Время перемен

Ни Ирма, Ни Корнелия не сказали ничего.

– Как ты можешь быть такой спокойной? – с некоторым недоумением посмотрела на подругу Тарани, которая очень переживала из-за трагедии, случившейся с семьями подруг. Да и судьба Найджела всё больше занимала её мысли. Сейчас она, равно как и Вилл, была в том же состоянии, что и несчастные девочки.

– В смерти нет ничего удивительного, – уже совсем спокойно сказала Хай Лин. А перед её мысленным взором в этот миг стояла улыбающаяся Ян Лин. – Люди всегда умирали и всегда будут умирать. Таков мир, а мы – лишь его часть. Маленькая частичка целого, неделимого великого потока бытия…

– Ты говоришь совсем как он… Этот белый, – всхлипывая и утираясь рукавом, проговорила Ирма. Пожалуй, для неё, столь сильно привязанной к отцу, этот удар судьбы был особенно болезненным. Она не могла себе представить, что когда-нибудь случиться что-то подобное. Не могла вообразить жизни без любимого папы. А теперь, когда весь её мир рухнул, она не знала, как быть дальше. Заполнить пустоту и унять боль, оставшуюся в её душе после смерти отца, не могло ничто. Она знала, что теперь всё будет по-другому. Однако она не хотела такого «теперь». Но слова и спокойный тон подруги, также лишившейся родного человека, произвели на Ирму сильное впечатление. Не слишком хорошее.

– Он был прав и знал всё с самого начала, – сказала Хай Лин. – Он знал нас лучше, чем мы сами себя знаем… Но ведь мы сейчас не одни такие на белом свете, – сменила она тему. – Все люди там, на Земле, сейчас тоже горюют о тех, кого потеряли, – и никто не мог на это ничего возразить. – Смерть всегда присутствует в нашей жизни. Незримо. Но каждый человек рано или поздно оказывается в той же ситуации, что и мы. А потом встречает смерть сам. Этого не изменить. У нас есть лишь один путь – смириться и принять действительность…

– Ты хоть понимаешь, что говоришь? Я потеряла сестру!!! – крикнула Корнелия, которую спокойный тон и философствования подруги о смерти задели очень сильно. Как вообще можно было говорить что-то подобное, когда речь шла о смерти ребёнка, у которого впереди была целая жизнь? Корнелия не могла заставить себя прекратить плакать. Это было выше её сил – ведь несмотря на то, что её отношения с младшей сестрой чаще напоминали холодную войну между СССР и США, она всё-равно любила Лиллиан. Не могла не любить. И сейчас все их ссоры, всплывавшие из глубин памяти, отдавались в сердце болью и укором самой себе: «Зачем я так вела себя с Лиллиан?». Но те же мгновения и образы прошлого, когда они вели себя как настоящие сёстры, любящими друг друга, наполняли сердце теплотой и одновременно усиливали скорбь.

– Но она права, Корнелия, – неожиданно сказал её отец, даже не пытаясь унять свои слёзы.

– Что? – удивлённо посмотрела на него девушка. – Папа, как…

– Я знаю…, – сказал он. – Всем нам сейчас очень трудно. Но не стоит винить в чём-то Хай Лин. Просто ей удалось смириться быстрее, чем нам… Но не знаю, смогу ли я вообще с этим смириться, – с невыразимой болью в голосе сказал мистер Хейл, отвернувшись.

– Папа, – выдохнула Корнелия, обняв отца, и снова заплакала.

Хай Лин молчала. Всё, что она хотела сказать, уже было сказано. Но она знала, что её слова ещё очень нескоро дойдут до сердец и умов стражниц. Сталкиваясь со смертью близкого человека в первый раз с этим очень сложно смириться. И никакие слова утешения здесь не помогут. Поможет только самый умелый и терпеливый лекарь – время. Но китаянка не знала, достаточно ли времени даст стражницам судьба, чтобы душевные их раны зарубцевались. Подозревала, что не достаточно. Ещё ничего не было кончено…

Когда Джейкоб взошёл на мостик в сопровождении Барретта и Крутова, на них никто не обратил особого внимания – все были поглощены работой. Из-за гибели многих членов экипажа каждый оставшийся в строю сейчас работал за троих.

– Капитан на мостике! – заметив начальство согласно уставу возвестил один из офицеров. Все встали по стойке «смирно» и отдали честь.

– Вольно, – кивнул Джейкоб. – Что за срочные новости? – спросил он.

– Пять минут назад сенсоры «Одиссея» засекли странное излучение на поверхности Земли, – ответил тот же офицер. – В нескольких местах по всей планете. Другие корабли подтверждают странный сигнал. И русские тоже.

– Есть предположение что это? – спросил Симмонс. Сейчас, когда уже казалось, что одержана окончательная победа, такие новости для него были подобны отрезвляющему холодному душу. Не было сомнения, что это как-то связано с ящерами, спасшимися при разгроме армады. Но что они затеяли?

– Показания очень странные… Недостаточно данных для полноценного анализа, – ответил мужчина.

– Зато у меня, пожалуй, есть специалист, который с этим разберётся, – сказал Крутов.

– Вы что-то знаете? – недоверчиво посмотрел на него Барретт. Что бы ни говорил Симмонс, но присутствие на борту «Одиссея» главы русской разведки сильно не нравилось псионику.

– Возможно, – кивнул Сергей Иванович. – Установите связь с «Ушаковым», – попросил он. «Адмирал Ушаков» – так был назван один из пяти космических кораблей Российской Федерации, что так вовремя выручили американцев. Сейчас этот корабль выполнял роль флагмана. Четыре других корабля звались «Илья Муромец», «Дмитрий Донской», «Маршал Жуков» и «Александр Невский».

– Соедините, – кивнул Симмонс оператору связи, и главный экран протаял в глубину, выводя картинку – осунувшееся от длительной работы без отдыха лицо мужчины.

– Сергей Иванович, – «лицо» отдало честь – в кадре мелькнула рука.

– Что наш «умник» говорит по поводу странных сигналов с Земли? – сразу перешёл к делу Крутов.

– Вы имеете в виду Николая Владимировича Звягинцева или ИскИн корабля? – попытался пошутить мужчина.

– Вообще – Звягинцева. Но было бы интересно узнать и мнение второго, – спокойно сказал Сергей Иванович. Разговор происходил на русском языке, и поэтому американцы время от времени переглядывались и пожимали плечами, показывая, что не понимают ни слова. – Николай должен был следить за нашими кораблями и получать с них данные.

– Так и есть, – кивнуло «лицо». – Они с ИскИном сошлись во мнении, что сигнал – признак активации генераторов поля, изменяющего физические законы… Навроде того, что был у вражеского флагмана, только эти гораздо менее мощные.

– Капсулы, – сказал вдруг Симмонс, чем немало удивил Крутова и остальных. – Это генераторы в их чёртовых капсулах. Они знают, что им с Земли не выбраться, поэтому хотят сказать своё последнее слово…

– Я не думал, что вы знаете русский язык, – с уважением произнёс Сергей Иванович. Он сумел справиться с удивлением, и его голос был безстрастен.

– Вы многого обо мне не знаете, – ответил Джейкоб.

– Похоже, вы правы, – согласился глава ФСБ. – И в этом, и в том, что касается капсул. Видно, я поторопился, когда сказал, что они и их пассажиры не станут проблемой.

– Скажите, – Симмонс по-русски, с лёгким акцентом, обратился к военному с «Ушакова», – какой прогноз дают ваши специалисты? Чем грозит планете активация таких генераторов?

– Сейчас, – кивнул мужчина. – Даю связь с ИскИном, – в динамиках зашелестело, а затем на экране появилось изображение приятной наружности молодого человека в деловом костюме – виртуальный аватар искусственного интеллекта корабля. Он заговорил: