Время созидать
Шрифт:
Разбегались, расходились их с Саадаром пути: ее – вел в города, к башням, домам, мощеным улицам и храмам. Ее путь был широким и просторным, несмотря на оставленный позади пепел. Путь Саадара – крутая и узкая тропка – уводил его степями и пустынями, под глубокое звездное небо, к вечно изменяющимся и вечно неизменным пескам.
Их встреча – всего лишь остановка у костра, краткая передышка перед дальнейшим путем.
Тильда развернулась и медленно пошла прочь.
23
А ночью грянул настоящий шторм. Волны словно чья-то огромная ручища тащила вверх:
Саадар сам завыл бы – но завоешь разве, если рядом Арон и Тильда?
Страх подкатывал к горлу, но наружу выйти не мог. И выплюнуть его никак не выходило. Ведь захочет Маллар – и не будет «Синей чайки», пойдет она на корм кракенам и чудищам с той глубины, что и представить нельзя.
Судно скакало на волнах, и, наверное, только Арон был в восторге от этого. А у Саадара сердце замирало – хуже, чем в Рутене! – как только «Чайка» ухала вниз – будто падала.
Переселенцы жались друг к другу.
За бортом, в океане, что-то протяжно завыло нутряным воем.
– Слыхали? Это змей морской прямо за нами плывет, проглотит! – заорал плотник Грег.
– Разобьемся о скалы! – выкрикнул кто-то из темноты.
– Или явятся по наши души гигантские каракатицы!
– Чтоб тебе язык кракен откусил! – злобно ответила ему Айрин. Но эти слова уже успели отравить и без того смрадный воздух едкой и страшной паникой. Кто-то молился, кто-то тихо выл в углу, кого-то тошнило. Арон обнимал Тильду, и, видит Маллар, Саадар завидовал ему!.. Но Тильда весь вечер была угрюмой, на вопросы отвечала резко или молчала, и Саадар решил, что лезть к женщине, когда ей нездоровится – себе дороже.
Огонек в фонаре мигнул и погас, и в темноте некоторое время еще светилась красная точка дотлевающего фитиля. Удушающая и страшная чернота выдавливала глаза из глазниц – как ни всматривайся – ничего не увидишь. И словно бы стали сильнее биться о борта волны, и суденышко еще сильнее бросало из стороны в сторону.
На мгновение Саадару почудился отдаленный крик чайки. Чайка? В темной каюте? В старом поверье, которое он слушал когда-то, говорилось, что в открытом море, вдали от земли, кричат не птицы, а погибшие капитаны, отчаявшиеся найти дорогу домой.
Заблудшие моряки никогда не долетали до берега, и чайка все истошно вопила, как будто потеряла что-то, ее крик, безумно-человеческий, то приближался, то отдалялся. Ее белые крылья, высвеченные тревожными желтыми лучами, пробивающимися где-то очень высоко сквозь разрывы в тучах, мелькали танцующими над водой блестками.
Тильда лежала на воде, раскинув руки, и вода ласково поддерживала ее, волны качали ее в своей зыбкой колыбели, убаюкивая, нашептывая какие-то древние полузабытые сказания. Она закрывала глаза и видела высокое лазурное небо в легких кудрявых облаках, а за облаками башни, шпили, крыши какого-то города. Липы и цветущие каштаны, и флаги, которые полощет ветер. Но облака меняли свои очертания, и город пропадал, неуловимо-прекрасный, ускользал от нее, и вокруг оставался лишь океан да одинокий крик обезумевшей чайки.
Она видела эту птицу: та кружила над головой все ниже и ниже, словно тяжелела, наливалась свинцом. Изящный круг, легкий взмах крыльев, потом еще один беспорядочный, гортанный вопль – и птица полетела вниз, так быстро,
что стала белой линией, протянувшейся от серого неба к серой воде.Чайка упала совсем рядом, и Тильда поплыла к ней, и вдруг спокойная гладь вздулась пенными гребнями, заходила ходуном, отбрасывая ее назад, не давая добраться до птицы. Руки занемели от борьбы с волнами, но Тильда плыла, изо всех сил стремясь – зачем? Она не знала, но в груди горело: надо спасти эту чайку, пока та не погрузилась в пучину.
Белые перья на воде, грязно-серая пена. Захлестывают, беснуются волны. Нигде не видно маленькой чайки, так нежданно канувшей вниз. Тогда она вдохнула побольше воздуха и нырнула.
Внизу было спокойно, и сквозь муть, едва различимое, опускалось ко дну белое пятно. Тильда не знала, что это, это могла быть медуза, но она поплыла к пятну, схватила, отчаянно и крепко. Теперь – наверх, пока не утянула черная бездна.
Глоток свежего воздуха и ветер в лицо, мокрые волосы лезут в глаза, не дают разглядеть, что там, в руках. Сжимая в пальцах крыло чайки, Тильда убрала волосы назад, взглянула…
Это был Саадар. Она держала его, не давая снова погрузиться в воду, но он был словно мертв. Белое перо чайки прилипло к его плечу.
Очнись. Очнись. Очнись! Прошу тебя!
Зажмурившись, Тильда считала удары сердца – своего и Саадара.
И вот он вздрогнул и открыл глаза.
Шторм закончился неожиданно, разом, как будто кто-то взял – и сдернул с неба полотнище дождя, остановил ветер, приказал океану утихнуть. Матросы вздыхали облегченно: свирепая полоса бурь осталась позади.
Начинался рассвет.
Айрин окуривала каюту тлеющей палочкой можжевельника, за ней зорко наблюдал Грег – как бы где не упала искра.
Соседи вернулись к своим делам – вычерпывали воду, собирали разбросанные вещи, старались кое-как отмыть каюту.
– Мне снилось, что я тону, – прозвучало за спиной. Тильда медленно выжала в ведро губку и обернулась, вытирая о передник руки.
Саадар был как пришибленный. Шторм дался ему тяжело, тяжелее, чем многим другим, несмотря на то что он казался таким крепким и непоколебимым. Сейчас его лицо выглядело старше, может, в том виноваты были глубокие черные тени и заросший подбородок?
– А ты спасла меня, – попытался улыбнуться Саадар.
Тильда кинула губку в воду и стала ждать, когда губка вберет влагу. Соленая морская вода разъедала каждую маленькую ранку на пальцах и ладонях.
Слова Саадара не были случайны, и от этого становилось холодно и жарко одновременно.
– Едва ли, – бросила она, – ты хотел, чтобы тебя спасала я.
– Больше всего на свете, – тихо произнес Саадар. И прибавил одними губами: «Бусинка». Она разгадала это слово и замерла, а пол под ними покачивался, и плескались о борта волны, и Айрин пела своим детям:
– …весь мир обошел, но девушки той он нигде не нашел, и только вернулся бродяга домой…
Время текло сквозь пальцы, соскальзывало каплями соленой воды куда-то в темноту.
Это совпадение. Так не бывает – чтобы двум людям снился один сон.
Саадар медленно произнес, словно догадался о ее мыслях:
– И… А ты что видела?
– Я не знаю. – Она отвернулась, но Саадар поймал ее за руку.
– Пожалуйста! Скажи…
Тильда смотрела, не отводя взгляд. Сдвинула брови.