Время наточить ножи, Кенджи-сан! 6

Но когда гости начали пробовать закуску, я заметил, как несколько лиц изменились. Владелец отеля «Ханами Палас» нахмурился, отложив ложку. Аяко, блогерша с миллионной аудиторией, сморщила нос и потянулась за телефоном. Сакамото, сидевший в углу, поднёс ложку ко рту, замер, а затем сделал пометку в своём блокноте, его лицо осталось непроницаемым, как маска. Я почувствовал, как холод пробежал по спине. Что-то было не так.

Аяко уже стучала по экрану телефона, и через минуту я увидел её пост в соцсетях: «Что-то не так с икрой в „Жемчужине“, ожидала большего. #ГастрономияТокио». Мой желудок сжался. Я бросился в кухню, где Юто, только что попробовавший блюдо сам, стоял у стола, бледный, как полотно. Его глаза, обычно спокойные, метались, а пальцы сжимали ложку так, будто это было оружие.

— Дисбаланс, — пробормотал он, голос дрожал. — Икра… она неправильная. Металлический привкус. Но я проверял всё утром, Кенджи-сан. Всё было идеально.

Он рванулся к ящику с ингредиентами, выхватил контейнер с икрой форели и осмотрел её. На вид она была свежей, ярко-оранжевой, без подозрительных следов. Затем он схватил юдзу для соуса, понюхал и поморщился — фрукт отдавал солью, как будто его вымочили в рассоле. Юто посмотрел на меня, его взгляд был полон смятения.

— Юдзу испорчен, — сказал он, почти шёпотом. — Как это произошло? Я… я не понимаю.

Кухня превратилась в хаос. Повара перешёптывались, их голоса были как жужжание пчёл. Хиро, молодой парень, которого Юто учил, покраснел до корней волос, уставившись в пол, как будто ждал выговора. Акира, новый повар, стоял рядом, его лицо выражало сочувствие, но я заметил, как его глаза мелькнули, когда он заговорил.

— Юто, может, ты слишком увлёкся экспериментами? — сказал он, голос был мягким, но с лёгкой язвительностью. — Все эти сложные сочетания… иногда простота лучше. Я же говорил, надо было проверить юдзу ещё раз.

Юто повернулся к нему, его губы сжались, но он ничего не ответил. Я видел, как он борется с собой, как сомнения, которые он подавлял с той ночи на крыше, снова поднимают голову. Повара замолчали, их взгляды метались между Юто и мной. Тень, охранник, шагнул ближе, его рука лежала на поясе, но я вскинул ладонь, останавливая его. Это была не та угроза, с которой справится сила.

— Хватит, — сказал я, голос был резким, как удар ножа. — Юто, расскажи, что ты проверял. Акира, Хиро, кто трогал ингредиенты после него?

Хиро вскинул голову, его глаза расширились.

— Я… я только принёс юдзу из хранилища, — пробормотал он. — Но я ничего не делал, клянусь!

Акира пожал плечами, его лицо было невинным, как у ребёнка.

— Я помогал с икрой, но всё выглядело нормально, — сказал он, разведя руками. — Может, поставщик ошибся?

Я сжал кулаки, чувствуя, как гнев смешивается с подозрением. Что-то было нечисто, но времени разбираться не было — зал ждал, а пост Аяко уже собирал лайки. Юто смотрел на меня, его лицо было смесью вины и решимости, и я знал, что если не остановлю это сейчас, его баланс, за который он так боролся, треснет.

— Юто, — сказал я, понизив голос, чтобы слышали только мы. — Это не твоя вина. Мы разберёмся. Сосредоточься на следующем блюде. Покажи им, кто ты.

Он кивнул, но его руки дрожали, когда он взял нож. Кухня затихла, повара вернулись к работе, но шепотки не прекратились. Акира отошёл к плите, и я заметил, как он бросил взгляд на Хиро, слишком долгий, чтобы быть случайным. Я сделал мысленную пометку проверить его, но сейчас мне нужно было спасти вечер. Наоми уже ждала меня в зале, её глаза говорили, что она видела пост Аяко. Я выдохнул, готовясь к битве, которую не ожидал.

В зале «Жемчужины» гости перешёптывались, вилки звякали нерешительно, а пост Аяко в соцсетях, критиковавший икру, уже собрал сотни лайков. Я стоял у входа в кухню, сжимая кулаки, пока Юто в смятении проверял ингредиенты, а повара шептались, бросая взгляды на Хиро и Акиру. Но Наоми, как всегда, была на шаг впереди. Она скользила между столами, её тёмно-зелёное платье мерцало в свете люстр, а улыбка, тёплая и уверенная, действовала как заклинание. Я видел, как она остановилась у стола блогерши Аяко и что-то сказала, отчего та отложила телефон и рассмеялась.

Наоми поймала мой взгляд и слегка кивнула, её глаза говорили: «Держись, я разберусь». Она подняла бокал с саке, привлекая внимание зала, и заговорила, её голос был мягким, но прорезал гул, как нож через масло.

— Дамы и господа, — начала она, обводя гостей взглядом. — Сегодня вы не просто пробуете еду. Вы становитесь частью истории. Наш шеф-повар, Юто Хаяси, — человек, который видит в каждом ингредиенте душу. Он говорит о балансе — не просто между вкусами, но между сердцем и миром. Позвольте мне рассказать, как он создал наше следующее блюдо, вдохновившись цветением сакуры, которое видел в детстве, когда жизнь казалась проще.

Гости затихли, их лица смягчились. Владелец отеля «Ханами Палас» наклонился вперёд, а Чжоу Сакамото, токийский критик, отложил блокнот, его брови приподнялись. Наоми продолжала, рассказывая о Юто с такой теплотой, что даже я, знавший его историю, почувствовал ком в горле. Она говорила о его пути, о том, как он учился слушать ингредиенты, о его мечте создать еду, которая соединяет людей. Аяко снова взяла телефон, но теперь снимала Наоми, её лицо светилось восторгом.

Наоми повернулась ко мне, её взгляд был ясным: пора. Я вернулся в кухню, где Юто стоял у плиты, его руки всё ещё дрожали, а глаза были полны сомнений. Я положил руку ему на плечо.

— Юто, — сказал я тихо, но твёрдо. — Наоми подготовила зал. Они ждут тебя. Подашь «Танец сакуры» сам. Расскажи им, что это значит для тебя. Покажи свой баланс.

Он посмотрел на меня, его губы сжались, но затем он кивнул, выдохнув, как будто сбрасывал груз. Он поправил фартук, взял поднос с тарелками, где утка в глазури из сакуры лежала на пюре из таро, украшенная пудрой лепестков, и вышел в зал. Я последовал за ним, чувствуя, как пульс бьётся в висках.

Юто остановился в центре зала, его худощавая фигура казалась уязвимой под светом люстр, но когда он заговорил, его голос был чистым, наполненным страстью.

— Это блюдо, «Танец сакуры», — начал он, держа тарелку, — родилось из воспоминания. Я был ребёнком, смотрел, как лепестки падают в реку, и думал, что жизнь — это баланс между красотой и скоротечностью. Утка — это сила, пюре таро — нежность, сакура — мимолётность. Я хотел, чтобы вы почувствовали это. Надеюсь… надеюсь, вам понравится.

Его искренность была как вспышка. Гости замерли, а затем Аяко первой захлопала, её глаза блестели. Остальные присоединились, аплодисменты прокатились по залу, как волна. Официанты начали разносить тарелки, и я видел, как гости пробуют «Танец сакуры». Владелец отеля закрыл глаза, смакуя, Аяко снимала блюдо, её пальцы летали по экрану. Сакамото, попробовав утку, кивнул, его ручка снова заработала, но теперь его лицо смягчилось, уголки губ приподнялись.