– У них оперативная информация, - скучно сказал Валет.
– Вчера постреляли, а уже сегодня - в номере. Совсем, как в Чикаго.

Павловский свернул газеты и сунул их в карман.

– Это всё, что ты мне можешь сказать?

– А что ещё?
– Валет пожал плечами.
– Мента у дороги нашли - понятия не имею, кто это. А про второго нападавшего ты, думаю, знаешь лучше меня, - он ткнул недокуренную сигарету в пепельницу.

Павловский молчал, глядя на молодого человека с сочувствием.

– Ты всегда знаешь больше, чем говоришь, - закончил Валет.

– Что я знаю - это моё дело. Я перед тобой отчитываться не буду. Хотелось тебя послушать.

Валет отпил кофе и снова пожал плечами.

– О чём именно? Я думал, ты будешь говорить, как тебе это всё не нравится, что ты заинтересован в серьёзных людях, что если дальше будет похожее, сдашь меня Ашоту. Ведь, ты это хотел сказать? Давай.

Павловский медленно покачал головой.

– Не буду. Ты всё и так знаешь. Без меня. Слушай другое, - он посмотрел на бомжа пропитого вида, который просил мелочь, сидя у входа в кафе.
– Ты говорил, что тебе надо ещё за чем-то съездить в Москву, чтобы закончить материал на Оганесяна.

Валет отпил кофе.

– Ашот этим снова заинтересовался?

Павловский кивнул.

– Я вчера говорил с ним. Тебе хватит суток, чтобы слетать в Москву и вернуться?

– Хватит, - Валет допил кофе и отодвинул чашку.

– Тогда рейс до Стамбула переносится на завтра. Сначала слетаешь в Москву.

Павловский брезгливо глядел на свой коньяк.

– Хочешь? Я не притрагивался.

Валет медленно покачал головой. Обернулся и увидел бомжа у входа.

– Предложи ему. Он не откажется.

Павловский надел шляпу.

– Какая жизнь отвратительная...

Валет потрогал пустую чашку.

– Думаешь, на том свете лучше будет?

Павловский зевнул.

– Не знаю. Может, и не лучше.

Глава 14

Звёзды тихо таяли над ночным Краснодаром. Ровные силуэты многоэтажек прорисовывались нечётко сквозь синеватую мглу. Свет на кухне в этот час был погашен. Лена и Беляков сидели в креслах и неспеша потягивали остывающий чай. Беляков смотрел в окно.

– Бывают моменты, - проговорил он, cкосившись на Лену, когда я, вдруг, начинаю чувствовать себя романтиком.

Та повернула голову.

– Ты имеешь в виду, что хочешь меня трахнуть?

Детектив поморщился.

– Я пытаюсь говорить стихами, а ты сводишь всё к грубой пошлости.

Лена поставила свою чашку на стол.

– Говори прозой. Я это скорее пойму.

– Ты не любишь стихи?
– у Белякова в голосе прозвучала обида.

Лена откинулась в кресле.

– Не сейчас.

– Жаль. Это грустно очень, - Беляков разочарованно пожал плечами.
– Именно теперь-то меня и тянет на поэзию. Все мы немножко поэты. И немножко романтики. Помню, я в детстве был ужасно сентиментальным. Всегда плакал, по любому поводу. Или мне не дали конфету, или мама ушла надолго. А уж, как я надрывался, когда падал или ударялся обо что-нибудь нечаянно... Ты знаешь, наверное, и не от боли даже. Просто себя было жалко. Думал о несправедливости своего страдания.

Частный детектив усмехнулся и покачал головой.

– Я просто рыдал.

Лена взяла свою чашку.

– Когда я была маленькой - старалась никогда не плакать. Даже если было действительно очень больно. Все другие девчонки плакали по любому поводу, а чаще - без повода. Я - нет. Мама удивлялась. Ей такое казалось странным. А мне - наоборот. Я всегда думала, что плакать - это унизительно.

Беляков смотрел на Лену с почтением. Та допила свой чай и поставила чашку на столик. Потом поднялась с места, отряхнув на себе халат.

– Я хочу спать, - сказала она негромко.

Лена заметила, как в темноте у Белякова тихо, по-кошачьи, блеснули зрачки.

– Я - тоже, - заявил он.

Лена посмотрела на него с сочувствием и, чуть улыбнувшись, качнула головой:

– Я имею в виду не это.

... Алик Кабардинец сидел один за ресторанным столиком. На тарелке покоился расковырянный ужин. Рядом - две почти пустые бутылки - с русской водкой и грузинским вином. Алик выплеснул в бокал остатки водки и залпом прикончил. Пустой бокал он отчаянно, с силой, швырнул об пол. Несколько пар глаз за соседними столами покосились на него с опаской. Кабардинец откинулся на спинку стула и, дымя сигаретой, слушал, как колхозного вида девка на сцене пропито-прокуренным голосом исполняла прошлогодний эстрадный шлягер.

– И что дальше?
– вдруг прозвучало откуда-то сзади.

Алик повернул туда голову и увидел надменную физиономию официанта. Тот глянул на останки бокала, разбросанные там и сям по полу и так же - на Кабардинца. Алик оживился. Он небрежно прищелкнул пальцами.

– А, офцант! Икры хочу!
– это было заявлено громко, и многие ещё раз обернулись, поглядев на Алика с недображелательным интересом.

Официант, усатый чернявый парень, разглядывал его, как если бы смотрел на грязь у себя под ногами.

– Красную, чёрную?
– поинтересовался он спокойно.

– Чёрную!
– Алик снова прищёлкнул. Он не понял иронии.

Официант продолжал холодно глядеть на клиента.

– Я тебе сейчас коричневую принесу...

Кабардинец посмотрел сначала на официанта, потом - на осколки. Лицо у него брезгливо скривилось.

– Ой, сука, мелочный!
– он вытащил из кармана двадцатидолларовую купюру и, скомкав, бросил на пол.

Официант быстро подобрал деньгу и сунул её в кармашек своего белоснежного костюмчика. Лицо у него ожило. Взгляд подобрел.

– Одну минуту, пожалуйста, - в голосе его прозвучало самое искреннее раскаяние.
– Сейчас будет икра.

Он исчез быстрой деловой походкой. Алик сгрёб со стола бутылку вина и сделал несколько больших глотков прямо из горлышка.

Следующей песней Вячеслав Добрынин приглашал желающих на медленный танец. "Ах, какая женщина!" - вздыхал с эстрады певец. Алик тупо отстранил от себя недоконченную бутыль и обвёл глазами соседние столы. Уже достаточно мутный взгляд его остановился на роскошного вида брюнетке, которая неспешно беседовала со своим спутником. Алик встал и, покачиваясь, направился к ней. Брюнетка и её молодой человек настороженно разглядывали приближающегося горца.

– Я - Алик Кабардинец, - заявил он, подойдя.
– Меня тут все знают.
– Он неопределённо махнул рукой.
– Если кому не нравится Алик Кабардинец - я его убиваю сразу.

Брюнетка и её приятель пристально и без интереса рассматривали нового своего знакомого. Тот, не тратясь больше на церемонии, ухватил девушку за руку.

– Пошли, - заявил он хрипло, но дружественно, и решительно потащил девицу из-за стола.
– Танцевать будем.

Брюнетка, взвизгнув, пыталась высвободиться, но Алик держал крепко. Парень её бросился на кабардинца, однако переоценил себя. Алик, проворно выпустив руку девушки, уложил противника точным, прямым ударом в челюсть. Тот грохнулся прямо на стол, круша посуду и переворачивая стулья. С другого конца зала быстро приближался патрульный милиционер в форме. Алик, разведя руки в стороны, двинулся ему навстречу.