Время – словно капля янтаря

— Я не «щемлюсь», я становлюсь на своё место! Я его занимал.

— Когда занимал? Что-то я тебя не видела!

Стоявшие за матроной одобрительно загалдели. Мужичок явно проигрывал спор.

— Ну, как же! — он попытался доказать свою правоту. — Вот этот мужчина стоял последним, я подошёл, и вы сразу за мной. Я вам сказал, что занимаю, но мне надо отлучиться на пять минут. Извините за подробности, но у меня простатит, мне приходится часто…

— Да хоть понос! Не было такого! Иди и займи очередь, пока я тебе морду не набила.

— Правильно, выталкивай его! — поддержали матрону сзади. — Обнаглели совсем!

— Да что же вы делаете, люди?! Я, честно, занимал!

— Пошёл отсюда, глаза твои бессовестные!

Мне стало жаль мужичка. Обернулся, предложил:

— Становись впереди меня, пропущу.

Он взглянул, поджав губы, отрицательно качнул головой. Развернулся, ушёл. Не в конец очереди ушёл — вообще. Обиделся, значит. Ну-ну, на обиженных воду возят. На зоне и вовсе по-другому выражаются.

Шатко, валко, очередь дошла до меня.

— До Малого Утёса — один! — сообщил я в окошко кассы.

Сунул руку в задний карман брюк. Лап-лап. Сунул в другой. Результат аналогичный. Кошелька нет.

Растерявшись от неожиданности, я повторил манипуляции, хотя и так понятно — если кошелька в карманах нет, то его нет. Стоявшие за мной люди начали волноваться.

— Мужчина, можно побыстрее? — поторопила матрона. — Не задерживайте очередь.

— Да я… кажется, деньги дома забыл, — промямлил я. — Вы это, заказывайте!

Признаться, что кошелёк у меня, скорее всего, украли, почему-то было стыдно. Получается, лохом последним я себя выставил. Многолетнее общение с воровской мразью ничему не научило.

Я отошёл в сторону, снова облапил карманы, и задние, и передние. Даже кармашек рубахи расстегнул, на всякий случай проверил содержимое. Там лежал только паспорт, естественно. Я твёрдо помнил, что кошелёк был при мне, когда я прощался с Мишаней, и когда из пивной выходил — тоже. И потом я в общественном транспорте, где щипачи промышляют, не ехал, пешком шёл до троллейбусных касс — метров двести всего. Нигде не останавливался, ни с кем не разговаривал, близко никто ко мне не подходил. Только уже здесь в сутолоку попал.

Я посмотрел на людей в очереди. Матрона с восьмым размером бюстгальтера покупает билет, за ней — молодая мамаша с ребёнком, две девчонки студенческой внешности. На кого подумать, кого заподозрить?

Глаз зацепился за благообразного мужичка, быстро и деловито топавшего прочь от привокзальной площади. Чёрный портфель всё так же под мышкой, в руках ещё что-то вертит. Какой-то тёмный квадратик. Поравнялся с урной, приостановился на секунду, бросил это что-то в неё. На бумажку совсем не похоже.

Я не хотел верить внезапной догадке, к урне поспешил скорее убедиться в ошибке. Подошёл, воровато зыркнул по сторонам, — не хватало, чтобы меня за бомжа, по урнам промышляющего, приняли! Наклонился, быстро вытащил кошелёк, лежащий поверх обёрток от мороженного и пивных банок. Старый потёртый кошелёк из кожзама. Мой кошелёк, я его ни с каким другим не спутаю. Пустой.

— Стой, ворюга! — заорал я вслед щипачу.

Зря, не надо было этого делать. Жулик даже не оглянулся, шустро юркнул в ближайшую подворотню, оттуда через проходной двор в переулок. Я бегал быстрее, но если он местный, то уйдёт без труда.

Мужичок свернул за угол, я следом… и едва не споткнулся. Навстречу нам шли два мента, патруль.

Правильнее всего было сейчас закричать «Держи вора!» Я не закричал, замешкался. В подсознание мне въелась память о «добрых делах» родной милиции, чтобы я к ней за помощью обратился.

Зато воришка не мешкал ни секунды. Бросился к патрулю, завопил:

— Милиция, помогите! — Обернулся ткнул в меня пальцем: — Он за мной гонится!

Миг, и менты уже рядом, смотрят, как сподручнее крутить.

— Ваши документы! — потребовал старший сержант.

Делать нечего, я расстегнул карман, подал паспорт. Его взял второй мент, младший сержант. Открыл, а там билет заложен. Младший увидел, сразу меня в оборот взял. Этот не «выкал», не церемонился:

— Давно к нам приехал? С какой целью?

— Я местный, в Малом Утёсе живу, прописку посмотрите! Этот тип у меня кошелёк украл.

— Какой кошелёк? — не понял младший сержант.

— Вот этот.

— Так он же у тебя?

Жулик встрял в разговор, не дав мне ответить:

— Я ещё и украл?! — честное голубоглазое лицо его изобразило оскорблённую добродетель. — Он же их пропил, а потом ко мне приставать начал, прямо на улице. Сперва денег просил, потом требовать начал, угрожал. Я испугался, побежал. Хорошо, вы рядом оказались. Не знаю, что бы этот бандит со мной сделал!

Старший сержант посмотрел на него, потом на меня. Сомневаться, в чью версию он поверит, не приходилось. Благообразный интеллигентный гражданин околопенсионного возраста против здорового детины, на лице которого так и читается зековское прошлое. Вдобавок, пивным перегаром от меня на полметра разит.

Всё же он дал мне шанс:

— Вы утверждаете, что это гражданин вытащил деньги у вас из кошелька? Сколько там было?

— Эээ… около ста. Меньше.

— Какими купюрами?

— Ну… червонцы были, двадцатка… одна? Или две.

— Понятно. Пройдёмте в отделение, составим протокол.

— В отделение?! — Жулик так расстроился, что даже ручками сплеснул. — Это же долго? У меня отправление поезда через пятнадцать минут, жена с внучкой в вагоне ждут, волнуются уже. Я на него заявление писать не буду, вы и сами разберётесь, да? А если что, меня найти легко, куда я денусь. Я вам свои данные продиктую, запишите. Колокольцев Аркадий Евдокимович, проживаю в городе Москва, улица Садовая-Черногрязская, дом шестнадцать, квартира тридцать два. Да вы записывайте, записывайте!

Милиционеры переглянулись. Старший сержант нехотя кивну.

— Хорошо, идите. — Перевёл взгляд на меня. — А вы следуйте с нами.

— Вы хоть паспорт его проверьте! — не выдержал я.

Интеллигентной воришка, успевший сделать первые шаги прочь, тут же оглянулся, предложил услужливо:

— У меня паспорт в вагоне, идёмте, посмотрите, если сомневаетесь. Я же не буду вас обманывать!

Разумеется, проверять карманника менты не пошли. Я их интересовал гораздо больше. Почти уверены были, что сумеют по мне что-то «пробить». Летом две тысячи первого года Геннадий Карташов перед законом был ещё чист. Надеюсь, Андрей Семашко тоже. Иначе я попал по-крупному.