Все проклятые королевы

На несколько секунд между нами воцаряется тишина — она настолько тяжела, что кажется, будто давит на голову, на грудь…

Когда он заканчивает, Кириан делает попытку подняться.

Я хватаю его за руку.

Кириан смотрит на меня, слегка приподняв бровь.

— Уже поздно. Тебе стоит отдохнуть.

Между нами скользит что-то густое, почти ощутимое. В его голосе вдруг появляется мягкое, но тревожное предостережение, слегка хриплое и низкое.

— Останься, — прошу я.

Я не хочу слышать слова Ламии, её голос, называющий меня соргиной, не хочу слышать, как Тартало называет меня Дочерью Мари…

Тень мелькает в его глазах, скрываясь за полуулыбкой, кривящейся к левому уголку губ.

— Ты хочешь, чтобы мы спали вместе?

— Я не хочу спать, Кириан, — отвечаю я спокойно.

— И зачем тогда мне остаться? — с вызовом спрашивает он.

Я слегка приподнимаю подбородок, дерзко глядя на него.

— Ты собираешься заставить меня произнести это вслух?

Его взгляд скользит к месту, где мои пальцы сжимают его запястье, а затем медленно пробегает по моей руке, плечу и всему телу. Этот взгляд, будто касание, настолько ощутимый, что кажется почти осязаемым.

— Хотя я никогда не позволю тебе умолять о том, что с радостью дам тебе всегда… — он делает паузу и одаривает меня насмешливой улыбкой, — мне очень хочется услышать это от тебя. Чего ты хочешь, Одетт?

Его улыбка почти ангельская. В моей душе вспыхивает искра веселья, а вместе с ней — что-то более глубокое, более яркое. Это чувство столь сладко на фоне недавнего страха, сомнений и того тяжкого бремени, которое, казалось, давило меня до этого…

Я опускаюсь на колени, хватаюсь за край ночной рубашки и, сняв её через голову, остаюсь совершенно обнажённой, уязвимой перед ним.

— А что бы вы хотели сделать, капитан?

Хриплый звук срывается с его губ, когда он резко встаёт и принимается расстёгивать кожаные ремни своей брони, внезапно торопясь избавиться от них.

— Ничего достойного, — наконец отвечает он, серьёзный, как никогда.

Я откидываюсь назад, мягко опускаясь на предплечья, чтобы с восторгом наблюдать за этим большим, сильным мужчиной, который, кажется, теряет всю свою грацию, плавясь перед кроватью. Он снимает броню с груди, но запутывается в рубашке и кожаных нарукавниках, в сердцах бросая проклятие.

— Чёрт. Неважно. Мне не обязательно всё это снимать, — бросает он.

С меня срывается смешок, который быстро превращается во что-то другое, когда он резко хватает меня за лодыжки и, прежде чем я успеваю понять, что происходит, притягивает меня к самому краю кровати. Я сажусь, чтобы встретить его взгляд.

Кириан опускается на колени передо мной, наши глаза встречаются, и я вижу в его взгляде опасный блеск, горящий неистовой жаждой.

Его палец скользит вниз от моей шеи, проходя между грудью.

— Ты спрашиваешь, что я хочу сделать, и, если честно, я думал об этом… мечтал сделать это очень давно. Но, возможно, моя нетерпеливость мешала мне насладиться этим как следует.

О, крылья всех Воронов и тёмных созданий…

Его рука, скользнувшая по моему телу вниз, поднимается вновь, задерживаясь в центре груди. Лёгким нажимом он заставляет меня лечь. В следующее мгновение его пальцы оказываются под моим коленом, и он поднимает его, укладывая на своё плечо.

Кажется, я могу потерять сознание прямо сейчас.

Его рука, ещё покрытая бинтами, медленно скользит от моего пупка вверх, словно проверяя мягкость кожи. Твёрдость его прикосновения заставляет меня содрогнуться.

— Как так получилось, что я никогда не держал тебя так раньше? — спрашивает он, склонившись к моему животу. Моё тело дрожит в ответ.

— Кириан… — выдыхая, предупреждаю я.

Удовольствие растекается по всем точкам, жадно ожидающим его прикосновения, жаждущим этого момента. Если бы это не было безумием, я бы подумала, что могу полностью раствориться в этом наслаждении — без единого движения с его стороны, только под звуки его хриплого голоса, наполненного самыми сладкими намерениями, и под его взглядом, пожирающий меня голодом.

— Я думала, что мне не придётся тебя умолять.

Я не вижу, но чувствую, как на его лице появляется победная, дерзкая улыбка — вся из чистой уверенности.

Его пальцы нащупывают другое колено, мягко берут его и укладывают на своё второе плечо. Кириан склоняется надо мной с мучительно медленной, безупречной уверенностью.

— Я собираюсь вернуть тебе это, — предупреждаю я его.

Я приму это. Сладкую, деликатную пытку. А затем верну её тебе втрое.

Его смех разливается эхом по моей коже, и его горячее дыхание оказывается так близко к моему клитору, что я невольно закрываю глаза и поднимаю бёдра ему навстречу.

— Ммм… Я на это и рассчитываю.

Кириан скользит руками вниз по моим бёдрам, крепко хватая меня за ягодицы, словно прикрепляя к кровати.

Он целует меня чуть ниже пупка, потом ещё ниже и ниже. Это короткие, почти невинные поцелуи, которые кажутся издёвкой, пока его пальцы впиваются в мои бёдра, а его дыхание дразнит кожу, заставляя меня трепетать.

Я пытаюсь извиваться, двигаться, но он напомнил мне, что мне некуда деться. Грубая кожа его брони скребёт мою обнажённую кожу ног.

Он на мгновение отстраняется, ловит мой взгляд, и на его губах играет самодовольная, насмешливая улыбка — та самая, которую я так жажду почувствовать на себе. Затем он снова склоняется и, на этот раз, оставляет поцелуй на внутренней стороне моего бедра, вырывая из меня стон разочарования, который, похоже, доставляет ему несказанное удовольствие.

Он жалеет меня — или, возможно, сам устал ждать — и этот единственный поцелуй становится последним предупреждением, прежде чем он полностью погружается между моими ногами, увлекая меня в водоворот наслаждения. То, как он это делает… Это лучше, чем я могла себе представить, лучше, чем я мечтала. Гораздо лучше, чем тогда, когда Ингума использовал мои сокровенные желания, мои мечты и надежды, разрушая их в кошмаре.

Я цепляюсь за простыни и не двигаюсь, но только потому, что Кириан держит меня, словно в плену, между своими руками, скрытыми под кожаными нарукавниками. Его ритм замедляется на мгновение, и он лениво проводит языком до самого центра клитора, издавая глубокий, хриплый стон, когда ощущает, как я содрогаюсь.

Его рука поднимается вверх по моему телу, жадная, и его пальцы обхватывают мою грудь, погружаясь в мягкость кожи с упоительной, почти болезненной нежностью, пока он продолжает своё сладостное пиршество.