Время для жизни 2

— Ладно… если что, я за тебя свечку поставлю! Мне можно, я не комсомолка! — напутствовала его добрым словом Анечка.

Но Косов подумал, что помирать на сытый желудок все же приятнее, и решил идти на Голгофу после ужина.

Под ехидные улыбки введенного в курс дела Ильичева, Иван привел себя и форму в порядок, и, выходя, поднял руку:

— Аве цезарь! Моритури те салютант!

Уже на лестнице Иван услышал, как Ильичев у кого-то спросил:

— А что он сказал?

— Славься Цезарь! Идущие на смерть приветствуют тебя! Это приветствие гладиаторов в Риме. Так они говорили, когда шли в бой на арене! — ответил сержанту Юрка Гиршиц.

Перед крыльцом санчасти, Косов остановился и закурил. И уже выкидывая папиросу в урну, подумал:

«Идиот! Сюда же ее окна выходят! Хотя… а какая разница?».

Когда он зашел в санчасть, из какой-то двери выглянула Сима, и, судя по выражению лица — удивилась, испугалась, но кивнула подтверждающе, когда Косов кивком спросил — «Здесь?».

Тук-тук-тук! Негромко, даже несколько… интимно!

— Войдите! — «а вот сейчас эдак — очень делово!».

— Разрешите?

Настя сидела за своим столом, над раскрытым журналом. Удивленно приподняла бровь, усмехнулась.

— Ну что? Пришел? — очень тихо, почти шепотом, спросила.

— Пришел! — вздохнул Иван.

— А на хрена пришел? — она встала из-за стола и потянулась.

— Не знаю… поговорить. Объясниться.

— Покаяться! — продолжила ряд Настя.

Косов промолчал. Несмотря на предложение Калошина, он не мог быть уверенным, что такое — пройдет! Ну не умел он врать! Все сразу отражалось на его морде! Никогда не умел врать! И даже те оправдания, которые он влил в уши Анечке, как он сейчас понимал, были — не очень! Не было в них убедительности.

— Ну и чего мы молчим? — Настя подошла ближе и прошлась мимо него по кабинету.

— Да вот… не знаю, что говорить.

— А я знаю! Я — знаю! — вдруг вскинулась она, и свистящим шепотом, тыкая ему пальцем в грудь, — Ты! С ней! Спал!

Потом как-то вдруг успокоилась и почти нормальным голосом спросила:

— Скажешь — нет? Я же все видела! Я сразу все увидела! Сволочь! — снова начала накаляться она, — Мерзавец! И сказочки эти… про то, что она подруга Калошина — забудь! Это вон… для Анечки прибереги! А мне рассказывать их не надо!

— Настя…

— Молчи! Молчи, сволочь! Терпеть этого не могу… оправдания все эти! Ложные! Фальшивые! Трусливые!

Косова обожгла пощечина. Раз! Другой! Третий! Пощечины были хлесткие, злые и очень неслабые! Даже вспышки в глазах мелькали! И в голове что-то звенеть начало!

— А ведь не скажешь, что такая уж сильная! — мелькнула мысль, но тут же была выбита очередной оплеухой.

— Настя!

— Молчи, я сказала! — «ой, бля! а вот последняя — была особенно хороша!».

Иван почувствовал, как во рту стало солоно с привкусом железа, а из носа вдруг закапало. Он приоткрыл глаза. Она стояла, прерывисто дыша, и увидев кровь на его лице, вдруг выдохнула и как будто вся сдулась.

— На! Возьми платок. А то — закапаешь все здесь. Соплями своими. Смотреть противно, — протянула она.

И вот последняя фраза вмиг вызверила Ивана. Ни пощечины, ни жесткие слова, а вот это — «противно!».

— Спасибо! У меня свой имеется! — он достал платок, и прижал его к носу, вытер.

Почему-то пришла мысль, что сейчас нужно говорит внятно и отчетливо, а не гнусавить через ткань.

— А если… А если вам, товарищ военврач второго ранга, противно… то… всего доброго! — и Иван четко, через левое плечо — «Кру-гом!».

— Стой! Стой, я тебе сказала! — громко, почти криком.

Иван замешкался — «Уходить? Или нет?».

— Стой! — уже тихим, даже просящим голосом, — Не уходи!

Они стояли возле окна и курили. Косов еще прикладывал платок к носу, поглядывал. Крови уже почти не было.

— Иван! Послушай… ты сейчас иди. Мне подумать надо! Только… не исчезай, хорошо? Я позову тебя. Когда подумаю…

Глава 25

На очередном инструктаже в опорном пункте милиции, Косов получил подтверждение словам Алешина. Сводки, с которыми их знакомили, изобиловали массой сообщений о различных противоправных деяниях. В основной своей массе это, по-прежнему, были различные кражи, драки, пьянки. Но обращал на себя внимание и тот факт, что в большом количестве имелись и насильственные действия — грабежи и даже — разбои. Даже убийства случались. Вот, к примеру, вчера в поселке Куйбышева, был обнаружен труп мужчины. По описанию — типичный мазурик, и вроде бы — хрен с ним, но — тенденция, однако. Кроме того, имеется несколько фактов изнасилований. И этого всего непотребства — куда как больше, чем те цифры, в которыми их знакомили в начале их службы по патрулированию, в самом начале весны.

«Похоже, что бродяги начинают полагать, что органы расслабились, а они сами — неуловимы и вообще — будут жить вечно!».

— Поэтому, товарищи, обращаю ваше внимание на специфику нашего района — большое количество рабочих общежитий, бараков. А с наступлением весны и возобновившимся массовым строительством в городе, в этих местах проживания появилась и много временных рабочих, которые работают на данных объектах. Контингент — разный, и среди них много тех, кто совсем не ладах с законом. Кроме этого, у нас здесь много студенческих общежитий. И самая большая наша головная боль — поселок сельхозинститута. Как вы сами понимаете, ограничить выход в город студентам этого учебного заведения мы не можем. И возвращаются они, подчас, к себе в общежитие, вечерами. Поэтому, руководством управления «эркаэм» поставлена задача — усилить контроль за маршрутами передвижений до института. Ежедневно будем выставлять не менее пары конных патрулей на данном направлении. Но — всякое бывает, как понимаете. Но хотя бы один патруль туда будем направлять!

Какой-то милицейский начальник средней руки взмахом руки подтвердил незыблемость этого решения.

«Да уж… один патруль на этом маршруте. Много же там напатрулируешь! Расстояние-то — ого-го!».

Именно на данный маршрут и выставляли сегодня пару Косов-Алешин.

Когда основная масса задействованных в патрулях разошлась, курсанты чуть задержались у выхода.

— Тащ старший лейтенант милиции! — обратился Алешин к милиционеру, проводившему инструктаж и сейчас вышедшему на крыльцо покурить.

«Интересно! Алешин уже и их знаки различия освоил, а я — гляжу на их петлицы, как баран на новые ворота! И вообще — муть мутная со всеми эти многочисленными формами, должностями и прочей трихомудией! Судя по петлицам, этот «чел» — вообще майор, ан нет — только старший лейтенант!».

— Слушаю, товарищ курсант! — чуть прижмурился от дыма милиционер с усталым видом.

— Если все так… серьезно обстоит со всей этой оперативной обстановкой, почему нас так и не вооружили? — уставился на старлея Андрюха.

— Не ко мне вопрос, товарищ курсант! — покачал тот головой.

— Ты и правда — чего до человека прицепился? — вполголоса спросил Косов у напарника, — Он, что ли, решаете такие вопросы?

— Прицепился, прицепился… Ты со своими нарядами, Ваня… Не слышал — вчера двоих наших опять отлупили! — насупился Андрей.

— О как! Не слышал, правда — не слышал! А где? — с отработкой нарядов, наверстыванием пробелов в учебе, да и постоянным недосыпом, Косов несколько утратил внимание и интерес к происходящему вокруг него.