Вспаханное поле

направился к костру, у которого несколько солдат обгла¬

дывали ребра лошади. Дородная женщина со смуглым ли¬

цом медного оттенка, которая, засучив рукава, готовила

какой-то настой, сказала ему:

— Что ж вы не едите чурраско? * Я вам почки при¬

готовила — пальчики оближете!

Сержант, поглощенный тревожными мыслями, ничего

не ответил.

* Чурраско — мясо, поджаренное на угольях.

11

— Что? — допытывалась женщина.— Франсиске все

неможется?

— Да.

— Не беспокойтесь, кум. Я для нее заварила тимьян-

ный чай. Вот сейчас отнесу, и увидите, ей сразу полег¬

чает... Сеферино!— крикнула она капралу, поддевавше¬

му ножом кусок требухи.— Посмотри за почками, кото¬

рые я приготовила для кума; как бы их не слопал кто-

нибудь из этих обжор.

Солдаты засмеялись. Один из них шутливо успокоил

ее:

— Не бойся, мамаша Марселина. Раз эти почки остав¬

лены для сержанта Сории, ей-богу, к ним никто не при¬

тронется.

— Да, да... На бога надейся, а сам не плошай,— про¬

ворчала Марселина, не убежденная этим доводом. —

Пойду отнесу куме тимьян,— сказала она Сории, взяла

ковшик с настоем и направилась к беременной женщине,

которая сидела на седле, едва сдерживая стоны.

Капрал, перевернув острием ножа почки на жаровне,

обратился к Сории:

— Готово, можете есть.

— Спасибо, что-то расхотелось... — ответил тот и, как

бы поясняя, почему у него пропал аппетит, добавил:—

Я говорил Франсиске, чтобы она осталась в поселке еще

на несколько дней: нельзя ей было в таком положении

скакать за войсками. Но она ни в какую: боится индей¬

цев!.. Ничего не мог с ней поделать, и вот что получи¬

лось. А все оттого, что меня не послушала.

— Ешьте и не волнуйтесь. Скоро кума будет здоро¬

вехонька. Посмотрите на мою Марселину: всего ме¬

сяц как родила сына, а ходит как ни в чем не бывало.

Сория, хотя и без обычного аппетита, принялся за

свое любимое кушанье. Несмотря на то что он огрубел

за долгие годы службы в армии, на этот раз он испытывал

иное чувство, чем то, какое внушали ему женщины, с

которыми он был близок в продолжении своей солдатской

жизни. Они приходили и уходили, неразличимые в смут¬

ных воспоминаниях. Одни, индианки, захваченные вой¬

сками в окруженных становищах, отдавались лишь телом,

да от них и не требовалось большего. Другие, навербо¬

ванные полицейскими для публичных домов в селениях,

где производились реквизиции, покупались на одну ночь.

12

С Франсиской было иначе. Ее освободили ив плена при

нападении на одно из индейских племен. Она говорила,

что не помнит ни своих родителей, ни своей деревни, ни

жизни в плену, но ее ужасала мысль, что она может ли¬

шиться защиты солдат: еще и теперь ее непрестанно терзал

страх перед набегом индейцев. Мало-помалу она приле¬

пилась, приросла к Сории, как лиана к дереву, сблизи¬

лась с ним и зачала ребенка, который уже давал знать о

себе.

Горнист заиграл сбор. Капрал Басан заметил, выти¬

рая о чепрак жирное лезвие ножа:

— Полковник Вильялобос времени не теряет: не дает

нам даже переварить требуху.

— Торопится возвести укрепления, — сказал Сория.

Они уже направлялись к солдатам, когда вернулась

Марселина с пустым кувшином.

— Все в порядке, кум,— сказала она,— от тимьянно-

го чая ей стало лучше.

Ободренный этим известием, Сория пошел к майору

получить приказания. Полк был разбит на команды. Одни

рыли ров, который должен был окружить форт, другие

разравнивали площадку для выделки кирпичей на по¬

стройку жилищ и конюшен. Несмотря на то что были

выставлены дозоры, солдаты работали, держа под рукой

оружие, готовые отразить внезапное нападение врага. Тем

временем женщины, почистив котлы, разбивали палатки.

Марселина не отставала от других, хотя время от време¬

ни и отрывалась от дела, чтобы взглянуть на спящего

ребенка или проведать Франсиску, тоже погрузившуюся

в спокойный сон. Она быстро поставила палатку: у нее

были сильные руки, а главное, сноровка, приобретенная

за долгие годы скитаний. Живя среди солдат, нередко,

завербованных в тюрьмах или мобилизованных в пред¬

местьях, населенных беднотой, она усвоила их колорит¬

ный язык и сыпала острыми, как жало, словечками. Но

с Франсиской она говорила по-другому — мягко и сочув¬

ственно.

— Кума,—позвала Марселина,—ложись-ка в палатке.

Тебе нужен покой, а то, чего доброго, раньше времени на¬

чнутся схватки.

Франсиска, превозмогая сонливость, встала и с помо¬

щью подруги добралась до палатки. Там она со стоном

упала на груду одеял.

13

— По-моему, сегодня ночью в лагере станет одним

мальчуганом больше,—лукаво заметила Марселина.—•

А может, и девчонкой, верно?

Заплакал ребенок. Марселина выбежала из палатки,

взяла его на руки и уняла, заткнув ему рот соском, но не

села, чтобы покормить малютку, прильнувшего к ее пыш*

ной груди, а направилась к женщинам, которые болтали,

разбирая скудные пожитки.

— Похоже, кума сегодня ночью родит,— сообщила она.

Женщины лишь на минуту подняли головы и, ни сло¬

ва не говоря, опять принялись за дело. В этом молчании

Марселина увидела новое доказательство их враждебно¬

сти к Франсиске и, вспыльчивая по натуре, пришла в бе¬

шенство:

— А ну, говорите, чем вам насолила кума?