Встречи и расставания

А почему, собственно, он не может поступать так, как ему хочется?

Почему он должен расставаться с тем, без чего – он был уверен в этом – ему невозможно будет жить дальше?

Глеб остановился.

– Паша…

– Давай быстрее, – не оборачиваясь и не останавливаясь, отозвался тот. – Видишь, электричка уже показалась.

Глеб прикинул расстояние до выползающей из-за сопок электрички, до перрона и сделал последний рывок.

Павлик ждал его на ступеньках, словно мог, протянув руку, придержать состав, если бы тот тронулся, подцепил авоську, собрался пройти в вагон. Но Глеб выпалил:

– Я остаюсь. Если завтра не прилечу, скажешь… А, что-нибудь придумай.

– Не понял. – Павлик превратился в вопросительный знак. – Не дури, залазь.

– Всё, бывай, – не стал тратить время на пустопорожние обьяснения Глеб. – Тебе не понять.

Электричка продудела и, с лязгом дёрнувшись, начала набирать ход.

– Так… А самолёт, билет?

Павлик бросил авоську, вытащил из внутреннего кармана портмоне, вытряхнул билеты.

– Сдай! – прокричал Глеб.

– А у тебя денег нет, – напомнил тот.

– Ничего, займу.

– У отца возьми… Следующая электричка вечером. Ну ты и…

И не закончил. Да Глеб и не стал бы слушать, он уже почти бежал в деревню.

…Его возвращению оказались способны удивиться лишь Ольга Захаровна и Татьяна.

– Вернулся вот, – улыбаясь и глядя на Татьяну, сказал он. И, понимая, что это не объяснение для Ольги Захаровны, добавил: – Вечером уеду. Или завтра.

Он не мог ошибиться, Танечка была рада ему, и он выпалил, видя перед собой только её глаза:

– Я не хочу от тебя уезжать.

Ольга Захаровна бросила осуждающий, как ему показалось, взгляд и отошла.

– Я влюбился в тебя, – сказал он. – Влюбился, и всё.

– У меня есть жених.

Голос у неё был волшебный. И неуверенный.

– Это неважно.

– Я иду домой.

– Давай погуляем.

– Только я зайду домой, – после паузы согласилась она.

Они вышли на улицу.

Даже лёгкие облачка куда-то исчезли. Светило яркое солнце, и ветер приносил запах талых снегов.

Глеб шёл сбоку и чуть впереди, чтобы постоянно видеть её, не обращая внимания на лужи, и наконец Танечка не выдержала, прыснув, выдернула его из очередной и доверчиво продела свою руку под его согнутую.

Он бы так шёл и шёл, но дом Татьяны оказался до обидного близко, совсем рядом, они прошли буквально считанные шаги.

– Зайдёшь?

Когда она щурила глаза, Глеб терял дар речи. И плохо соображал, поэтому просто отрицательно покачал головой.

– Жду, жду, жду…

Татьяна исчезла за голубым забором, и он стал в нетерпении вышагивать по улице: десять шагов туда – десять обратно, туда – обратно, туда…

Она вышла.

В жёлтой куртке, из-под капюшона игриво выбивались завитушки волос, – ещё красивее, ещё желаннее.

– Только не очень долго, – попросила она.

– Почему?

– Во-первых, я почти месяц не видела родителей и они меня ждут. Во вторых, тебе тоже нужно ехать.

– А если я не хочу уезжать?

– Нужно, – серьёзно, словно маленькому, пояснила она. – Завтра понедельник, рабочий день, будет прогул.

– Пусть будет.

– Зачем?

– Затем, что я никуда от тебя не уеду.

Он шагнул к Татьяне, намереваясь обнять, но она отстранилась, выставила вперёд ладони.

– Сразу договоримся: не приставать.

– Я не пристаю. Я люблю.

– Так сразу… И к тому же у меня есть парень, он сейчас в армии.

– Я уже слышал и больше не хочу о нём ничего знать. Выходи за меня замуж.

Татьяна остановилась.

Их взгляды встретились.

У неё были неземные глаза, он подумал, что никогда не обидит её и никому не позволит обидеть.

Она отвела взгляд, молча пошла вперёд. Он догнал её, взял за руку. Её ладонь была удивительно тонкой и беззащитной.

– Глеб, вам нравится Цветаева?

– Почему вдруг «вам»? Я обидел тебя?

– Нет… Но всё-таки, нравится или нет… Например:

Заклинаю тебя от злата,От полночной вдовы крылатой,От болотного злого дыма,От старухи, бредущей мимо.Змеи под крестом,Воды под мостом,Дороги – крестом,От бабы – постом.От шали бухарской,От грамоты царской,От чёрного дела,От лошади белой.

– Ты учишься в пединституте, – догадался он. – Признаюсь, я её почти не читал. Но от чего же ты меня заклинаешь? От моей любви к тебе?

– Может, и так.

– Зачем?

– Не задавай глупых вопросов.

В голосе Татьяны прозвучало раздражение.

– Хорошо, не буду больше, прости.

Они прошли несколько шагов молча, на приличном расстоянии друг от друга. Наконец Глеб перестал обижаться.

– Знаешь, я больше технократ, чем гуманитарий. Всё-таки инженер. Проза – другое дело… Газеты там… Техническая литература…

– Не оправдывайся! – Татьяна засмеялась и, крутанувшись на каблуке, продекламировала: – Я про-сто спроси-ла.

– А я про-сто от-ве-тил, – в тон ей произнёс Глеб и обхватил за талию.

Она не увернулась, как он ожидал. Они смотрели друг на друга, он слышал её дыхание, наслаждался её запахом, запахом весны, свежести, обновления, и губами коснулся её влажных и сладких губ. Но это длилось лишь мгновение, она отстранилась, ему показалось даже – оттолкнула его, и быстро пошла вперёд.

– А мне уже скоро двадцать пять, – нагнал он её. – И ты знаешь, я никогда ничего подобного не чувствовал. – Торопливо пояснил: – Нет, конечно, у меня были девушки, я целовался и, как мне казалось, влюблялся, но теперь я понимаю, это только казалось. – Он распахнул алеутку, словно крылья. – Я сейчас такое чувствую…

Татьяна молчала.

– Ты не веришь?

Он встал перед ней.

– Мы пришли, – произнесла она, обходя его.

– Куда?

Глеб огляделся. Они стояли возле перрона, на котором одиноко ожидал электричку то ли охотник, то ли геолог, если судить по костюму, сапогам и рюкзаку.

– А зачем мы сюда пришли? – искренне удивился он.

– Скоро электричка.

– Ну и что?

– Ты уедешь.

– Нет, я никуда не поеду.

– Меня ждут… И я очень тебя прошу.

Их взгляды встретились. И Глеб понял, что не может ей не подчиниться.