Все пути мира

Как-то незаметно они покинули область, где царствовала зима, миновали земли, где власть имели холодные дожди, и въехали в теплую Канирру — небольшое королевство к югу от Велеинса, официально суверенное, но на самом деле во многом зависимое от своего северного соседа. Здесь говорили на том же языке, разве что произношение было чуть более жестким, да речь быстрее — на севере гласные растягивали, здесь же укорачивали, а то и вовсе глотали окончания слов — сказывался южный темперамент.

А потом был порт Авар — пестрый, шумный, пахнущий морем и всем, что с ним связано: солью, смолой, терпкой древесиной, гниющей рыбой, а иной раз и нечистотами. Но все это совершенно не способно было повредить его очарованию, которым он манил заезжих гостей.

Впрочем, Тину с Дином восторженно вздыхать было некогда — до отплытия корабля, на котором им удалось купить места, оставалось три дня, а дел надо было переделать множество.

Перво-наперво Тин рассчитался с наемным кучером. Толковый мужик попался — без необходимости не говорил, закидонам своих странных пассажиров если и удивлялся, то виду не показывал. Когда Тин поинтересовался, как тот собирается обратно в Стекарон добираться, мужик хитро ухмыльнулся:

— Да я пока туда и не спешу. Пока зима, лучше тут перекантуюсь, а работа везде найдется, коли человек с головой и с руками.

С этой сентенцией было трудно не согласиться.

Лошадей легко удалось продать в местную городскую конюшню, карета нашла себе пристанище там же. Предстояло еще подобрать гардероб, уместный как в жаркой Фирне, так и в Талвое — конечной цели их путешествия… А еще — приобрести множество мелочей, без которых маг-стихийник спокойно обходился последние лет шесть или семь — вроде кресала, например.

— Вспомнить бы еще, как пользоваться этой штукой, — криво ухмыльнулся Тин.

— Это несложно, — обнадежил его младший товарищ, — я тебя научу. Должна же и от меня быть какая-то польза.

На самом деле, ничего сложного в добывании огня без магии Тин не видел, куда сложнее могло оказаться не применять магию там, где он привык ею пользоваться. Но как обходиться с кресалом, Тин прекрасно знал. Просто не нашел пока лучшего способа продемонстрировать другу его полезность. Сам-то он не считал, что Дин непременно должен приносить пользу, ему наоборот нравилось опекать и заботиться. Но Дин уже однажды высказался на эту тему: мол, чувствует себя совершенно никчемным, и путешествие-то затеяно ради его прихоти, но и оплачивает его Тин, и взял на себя все, что только можно — от безопасности до удобств. После этих слов Тин стал следить за тем, чтобы у парня была возможность проявить себя, сделать что-то своими руками — пусть бы и обед на дневной стоянке приготовить. Кулинарил младший, кстати, очень даже неплохо, с выдумкой, каковой обычно при походной жизни большинство людей пренебрегает.

Как бы то ни было, три дня спустя Тин и Дин поднялись по сходням на борт 'Пышной красавицы' и заняли заказанную двухместную каюту. Трое суток — если погода поспособствует — плавания отделяло их от совершенно другого мира, странной Фирны, где ни один маг не мог считаться хозяином ни своего дара, ни даже своей жизни. Тин тревожился — то ли от дурных предчувствий, то ли просто от страха перед чуждым и непонятным. Он и сам не знал. К счастью, он отправлялся в этот путь не в одиночестве и уже теперь, загодя, вручил Дину футляр:

— Если со мной что-то случится, отправь сообщение… моим родственникам. Достаточно просто вложить записку и сдвинуть рычажок — и письмо уйдет к адресату.

Дин ответил долгим внимательным взглядом, а потом молча кивнул.

Глава 2. По морю

Дин

Путешествие по воде оказалось на диво скучным занятием. Тин в собеседники абсолютно не годился: он, как выяснилось, был подвержен морской болезни в легкой форме и предпочитал коротать не самые приятные часы своей жизни в щадящем режиме — то есть, попросту говоря, спал почти целыми днями.

В первый день Дин облазила весь корабль — по крайней мере, те места, куда допускались пассажиры. На второй решила наслаждаться покоем и теплой погодой, уселась на палубе в стороне от суеты и подставила лицо солнцу. Даже сама не заметила, как начала блаженно улыбаться — и солнышку, и робким мечтам, пока еще не принявшим конкретной формы. На самом деле Дин просто опасалась формулировать их конкретнее, потому что, они, во-первых, противоречили друг дружке, а во-вторых, при любом раскладе заставляли поступиться либо гордостью, либо совестью. Ну как, скажите, признаться самой себе, что ты выбираешь между красавцем-мужем, который тебя жестоко оскорбил, но почему-то оставил такой крючок в сердце, что впору развернуться и бежать обратно в нелепой надежде, что примут с распростертыми объятиями… и надежным другом, который мало того, что не знает, что имеет дело с девушкой, да еще и думает о другой! Поэтому Дин мечтала… абстрактно. Просто о том, что когда-нибудь — желательно, скоро — все будет хорошо, она найдет свое счастье. И стоит, наверно, вспомнить, что еще совсем недавно счастьем в ее представлении была отнюдь не семейная жизнь, а свобода.

От размышлений ее отвлек возглас:

— Хей! — и осторожное похлопывание по плечу.

Дин обернулась, удивленно хлопая глазами — рядом стоял мальчишка-юнга, сиял щербатой улыбкой и протягивал ей лист бумаги.

— Это что? — выразила она свое недоумение.

— Это… там, — пацан глянул, через плечо, показывая где это — там.

Там, сладко улыбаясь, прохаживался с иголочки одетый господин, на которого Дин уже несколько раз натыкалась в своих странствованиях по кораблю. Обычно его сопровождали два дюжих охранника, но сейчас они держались в стороне.

— И что? — спросила Дин.

— Ну — вот. Передал, — блеснул красноречием юнга.

Дин не без сомнений приняла листок и развернула. Красивым почерком с кокетливыми завитушками там было написано: 'Крайне заинтересован в вашем обществе. Надеюсь на совместный отдых в моей каюте нынче вечером'.

Дин фыркнула, смутно догадываясь, что могло означать такое приглашение, и заявила:

— Скажи ему, что я не нуждаюсь ни в чьем обществе.

— Чо? — парнишка открыл рот, и Дин сообразила, что так просто не получится. Вот отвечать лично господину со столь странными наклонностями она желанием не горела.

— Принеси мне чем писать. И я отвечу.

— А? Ага! — юнга радостно кивнул головой и метнулся к тому самому типу, от которого получил записку.

Тот расцвел улыбкой и выдал мальчику тонкий узорчатый карандашик. Дин мысленно охнула, сообразив, что подала извращенцу надежду на свидание, но что делать в такой ситуации, не представляла, а потому на обратной стороне записки начертала: 'Я путешествую не в одиночестве и ни в чьем обществе не нуждаюсь. Пожалуйста, больше не обращайтесь ко мне с подобными просьбами'. Всучив мальчишке листок вместе с карандашом, Дин поспешила покинуть палубу, потому что совсем не хотела видеть реакцию этого типа на отрицательный ответ.

В каюте ее встретил сонный встрепанный Тин, как раз раскладывавший на столе дневную трапезу.

— Ты как?

— Да так, — неопределенно ответила Дин.

— Что-то случилось? — встревожился Тин.

Все-таки он знал ее уже достаточно хорошо, чтобы почувствовать, что не все в порядке.

— Ну-у… — Дин смутилась. — Тут дядька один… важный такой, с телохранителями разгуливает. Передал мне записку через юнгу. Решил что я откликнусь на его предложение.

— Какое предложение? — не понял Тин.