Все проклятые королевы

— Правда, если мы попробуем сейчас, ночь может наступить раньше, чем мы выберемся, и мы не знаем, сколько здесь этих существ. Но мы так же не знаем, безопасен ли этот храм.

— Я тоже не люблю ждать, — отвечает он.

Я киваю. Мы согласны. Пора идти.

Мы проверяем оружие, оба готовимся и одновременно спускаемся по каменным ступеням.

— Как только выйдем, сразу бежим, — шепчет он.

Я отвечаю «да» и делаю глубокий вдох, готовая. Однако Кириан останавливает меня.

— Одетт, — зовет он меня.

Я знаю, что он хочет, о чём переживает, и мне ясно, что на это нет времени.

— Не сейчас, — шепчу я, с болью, которую с трудом удаётся игнорировать.

Он не согласен. Он действительно хочет говорить, хочет тратить наше драгоценное время на это, время, которое может быть слишком ценным, но он понимает и уважает меня, и в глубине души знает, что я права. Ничего не будет иметь значения, если мы не выберемся отсюда живыми.

Так что мы оба смотрим вперёд, сосредотачиваемся на сплошной дороге вниз и бросаемся в бегство.

Звук моего дыхания эхом отдаётся над нашими шагами. Я бегу изо всех сил, и всё же знаю, что Кириан сдерживается. Он ждёт меня, снова и снова, следит, чтобы мы двигались в одном ритме.

Мы избегаем деревьев и камней. Обходим неровности на земле, продолжаем спускаться вдоль каменной лестницы, осторожно, на безопасном расстоянии друг от друга, но я слежу за ним, чтобы мы не сбились с пути и не теряли времени.

Прошло всего несколько минут, когда мои бедра начинают гореть, и ноги отдают болью, предупреждая меня. Но я не сдаюсь.

Я бегу и спотыкаюсь, пытаясь ускориться, чтобы не замедлить Кириана. Сумерки всё ещё дарят последние бледные лучи света, но лес темнеет. Он всё больше замкнут, и мы изворачиваемся между стволами и ветками. Мы бежим вниз по горе, не останавливаясь, пока я не замечаю тень среди деревьев.

Сердце замирает.

Мои ноги останавливаются. Останавливается и Кириан.

Он там. Прямо перед нами.

Он принял свою исходную форму, или, по крайней мере, ту, которая выглядит более человеческой. На его немного расстёгнутой белой рубашке, виден след от удара мечом, оставивший алое пятно, и кровь теперь высыхает на шее, которая снова плотно соединена с головой. Светлые волосы легли на плечи, растрепанные лёгким ветерком.

Из-за деревьев слева появляется вторая тварь, тоже в своей первоначальной форме, покрытая кровью. Чёрный туман, густой и зловещий, закручивается в завитки вокруг них. Здесь есть магия; магия, что несёт в себе зло. Я не могу точно сказать, почему, но она отличается от магии Гаурги, Гальцагорри или даже той, что создаёт Ламия. Она тёмная и жестокая, и не имеет ничего общего с землёй.

— Мы вас разрушим, — улыбается тварь с золотистыми волосами.

Пальцы Кириана сжимаются вокруг моих и сдавливают с такой силой, что я ощущаю его решимость.

— На этот раз назад не пойдём, — рычит он и кладёт руку мне на спину, подтолкнув меня, отодвигая от них, от него… — Беги. Беги вниз по горе. Нам не так уж много осталось.

— Нет! — отказываюсь я.

Клянусь, что, глядя в его глаза, я вижу в них страх, более сильный, чем тот, который он ощущал, когда та тварь раздавила череп Фолке.

— Одетт, нет времени, чёрт возьми!

Я думаю, что, когда он это говорит, он ещё не осознаёт, насколько реальные его слова, потому что в следующую секунду обе твари разрывают тишину и мчатся к нам.

Кириан выставляет плечи, становится в боевую позу, а я выхватываю меч обеими руками, уже не замечая боли в груди, и готовлюсь к худшему.

Рыжеволосая тварь оказывается быстрее. Она приближается к Кириану с удивительной скоростью, и когда тот поднимает оружие, чтобы атаковать, она поднимает мощную руку и останавливает его удар, поймав лезвие.

Она не получает ранений. На этот раз лезвие луны не пробивает её.

Она издаёт низкий, гортанный смех, и её пальцы превращаются в острые когти, которые мнут металл. С невероятной лёгкостью она отбрасывает Кириана в сторону и, когда тот оказывается на земле, поднимает ногу, чтобы ударить его в лицо, поворачивая голову.

Кириан издаёт стон, сдавленный кашель, и из его губ капает кровь.

Вторая тварь улыбается и, прежде чем начать изменять форму, шепчет:

— Да, правда, твоя кровь пахнет Гаэуко.

Холодная дрожь скользит по моему телу, но у меня нет времени испугаться. Она приближается, приняв форму, которая потеряла всякое подобие человека: тёмное пятно, скользящее вокруг длинных, непропорциональных конечностей, шеи, что вертится под странным углом, и двух огромных, голодных глаз без век.

Гаэуко, — думаю я.

Неважно. Нет времени думать об этом.

Я направляю меч в его сторону, проверяя свою силу. Я не выдержу многих ударов, не в моём состоянии.

— Что ты ждёшь? — вырывается у меня.

Монстр останавливается, его лицо искажается в недоумении.

— Ты не побежишь? — он делает осторожный шаг ко мне, его когти впиваются в землю.

Дикий вопль боли заставляет меня повернуться. Кириан кричит на земле, пытаясь добраться до меча, который они отбросили далеко от него.

— Смотри на меня! — голос, не принадлежащий этому миру, разрывает воздух, нарушая его тишину, и я вынуждена повернуться к существу. — Смотри на меня!

Каждый волосок на теле встаёт дыбом.

— Я не побегу, — говорю я.

Я знаю, что произошло раньше, я понимаю, что они пытаются сделать, и я не собираюсь ничего им отдавать. Я очищаю разум, снова думаю о пламени, сильном, гипнотическом… и пустею, пока не остаётся ни одной мысли, кроме одной:

Я должна убить этих существ.

Тварь шипит.

— Дай мне увидеть, что у тебя внутри. Скажи мне, что заставит тебя стать на колени…

Я замечаю, что существо, сражающееся с Кирианом, уже изменило свою форму: ужасную, жуткую, юольшую. Теперь оно ходит на четырёх лапах. Оно подкрадывается к Кириану, который стоит на коленях, пытаясь встать, как зверь, готовый прыгнуть на него. Это монстр, вырвавшийся из самых страшных легенд, с гигантской головой и пастью, полной зубов, таких больших, как мой кулак.

Другая тварь кричит. Это пронзительный, неприятный звук, от которого я хочу бросить меч и закрыть уши, но не делаю этого.