все сердца разбиваются

Сев в постели, Шерлок стянул неприятную, влажную от пота футболку, скомкал и бросил на пол. Джон все стоял, как истукан, и не собирался никуда уходить.

— Это моя спальня, твоя — вверх по лестнице, — уточнил Шерлок, но не добился ответа и снова устроился под одеялом. Простыни казались горячими и жесткими. — Ты вообще не спишь?

— Мне это не нужно.

— Как я могу попасть в вашу фирму, а? Мне нужно спасти ребенка из горящего дома или что-то вроде, чтобы мне дали пару крыльев и разрешили не спать?

— У меня нет крыльев, — сказал Джон тихо. — И ты не захочешь стать одним из нас.

— А ты проверь.

— Мне жаль, Шерлок, — сказал Джон еще тише, и что-то в его голосе заставило Шерлока насторожиться. Но, открыв глаза, он обнаружил, что в комнате никого нет.

Словно бы и не было.

*

— Требуется редактор в медицинский еженедельник, свободный график работы, работа на дому, журналистский опыт приветствуется.

— Нет.

— И почему нет?

— Я не редактор.

— О, да ради… ты даже в медицинской энциклопедии поправки оставляешь!

— Я не редактор.

— Хорошо. А как насчет этого? Врач общей практики в государственную клинику, щадящий график, возможность карьерного роста.

— Я не хочу выписывать антибиотики и измерять давление старикам. И мне не нужен щадящий график. Мне нужно дело, Джон, что-то поинтересней этих глупостей.

— Поэтому ты предпочитаешь лежать на диване целыми днями?

— Вот именно. Наконец-то ты уловил суть.

— А как насчет этого? «Хирург с опытом работы для он-лайн консультирования»…

— К черту консультирование! — рявкнул Шерлок, и в повисшей тишине раздраженно добавил: — Мне не нужна твоя помощь в поисках работы. Мне вообще твоя помощь не нужна.

— А выглядит иначе, — просто сказал Джон. Он сидел за столом, сгорбившись над газетой, чашка с чаем дымилась возле его левого локтя. Эта картина казалось одновременно такой дикой и правильной, что Шерлок предпочитал лежать, закрыв глаза.

Он мысленно перечислил названия всех мышц человеческого тела, прежде чем заговорить.

— Ты спасаешь мне жизнь, и этого вполне достаточно. Не пытайся сделать ее более… общественно приемлемой. Это пустая трата времени.

— Нет, — серьезно возразил Джон. — Твоя жизнь сейчас — пустая трата времени. Ты тратишь его, даже не зная, сколько у тебя в распоряжении. Все люди умирают, Шерлок. И ты мог умереть под той машиной.

— Но ведь не умер. Хоть ты и опоздал.

— На самом деле, я не опоздал. Но речь не о том.

— О чем же?

— О тебе. И о том, что сейчас ты… ты просто тратишь все впустую. Ты не живешь. Ты просто лежишь и жалеешь себя.

— Если я не могу делать то, что мне нравится, я не собираюсь заниматься ничем другим, — заявил Шерлок упрямо и удивился тому, как по-детски это прозвучало. Но именно так он и чувствовал. Он больше не мог играть, не мог оперировать, не мог даже ставить диагнозы — все, что ему осталось, так это жалкая военная пенсия, брат-алкоголик и бескрылый ангел в качестве соседа по квартире. Он не желал продолжать на таких условиях. Но других не было.

Тяжело вздохнув, Шерлок отвернулся к спинке дивана и прижал колени к груди.

— Скука… — протянул он. Ответом ему была тишина, и на секунду Шерлок решил, что Джон снова исчез, растворился в воздухе. Но тут зашуршала газета, стукнуло дно чашки о столешницу. Джон едва слышно забормотал, разгадывая субботний кроссворд.

Все было правильно. Все было хорошо.

*

Вечером Джон ушел, сообщив, что прогуляется до супермаркета.

— Тебе что-нибудь надо купить?

— Нет, — Шерлок приподнялся на локтях, глядя, как Джон надевает куртку. «Откуда она у него?» — подумал Шерлок отстраненно. Вся эта одежда — рубашки и глупые свитера с пестрым узором? Откуда у Джона носки и белье? Или там, в небесной канцелярии, об этом заботятся тоже?

— Дать тебе денег на продукты?

Джон покачал головой.

— У меня командировочные есть, — буркнул он и ушел. Шерлок уставился на закрытую дверь. Командировочные. Как интересно.

Но к моменту возвращения Джона он уже снова впал в хандру. Отправил пару сообщений Лестрейду, пытаясь узнать что-нибудь об интересных случаях в госпитале или хотя бы о состоянии парня из триста девятой, но ответа не было. Информационный вакуум казался пыткой. Шерлок бродил по квартире как неприкаянный, подумал было пострелять в стены, но миссис Хадсон расстраивать не хотелось. Химические опыты больше не казались забавными, и даже книги по нейрохирургии не принесли обычного ощущения покоя и уюта: там, в мире четких строк, все всегда было правильно, и это странным образом успокаивало. Но не сегодня. Не сегодня.

Шерлок бесцельно переходил со ссылки на ссылку в интернете, пока ему не надоело. Тогда он закопался в диванные подушки и включил телевизор. Шло «Колесо Фортуны». Вечер не мог стать еще хуже.

Вернулся Джон. От него пахло прохладным вечерним воздухом и чем-то еще, что Шерлок определил как «джонов запах». Этим же пахло полотенце в ванной, и одежда, аккуратно сложенная в ящике комода в верхней спальне.

Шерлок закрыл глаза, притворяясь спящим, пока Джон негромко шуршал пакетами на кухне, выгружая продукты. Почти бесшумно открылась дверца холодильника, и тут же раздалось громкое восклицание.

— Шерлок! У нас кровь в холодильнике!

— Не кровь, а плазма, — поправил он.

— А это что? В баночке из-под джема?

— Не тро…

— Фу-у-у! Шерлок! Зачем это? Зачем это в нашем холодильнике?

— Это кал, он всегда лежит на нижней полке. Рядом моча, плазма наверху, и на самой верхней полке образцы гноя. Я буду тебе признателен, если ты не станешь там ничего сдвигать.

— Но куда мне поставить мое молоко?

— Твое что?

Шерлок спрыгнул с дивана, уронив пару подушек, и босиком прошлепал на кухню. Джон стоял, с самым несчастным видом зажав себе нос.

— Я же сказал тебе не трогать банку, — строго сказал Шерлок.

— По этому запаху я точно не скучал.

— И зачем тебе столько молока, позволь узнать?

Шерлок заглянул в пакеты и убедился, что кроме молока Джон ничего не купил.

— Просто захотелось.

— Ты сотню лет ничего не ел и не пил, и вот теперь, когда у тебя снова есть возможность пораздражать свои вкусовые рецепторы, ты идешь и покупаешь… молоко?

— Я люблю молоко, — угрюмо сказал Джон, выхватив у Шерлока из рук коробку и прижав в груди, как маленького ребенка. — Я просто хочу стакан холодного молока перед сном, это что теперь, преступление? Где мне его хранить?