Все мы злодеи

В следующий раз, когда ее рука коснулась его, он схватил ее за запястье. — Прекрати это.

— Прекратить что? — невинно спросила она.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

— На самом деле, нет.

Ее темные глаза, казалось, вглядывались в него, и он сглотнул. Но он отказался показать, что ее мелочная тактика сработала на нем — он, чемпион, известный как монстр.

Плюс, это было унизительно. Неважно, как сильно он хотел, чтобы ее флирт был искренним, этого не могло быть, не тогда, когда он был единственным, кто мог использовать магию. Ее уловки были не более чем отчаянным фарсом.

Алистер встал, скрипнув стулом по каменному полу, и направился в другой конец комнаты. — У меня пропал аппетит, и я устал. Я иду спать.

— Отлично. Я тоже устала.

Изобель подошла к кровати с балдахином и скользнула под одеяло. Она схватила его книгу с кроссвордами с тумбочки и прикусила кончик его карандаша. — Но я хочу закончить эту головоломку. Я не люблю сдаваться.

— Очевидно, нет, — пробормотал Алистер себе под нос. Он чопорно сел с другой стороны кровати и засунул между ними запасную подушку.

Изобель передвинула ее и придвинулась ближе, чтобы он мог получше рассмотреть кроссворд.

— Там восемь букв. Слово заканчивается на «-ина». Подсказка в том, что «Даже самое прочное железо растворяется в…»

— Пошлятина, — автоматически и не задумываясь ответил Алистер. Затем он глубоко вздохнул и сердито прорычал: — Я имел в виду ржавчина.

Она фыркнула. — Напомни мне еще раз, каким ты должен быть умным.

— Я не хочу разгадывать кроссворд. Я хочу спать.

— Еще не так поздно.

— Ты сказала, что тоже устала.

— Так и есть.

Она притворно зевнула и придвинулась ближе к нему. Она положила голову ему на грудь. — Очень устала.

На мгновение его мысли ускользнули. Может быть, это был не фарс. Изобель казалась расслабленной. И она была такой теплой рядом с ним. Ему нравилось, как ее волосы рассыпались по его рубашке. Ему нравилось, какие у нее бедра…

Нет, это было уже слишком. Она услышит, как бьется его сердце. Она узнает, что Алистер фальшивый, что он слабый.

Он взял небольшую толику силы из Дыхания Дракона, поэтому, когда он заговорил, изо рта у него вырвался горячий пар. — Как ты можешь это выносить?

Изобель отпрянула от жары и села. — Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Прекрати это делать! Перестань притворяться, чтобы… чтобы…!

Слишком подавленный, чтобы закончить фразу, он откинул одеяло и выскочил из кровати. Заклинание «Страх Тьмы» заставило тень Алистера растянуться по стенам Пещеры позади него, как будто он был в три раза больше. Свечи гасли одна за другой, пока они с Изобель не уставились друг на друга почти в полной темноте.

— Может быть, ты забыла, кто я такой?

Когда он шагнул к ней, Изобель вскочила с кровати и отодвинулась от него подальше. — Может быть, ты забыла, на что я способен.

Она прижалась спиной к стене и холодно спросила: — Если ты так сильно это ненавидишь, почему ты использовал все предлоги, чтобы остаться в Пещере со мной?

Она была права, но Алистер никогда бы этого не признал.

— Я пополнил более чем достаточно своих запасов, — напомнил он ей. — Что означает, ты исчерпала свою пользу. У тебя нет магии. Ты беззащитна. Ничто не мешает мне убить тебя прямо сейчас.

Его тень скользнула вокруг ее лодыжек и обвила ее тело. Она сопротивлялась, но когда никакие усилия не заставили путы сдвинуться с места, на ее лице появилось выражение настоящего, необузданного ужаса. Это было именно то выражение, которое Алистер надеялся внушить, именно то, которому его учили. Тень обвилась вокруг ее шеи.

Но прежде чем Алистер успел убить ее, до него донесся голос Хендри. Если ты делаешь это не для меня, то для кого ты это делаешь?

Алистер вздрогнул, даже если слова его брата были всего лишь плодом его воображения. Победа в турнире всегда означала возвращение к Хендри, исполнение чудовищной роли, отведенной ему семьей, чтобы однажды он мог полностью оставить ее позади. Но они убили единственного человека, который вообще никогда не хотел, чтобы Алистер был монстром.

Было ли это действительно тем, что он хотел сделать? Действительно тем, кем он хотел быть?

Он выругался, использовал Мерцание и Вспышку. Канделябры вокруг них с ревом вернулись к жизни.

Изобель заморгала, глядя на него от внезапного яркого света. Она не пошевелилась, хотя могла бы. Выражение ее лица было несчастным.

Это наполнило Алистера чем-то неприятно близким к стыду.

— Иди спать, — проворчал он, отзывая свою тень, которая снова превратилась в его естественную. — Но больше никаких фокусов.

Когда Изобель не двинулась с места, Алистер сам зашагал прочь. Он скользнул в постель, повернувшись к ней спиной, и притворился спящим.

Но он не успокоился, даже когда она наконец, неохотно, разложила груду своей одежды на полу и легла на землю. Теперь его стыд был острым и кислым на вкус.

Даже если Алистер устал превращать себя во что-то жестокое, он не знал, кем он был в остальном. Доброта не служила никакой цели на турнире. И не важно, что он чувствовал к Изобель, она все еще была соперницей.

И в любом случае, Изобель на самом деле не отвечала на эти чувства взаимностью.

Он повернулся, чтобы взглянуть на нее, извиниться. Но в другом конце комнаты ее глаза были закрыты, а дыхание ровным. Она спала.

Должно быть, это было утомительно — все время бояться. Он должен знать.

Алистер выскользнул из кровати и прокрался в грот. Он лежал на спине на берегу озера, как Хендри обычно дремал на семейном кладбище. Если бы Алистер уделял больше внимания этим надгробиям или портретам, украшающим стены поместья, он мог бы понять зловещую правду об успехе своей семьи, пока не стало слишком поздно. Но он этого не сделал. Он ненавидел себя.

Чувство вины подсказывало ему отпустить Изобель на свободу. Его горе говорило ему, что это счастье, что у него здесь кто-то есть, что он никогда не преуспевал в одиночку. И его сердце предупреждало его, что единственный из них, кому по-настоящему грозит опасность пострадать, — это он сам.

Было абсурдно желать возвращения сил Изобель, потому что в тот момент, когда они у нее появятся, они снова станут врагами.

Я все еще могу убить ее, уверял он себя. Если бы к ней вернулись ее силы, если бы она угрожала мне, я все еще мог бы это сделать.