Время драконов

— Так Одри — дочка графа? — удивилась Яси. — А Вихрь говорил другое…

— Благодарю за заботу, милая Яси, — сказал Олеш, отодвигая миску, — но больше мне не съесть. Слова Вихря — чистая правда. Дело в том, что госпожа Одри Локк — моя кормилица и приёмная матушка. Она служила в Андо Никсэ: была женой замкового управляющего и камеристкой дочери графа. Когда у Одри родился сын, у моей настоящей матери, леди Катрин, уже не было молока, а я в нём ещё очень нуждался. Так мы с Вихрем стали молочными братьями.

— А потом началась война, — заключила Яси.

— Да, — кивнул Олеш, с трудом скрывая зевок. — Матушка рассказывала, что в Андо Никсэ хранилась Сфера Силы, благодаря которой в кантоне поддерживались мир и процветание. До поры и жрецы, и простые люди, и эльфы, пожелавшие увидеть её и получить благословение небес, просто приходили в замок. Но потом старший жрец из Зимогорья почему-то решил, что такая важная реликвия должна храниться в храме, и потребовал, чтобы дед отдал Сферу преподобным. Тот не согласился, и эльфы его поддержали. Вот тогда-то преподобные предали проклятью всех эльфов и их потомков и запретили им участвовать в храмовых обрядах, а простым людям начали говорить, что граф хочет сохранить реликвию лишь для богатых и знатных. В народе началось недовольство, и никто не пришёл на помощь, когда рыцари храма осадили Андо Никсэ. Мою приёмную матушку вместе со мной и Вихрем дед вывел из замка потайным ходом и велел ей скрываться. Больше мне о судьбе моих родных ничего не известно.

Тис напряглась и приподняла бровь.

— То есть молодую женщину, привыкшую к жизни в замке и никогда не державшую в руках ничего тяжелее швейной иглы, просто вышвырнули в горы с двумя младенцами на руках… Надеюсь, это было хотя бы летом. Как вы живы-то остались?

— С трудом, — ответил Олеш, уже неприкрыто зевая и заражая зевотой Яси. — От людей матушку Одри гнали, едва заметив, что у одного из её сыновей острые уши. А эльфы Западного дома считали, что ребёнок человеческой женщины должен расти среди людей, и принимали нас у себя неохотно. Матушка потому и решилась уйти в кантон, где ещё оставались крепости эльфов Южного дома: надеялась, что те окажутся чуть более милосердными.

— И, как видно, не угадала, — подвела итог Тис. — Но всё закончилось не так скверно, как могло. Что ж… Случившегося не воротишь, зато как минимум двое из нас уже готовы заснуть, сидя на лавке. Яси, Олеш, ложитесь-ка спать.

Молодежь охотно последовала этому совету, и вскоре из-за занавески, скрывающей полати, уже слышалось их спокойное, сонное дыхание. А Тис, оставшись наедине с Кайрином, сказала ему:

— Эта Одри Локк была достойной женщиной. Она могла облегчить себе жизнь, просто бросив неудобного ребёнка в лесу, но предпочла терпеть невзгоды и растить чужое дитя, как своё. Результат, мне кажется, неплох. А родители получеловечка, как я поняла, остались в осаждённом замке, защищать Сферу Силы… Тебе это ни о чём не напоминает?

— О да, — ответил Кайрин задумчиво. — Нужно посетить этот замок и разобраться, что же там произошло. А заодно узнать, что за странные знаки Единого раздают жрецы в Зимогорье.

II. Глава 11. Беспокойная ночь

Ночь шагнула за середину. Утарион всё не возвращался, не пришёл домой и Вихрь. Наконец, Тис отправилась спать, улеглась на полати рядом с Яси. Печь начинала понемногу остывать, и Кайрин на всякий случай укрыл девушек своим плащом. Только после этого эльф устроил постель для себя, на лавке вдоль печки, и тоже улёгся, погасив свечи. Темноту в избе теперь разбавлял лишь тусклый огонёк лампады перед образом Единого. Стало тихо, только слышалось в темноте ровное дыхание спящих да в подполе скреблась мышь.

Яси снился свежий вечер в горах. Она сидела на корточках у костра, грела руки о горячую кружку. Ужин был почти готов. Язычки пламени лизали угли, в котелке над ними сочно булькала похлёбка. Тис, хитро улыбаясь, помешивала варево. Мастер Кай снова пытался угадывать, что же пошло в котёл, а Утарион тёр ветошкой миски. Как было хорошо и спокойно вокруг! Яси поднесла к губам свою кружку, сделала глоток и зажмурилась от удовольствия…

Вдруг ноздрей её коснулся резкий запах горелого мяса. Яси распахнула глаза. У костра творилось неладное. Похлёбка давно выкипела, но Тис продолжала бесполезно скрести ложкой по дну. А мастер Кай ничего не заметил, продолжал бубнить какие-то бессмысленные слова.

— Тис? — испуганно позвала Яси.

Дроу вскинула голову. В зрачках её отразилось пламя костра. Или это был злой огонь небес? Улыбка превратилась в оскал, стремительным движением эльфийка вытащила кинжал из ножен.

Холодея от ужаса, девочка перевела взгляд на мага. Тот медленно поворачивался в её сторону. В глазах Кайрина тоже плясали отсветы проклятого пламени, а на ладони уже зарождался огненный вихрь.

— Нет, мастер Кай, нет, — хотела крикнуть Яси. Голоса не было, из пересохшего горла с трудом вырвался жалкий хрип. Вскочив на ватные от страха ноги, она метнулась в лес и побежала прочь, не разбирая дороги, словно дикий зверь от пожара. На какой-то миг ей даже показалось, что опалённые небесным огнём потеряли её след. Но разве может человек укрыться в лесу от эльфа? Последний раз оглянувшись назад и не обнаружив погони, Яси вздохнула с облегчением, перешла на шаг — и с размаху влетела в стальные объятия Утариона. Она рванулась изо всех сил, закричала отчаянно, безнадёжно…

…и проснулась. Но страшное видение не думало отступать. Утарион, в самом деле, крепко прижимал её к груди, не позволяя биться, и шептал настойчиво на ухо:

— Тише, тише, Яси. Это я…

Его куртка была липкой и пахла человеческой кровью. Яси завопила ещё громче.

Потеряв терпение, Утарион поднял её в воздух за плечи и крепко встряхнул:

— Не ори, аданэт!

Подскочили все и разом.

— Утарион, стой! — крикнул Кайрин, срываясь с лавки.

— Что за безумие? — поинтересовалась из-за занавески Тис таким тоном, словно ругнулась нецензурно.

— Он ранен! — испуганно воскликнул Олеш. Не мешкая, паренёк соскочил с полатей, подбежал к образу Единого и затеплил от лампадки свечу.

Теперь Яси стало видно, что нос её не обманул: кровь на руках и куртке Утариона не была наваждением из ночного кошмара.

— Ох, Ути, — сказала она, с тревогой вглядываясь в лицо эльфа, — кто это тебя так и чем? Тебе больно? Пусти, я сумку с бинтами возьму…

— Спокойствие, — ответил Утарион, осторожно опуская её на пол. — Кровь не моя, но сумку всё равно бери. Тебя ведь Элерим учил чистить и зашивать раны?

— Так это ты кого-то?..

— Нет! Яси, не нужно глупых вопросов. Ещё чуть помедлишь — и можно будет уже не за бинтами бежать, а идти рыть могилу.

Яси, всплеснув руками, кинулась к своей поклаже.

— Объясни толком, что случилось? — спросил Кайрин, поспешно натягивая сапоги. — Кто ранен?

— Вихрь. Я его в хлеву оставил: там тепло, и не так жалко испачкать пол.

Услыхав это, Олеш как был, босиком кинулся из избы в сени. Остальные поспешили за ним.

Хлев оказался небольшим, но зато, действительно, тёплым, ведь внутри коротала ночь вся живность Одаркиного двора: три курицы, пять овец и кудлатый сторожевой пёс. А теперь рядом с ними лежал ещё и Вихрь. Утарион пристроил его на полу в овечьем загоне, расстелив поверх соломы кусок рогожи. На лице, руках и груди парня зияли глубокие рваные раны, словно ему пришлось столкнуться с медведем на узкой тропе. Увидев это, Яси оробела и остановилась в растерянности. Олеш, наоборот, кинулся к брату, стал звать его по имени, тормошить… Но Вихрь смотрел в пустоту остекленевшим взглядом, мелко дрожал и на любые расспросы отвечал невпопад. И Кайрин понял, что если сейчас же не взять ситуацию под контроль, парень, действительно, может просто умереть от боли и потери крови.

— Утарион, — распорядился маг решительно и твёрдо, — вернись в избу. На шестке стоял горшок с водой: неси его сюда и пару чистых плошек прихвати. И организуй нам ещё горячей воды. А ты, Олеш, раздобудь свечей, да придумай, куда их поставить так, чтобы не устроить здесь пожар. И на ноги что-нибудь надень. Тис, будешь помогать держать Вихря. Пока поговори с ним, не дай уйти в сумрак. Если вдруг станет совсем плохо — зови. А мы с Яси займёмся приготовлениями.

Спокойная уверенность, прозвучавшая в голосе Кайрина, заставила всех собраться. Утарион с Олешем, не прекословя, взялись за порученные им дела. Тис села рядом с Вихрем и принялась осторожно освобождать его от разодранной и пропитавшейся кровью одежды. Сам Кайрин накрыл овечьи ясли доской, а Яси застелила её чистым лоскутом и разложила сверху всё, что потребуется для лечения. Одну из принесённых Утарионом плошек лекарка наполнила жидкостью, в которую, со слов Элерима, следовало опустить иглы и шёлковые нити, а также промыть руки, прежде чем прикасаться к ранам. Принюхавшись, маг без труда опознал в этом зелье крепкое пшеничное вино.