Все проклятые королевы
Шрифт:
— Королева Моргана и король Аарон уничтожили мою семью, — вдруг говорит Одетт, и я тоже немного напрягаюсь. — Убили всех, кого я любила, и разрушили всё, что мне было дорого. Потом они похитили меня, выдали меня за снаряжённого садиста и жестокого сына, который заслуживает того ада, в котором сейчас находится, — объясняет она, с хищной медлительностью добавляя: — А королева Друзилла хочет, чтобы я ей всё это рассказала?
Даже Эльба, такой невозмутимый, кажется, готов проглотить слёзы, чувствуется, что ему не по себе. Может, он и переживает.
— Полагаю, королеве будет интересно,
Одетт поднимает подбородок.
— Я объясню это королеве лично, когда она решит явиться. Однако вам скажу, если хотите сэкономить время и сообщить ей заранее, что этот момент определили обстоятельства, и что он был тщательно продуман.
«Лгунья», — едва не срывается у меня смех, и я делаю вид, что мне неинтересно.
— Какие обстоятельства, Ваше Величество? — спрашивает Эльба, и взгляд Одетт заставляет его пояснить. — Это не вопрос с упрёком, клянусь. Мне любопытно… Любопытно лично. Хотел бы понять, почувствовали ли вы… что-то.
Одетт размышляет над этими странными словами, и стоит признать, её выражение лица не меняется, пока она ищет, как на это ответить.
Она, похоже, не понимает, о чём речь.
— Что-то?
— Я имею в виду… как бы это сказать? — Эльба продолжает, и я понимаю, что его вопросы касаются чего-то более глубинного. — Это было решение исключительно политическое, стратегическое?
Эльба, генерал всех армий Сулеги, старший советник королевы и возлюбленный принца, что погиб, стоит на коленях, задавая вопросы о вере или судьбе, и это меня беспокоит, потому что я не знаю, как она ответит.
— Нет, — отвечает Одетт, не колеблясь, — это не было исключительно политическое или стратегическое.
Она не даёт больше объяснений, её взгляд — строгий и многозначный, вот и всё, что она посвящает им.
Эльба кивает и ждёт разрешения подняться и уйти. Однако перед тем, как сделать шаг, он задерживается на секунду, стоя перед троими.
— Как советник королевы, не могу обещать вам, что порекомендую помочь вам в войне. Тем не менее, должен признаться, что здесь тоже происходят изменения, Ваше Величество.
— Пробуждение Эренсуге? — спрашивает Одетт, и нужно отдать ей должное, она не дрожит.
— И другие… вещи. — Пауза, колебание —. Песни Виллы не слышались здесь десятилетиями, но теперь, с её приходом, с её просьбой… магия, казавшаяся исчезнувшей, вернулась.
Я невольно выпрямляюсь, ощущая лёгкое покалывание в спине, словно тонкие, нежные пальцы касаются моей шеи.
— Музыка снова зазвучала на Вилле?
Эльба, похоже, на мгновение сомневается, прежде чем ответить. Он протягивает руку и делает жест.
— Я покажу вам, если вы пойдёте со мной.
Приглашение, и Одетт соглашается. Она шагает за ним, сопровождаемая Ниридой и мной, которая обменялась взглядом с Одетт перед тем, как последовать за ними в сторону южной части дома. Сначала мы слышим воду — гораздо более бурную, чем вчера: мощный поток, который ревёт всё громче, по мере того как мы приближаемся. Затем, ещё до того, как мы спустились, когда ступаем на деревянные ступеньки и начинаем
спускаться, мы слышим:Музыка.
Тихая, едва различимая, она лишь шепчет на фоне нашего спуска, но, когда мы подходим и оставляем лестницу позади, уже у края тропинки, что ведёт между прудами, песня звучит ясно.
Три разных мелодии, гармоничные, идеально сливаются друг с другом. Грохот воды не затмевает их, наоборот, он делает мелодии более живыми, они сливаются с потоком, как неотъемлемая его часть. И поток воды… гораздо сильнее, теперь едва видны колонны дома, сквозь которые вчера спокойно текла вода.
— Три песни были даром одного из ведьмовских кланов Сулеги много-много лет назад, — объясняет Эльба. — Матриарх клана почтительно укрепила свои связи с королевским домом Друзиллы, домом её предков, в тот момент, когда они унаследовали власть после смерти последнего представителя королевской семьи их кузенов. Это было заслужено. Короли остановили войну, начатую их предшественниками против Нумы, восстановили территорию, пересадили сожжённые земли и восстановили связи с ведьмовскими кланами, с которыми они поссорились, проигнорировав их советы и враждуя с соседним королевством. Ведьмы были настолько благодарны, настолько счастливы, что вновь обрели дружбу с королевским домом, что зачаровали это место. По одной мелодии для каждого из них: королевство Нума, королевство Сулеги и ведьмы… ведьмы, которые не знали границ и были сестрами всех остальных.
— Это красиво, — смеет сказать Одетт, и я замечаю, что её голос звучит по-другому, как будто кто-то другой говорит эти слова, не Лира.
— Так это проявилось сегодня утром, — говорит Эльба. — Именно тогда пришло письмо от нашей королевы Друзиллы, — добавляет он с намёком.
Одетт, теребящая пальцы, старается закрыть рот и принять спокойное выражение лица, более характерное для Лиры, прежде чем сказать:
— Если пробудились древние силы и они слышат нас, генерал, я буду более чем рада принять любую помощь, которую они могут нам предложить.
Эльба кивает, руки сложены за спиной, лицо спокойное и уравновешенное.
— Мне пора идти, но вы оставайтесь, — приглашает он. — Это зрелище достойно королевы.
Признание, искорка надежды.
Одетт кивает, сдержанно и элегантно, слегка поднимая подбородок, и он, поклонившись, быстро уходит.
Выражение лица Одетт несколько смягчается, когда Эльба исчезает. Она чуть расслабляется, губы едва приоткрыты, а плечи остаются немного напряжёнными.
— Пора переодеваться. Сейчас же, — объявляет Нирида.
Одетт медленно поворачивается к ней и смотрит, как будто только сейчас осознаёт её присутствие, а также моё рядом.
— Ты ведь не будешь тренироваться в этом платье? — спрашивает командир.
Одетт моргает, её глаза быстро опускаются к тому месту, где должны быть её ожоги.
— Вчера я… думала, что…
— Что? — перебивает её Нирида. — Неужели я не наваляла тебе? Условия были ясны. Я забрала этот нож с самого начала, и теперь ты должна тренироваться. Но никаких шалостей, никаких глупостей. Это будет настоящее тренировкой. Так что надевай брюки, убирай волосы и двигай свою задницу на тренировочное поле.