Вслед за тенью. Книга вторая

— Вылетело из головы…

— Считаю, что тот звонок и стал спусковым крючком к тому, что случилось дальше. Не понимаю, зачем было звонить беременной женщине с такой новостью? Разве не правильнее было сообщить Жарову? А он бы сам решил, как ей преподнести. Наверное, до него не дозвонились. Так же, как и я.

— О таком сообщают родственникам первой очереди, разве нет? Ладно. Что было дальше, папа?

— Потеря крови на тот момент была внушительной. Проявлялась синюшность губ… Ритм сердца плода прослушивался нечётко. Медлить было нельзя, усиливалась гипоксия… Психологическое состояние Нины тоже ухудшилось. У нее случилась истерика. Она постоянно требовала вызвать отца и мужа. Без их присутствия не давала согласия на операцию. Я потребовал у нее его подписать. Надавил. Сообщил, что плод умирает и ждать больше нельзя. Ни минуты… Пациентка вняла моим доводам и подписала. Ассистировала мне в тот день Ольга Громова. Она числилась у нас недавно. Опыта у нее было немного. Но все мои указания умудрялась выполнять четко. Как-то сразу вошла в ритм…

— Почему говоришь опыта было недостаточно?

— Потому что трудилась в другой сфере. Служила инструктором. Военным… Но что-то там стряслось… Ее отправили в отставку… Или как там это правильно назвать…. Ходили слухи о ее связи… — Леонид Петрович осекся. Видимо, раздумывая, развивать ли эту тему.

— Связи с кем, папа?

— Это не имеет отношения к делу, о котором я рассказываю, сын.

— И всё же! — настоял Михаил.

— Поговаривали, о ее связи с мужем моей пациентки…

— С Орловым?

— Но это только слухи, сын… К слову, они так и не были подтверждены.

— Почему ты согласился, чтобы именно Громова тебе ассистировала?

— По нескольким причинам. Во-первых, была ее смена. Во-вторых, она уже ассистировала мне, и я остался доволен ее работой. Практики ей не хватало, но теоретическую часть по родовспоможению она знала на отлично. Она была очень сообразительной: все схватывала на лету. И до чёртиков работоспособной. Могла без устали работать в авральном режиме. Выносливость была на высоте.

— Что было дальше?

— Поначалу операция проходила без эксцессов. Нам удалось быстро купировать кровотечение. Извлечь плод… Я приступил шить. На этом этапе одна из медсестер сообщила о том, что Ольгу срочно вызывают к телефону. Звонок тот был важным. Из конкретных органов, связанных со службой ее мужа — отца Екатерины… Звонок это касался его состояния. Оказалось, тот был ранен в тот же день. И гораздо серьезнее Орлова. Я посчитал, что с наложением швов справлюсь сам и разрешил ассистентке ответить на звонок. Спустя пару минут после того, как Ольга покинула операционную, неожиданно погас свет. По каким-то причинам сработало аварийное отключение. На каких-то пару секунд… Сразу же включилось резервное питание. Но этих нескольких секунд мне хватило, чтобы допустить непростительную ошибку… И нанести вред здоровью пациентки. Непоправимый вред… Смертельный…

— Как это вышло? — спросила притихшая Юлия.

— Рука рефлекторно дернулась при отключении света… Иглой зацепил матку. Открылось кровотечение… Сильное… У пациентки стало критически падать давление… Усилилась аритмия… Потом… В общем, не спасли… Мне не хватило времени…

— Тебе не хватило рук, папа, — в гнетущей тишине раздался голос Михаила, — Что было после?

— Велось следствие. Я не снимал с себя вины. Был готов оставить практику… Ответить по закону… Следствие учло форс-мажорные обстоятельства. Технические проблемы с освещением… Оставление рабочего места моей ассистенткой. К Громовой были претензии. Ее обвинили в халатности. За меня вступились коллеги… Всё наше медицинское сообщество. Учитывая прежние заслуги, мне было дозволено продолжить практиковать… К слову, это был единственный случай летальности за всю мою практику. Хотел выплатить моральный ущерб мужу и отцу пациентки. Добровольно. Оба отказались принять выплату. Орлов заявил, что претензий не имеет. Ни ко мне, ни к моей семье. Намерений Жарова он не поддержал… Даже осудил. Залег на дно и до этих выходных с моей семьей никак не соприкасался.

— А какие претензии высказал Жаров?

— Он тоже отказался от моей выплаты, но потребовал посадить Ольгу Громову. Именно к ней у него нашлось больше всего претензий. Что довольно странно, ведь за операцию его дочери отвечал я. Значит, мне и было платить по счетам, разве нет? Во всех смыслах. Но у Жарова своеобразная логика… Мне ее не понять…

— А ребенок выжил, пап? — тихо спросила Юлия.

— Родилась девочка… Но прожила около недели… Синдром внезапной детской смерти.

— А что ещё ты знаешь об этом Жарове, пап?

— Смерть сразу двух членов семьи тогда подкосила его здоровье. У него случился инсульт, потом долгая реабилитация, борьба с депрессией… Насколько мне известно, он продолжает винить Ольгу. Не смирился даже после ее смерти. Теперь, похоже, взялся за ее дочь. Слышал, что все так же ждёт возмездия. Вот и ты, сын, об этом упомянул. Печально все это…

— А кто ещё упоминал, пап?

— Жаров принимал участие в тестировании одного инновационного препарата. В разработке того препарате принимал активное участие мой хороший товарищ. Он и поделился… Как-то посетовал, что из всей группы трое тестируемых «портят» показатели. Один из них — Жаров. У него выявились навязчивые идеи. Вот о возмездии-то он тогда частенько упоминал. Но там вроде все устаканилось — комиссию же прошел успешно, насколько мне известно.

— Идеи с возмездием у него не пропали, папа. Он же в субботу мне об этом толковал.

— Не понимаю, как это возможно? Что именно он сказал, Миша?

— Сказал, что Ольгу оно уже настигло…

— Странная смерть… — заметила Карина Эдуардовна, — Подозрительная. Машина была новая, недавно из автосалона. Ольга рассказывала, как сама ее выбирала. Мы встретились с ней в кафе… После той статьи, речь о которой велась на той записи.

— Поговорили?

— Да. Уладили разногласия… Мда… Расследование по инциденту с машиной шло долго, но ничего не дало. Несмотря на все усилия дилера. Он стремился восстановить пошатнувшуюся репутацию. И самого Громова. Тот горел желанием доказать причастность Жарова. Ведь ходили слухи, что Жаров был рядом с машиной в тот день. Говорили, что и с самой Ольгой пересекался… Но в результате всё списали на несчастный случай. Малышке—Катюше очень повезло, что не оказалась тогда в машине. Обычно Ольга отвозила её в школу, но в тот день решила пройтись пешком.

— Не ввязывайся в это, Миша! — тон отца стал категоричным, — Не вреди девочке! Уйди в сторону. А запись с компроматом… Черт с ней.

— Как ты мог подумать, что я способен навредить Кате, папа! — вспылил Михаил.

— Прости… Не хотел тебя обидеть.

— И потом, я не могу ее оставить! Ей сейчас нужна поддержка.

— Громов о ней позаботится. Кстати, он в курсе?

— Я не говорил с ним об этом. Пару часов назад связался с Беловым.

— Кто такой? — спросил отец.

— Жених Катиной подруги. Это они пригласили нас отдохнуть в «Империале». Белов — коп. Обещал держать Жарова на контроле.

— Даниилу не понравится, — предположил Леонид Петрович, — Он наверняка решит, что ты вынес сор из избы. Из его избы.

— Мне плевать, что он решит. Считаю, что лишняя пара глаз в этом деле не помешает.

— Напрасно ты так пренебрежительно о нем отзываешься, Миша. Громов — непростой человек. С ним лучше дружить.

— Хорошо. Завтра созвонюсь с ним. Поставлю в известность.

— Не нужно. Я свяжусь с ним сам. Завтра. Сегодня уже поздно. Пора ложиться спать. Семейный обед сегодня плавно перетек в ужин.

— Да. Засиделись. Поддерживаю идею пойти спать, — вздохнув ответил Михаил, — Спасибо, все было очень вкусно, мама. Впрочем, как всегда.

— На здоровье, сыночка. Будь, пожалуйста, осторожен.

— Буду, мама, не волнуйся.

Отец и сын Новиковы поднялись из-за стола.

Оказавшись в своей комнате, Михаил сразу позвонил Кате. Он беспокоился о ее здоровье и осуждал себя за то, что не нашел времени созвониться с ней раньше. Он не стал сообщать родителям о том, что надел девушке свое кольцо на палец он.