Время драконов

II. Глава 9. В гостях у Вихря

Солнце уже клонилось к закату, когда Кайрин в одиночестве вышел на опушку берёзовой рощи. Едва миновав вспаханную полосу, маг насторожился: снова что-то неладное творилось в Малых Березняках. Сельцо скрывал от его глаз небольшой перелесок, но чуткие уши эльфа издалека уловили взволнованный говор и бабий плач, вскоре сменившиеся заунывным речитативом молитвы. Встревожившись, Кайрин прибавил шаг.

Очень скоро его взору открылась не по-хорошему знакомая картина: селяне плотной кучкой стояли на гумне, и сгорбленный жрец читал молитву по книге, которую держал перед ним Олеш. Только на сей раз никто не был привязан к стожару. Вместо этого на толстой постели из хвороста и соломы неподвижно лежали два тела: мужчина и женщина. Рядом с ними высился Утарион, суровый и строгий, словно часовой на посту. Селяне заметно опасались и его, и лежащих на костре: люди жались испуганно за спинами преподобного Тарна и Олеша, словно старенький жрец и его ученик могли защитить их от неведомого зла. Преподобный же сам, косясь на Утариона, трепетал, как овечий хвост. Даже молитвы он выпевал с трудом: то и дело сбивался, фальшивил, забывал слова, подслеповато щурился в книгу, и Олеш принимался тихонько подсказывать ему.

Чуть поодаль от людского сборища Кайрин заметил Тис с Яси. За их спинами торчал Вихрь, напустивший на себя столь серьёзный и важный вид, что каждому было понятно: парень не просто так ошивается рядом с девицами, а охраняет их на правах старшего брата. Охрана эта выглядела забавно, но дело своё делала, никто не косился на чужачек и не думал их задевать.

«Яси и Тис целы — уже хорошо, — подумал Кайрин. — Осталось выяснить, что здесь случилось за время моего отсутствия».

Как только Кайрин приблизился, Тис, окинув его проницательным взглядом, тихо спросила:

— Всё в порядке?

Маг едва заметно нахмурился, ответил сдержанно:

— Почти. Подробности позже, — и тут же кивнул в сторону толпы на гумне: — Что происходит?

Вихрь охотно доложил обстановку:

— Ваш вой с копьём пустого поймал. И шлёпнул. Это оказался Зырянов брат.

— А что за женщина лежит рядом с ним?

— Немила, жена его. Они вместе нынче поутру на ярмарку уходили. Мужики как пошли с вашим воем пустого искать, у Яснодарского тракта на неё и наткнулись. Всю израненную подобрали. Сюда принесли — бабы говорят, ещё дышала.

— Умерла, значит, уже здесь… — проговорил Кайрин.

— Ага. А ваш этот, с копьём, назад в село не пошёл, сразу помчался через лес по следу, будто гончий. Он Матея уж мертвым принёс. Народ теперь бухтит, что, может статься, эльф нашего Сапожника ни за что порешил, Немила-то ведь не сказала, кто её… А по мне, так никакой ошибки тут нету. Зыряновы почему пустому ворота отперли да в дом пустили? Думали, Матей забыл чего, воротился с пути. Но с другой стороны — и муторно как-то. Где б Матею пустое поветрие цапануть? Он мужик был тихий, домоседливый, не какой-нибудь проходимец. Ну как и впрямь эльф дал маху?

— А матушка твоя, значит, проходимка? — фыркнула Тис. Вихрь уже собирался возмутиться, но дроу примирительно подняла руку. — Вот именно, она тоже была хорошим человеком, но подхватила заразу.

— Это да, — нехотя согласился Вихрь, — но всё равно вой ваш мог и живьём Сапожника приволочь, чтоб преподобный его проверил, и наши все убедились.

— Делать Утариону больше нечего, подвергать себя и всю деревню такой опасности, — покачал головой Кайрин. Утариону он доверял: не стал бы этот эльф убивать человека просто так. Вихрь однако имел свои резоны.

— Тут ведь какое дело: ну, я знаю, что эльфы злу не служат, мамка тоже знает… знала. А этим, — Вихрь коротко кивнул на односельчан, — преподобные каждую службу талдычат, что эльфы — отступники, и верить им нельзя.

— Чего тогда твои родичи трусят подойти и обмыть да похоронить своего убитого, как положено? — зло сказала Яси. — Эльф всё за них сделал.

— Дык это, — смущённо пожал плечами Вихрь. — А вдруг Матей таки пустой? Заразы боятся.

Между тем жрец закончил гундосить молитву, сложил руки в знак огня и натужно запыхтел, силясь породить хоть пару искр. Олеш едва заметно прикоснулся к нему, словно поправляя на наставнике облачение, и в тот же миг пламя бодро лизнуло фитиль восковой свечи. От неё Олеш запалил солому. Сперва от костра повалил едкий чёрный дым, затем в небеса с гулом взметнулось яркое пламя.

Костёр прогорел только к сумеркам. Селяне по-прежнему стояли на краю гумна, сжавшись в молчаливое стадо. Зато преподобный, вполне оправившийся от испуга, зажёг факел и посветил им Олешу, пока тот сгребал пепел в большую корзину. После паренёк понёс собранное к берегу реки, и селяне, вяло переговариваясь между собой, потащились следом. На пепелище остался один лишь Утарион. Некоторое время он стоял на месте костра, всматриваясь под ноги, затем подхватил с земли что-то, спрятал в кошель и лишь после направился к своим спутникам.

— А куда все пошли? — спросила Яси у Вихря.

— Пепел в реку опускать, — нехотя ответил тот. — Пустых в чистой земле не хоронят.

— Полагаю, нам при этом присутствовать необязательно, — сказал Кайрин. — Не пора ли задуматься о ночлеге?

— Вставайте на ночь у меня, если вам такое не зазорно, — предложил Вихрь. — У нас тут чужих в гражду звать не принято, но гостинка уж больно далёко, в Больших Березняках. Не дойдёте по темноте.

— Нам не зазорно, — ответил Кайрин, переглянувшись с остальными, — а тебе как? Я ведь не смог твою… — он запнулся и не договорил, в горле неожиданно пересохло. «Как меня, оказывается, мучает чувство вины», — хмыкнул он про себя.

— Ты очень старался. И даже мстить пошёл, — важно нахмурился Вихрь. А про себя добавил, что узнай о беде Одарки кто из людей, дело кончилось бы доносом преподобному, а потом ровно тем же — сожжением. Только не случайным, в попытке вылечить, а преднамеренным, у столба. Заодно и им с Олешем не поздоровилось бы за то, что смолчали, скрыли болезнь.

Утарион посмотрел на друзей с удивлением. Он не понимал, о чём речь, что такое Кайрин не смог сделать, хотя очень старался. Однако допытываться не стал, справедливо подумав, что время для вопросов и ответов ещё придёт.

— Мы будем тебе очень признательны за постой, — улыбнулась Тис Вихрю.

— Олеша только предупрежу, — сказал тот и сразу же громко свистнул вслед уходящей процессии. Олеш обернулся и кивнул ему в ответ. — Ну, порядок. Ступайте за мной.

Дом, в котором жила Одарка с сыновьями, стоял у самого поля, на дальнем конце села. Хоть Одаркино подворье не отличалось большим размером, выглядело оно, как маленькая крепость — гражда, строение, обычное для Курушанских гор. И как каждое настоящее курушанское жилище, оно начиналось с массивных глухих ворот, ведущих во внутренний двор, образованный избой и вереницей хозяйственных построек.