Вторая любовь

— Ну? — поинтересовался парень. — Что скажете? Здорово выглядит, да?

— Сойдет, — утомленно отозвалась хозяйка дома, даже не потрудившись посмотреть по сторонам.

Сойдет? Сонни пришел в негодование. Он тут работал, не покладая рук, его костюм от Армани испорчен, и это вся благодарность?

— А как насчет Кармина? — спросил он.

— Ах, да, — сказала Мама Рома. — Хорошо, что ты мне напомнил. Он заходил в ресторан и просил меня передать тебе кое-что.

Она пошарила в кармане своего фартука и протянула китайцу помятый незапечатанный конверт.

Сонни открыл его. Внутри оказалось два сложенных листка бумаги. На одном из них на лазерном принтере были напечатаны название банка на Большом Каймановом острове, инструкции по переводу денег и восьмизначный номер счета. Второй листок оказался пустым.

Сонни от досады скрипнул зубами. И ради этого я ждал два часа и играл роль служанки? Скрывая отвращение, он сложил бумажку и положил в карман пиджака.

— Нет, — сицилийка покачала головой. — Кармин сказал, что ты должен выучить это на память.

Что я должен сделать? Фонг оценивающе вгляделся в лицо женщины, пытаясь понять, шутит она или нет. По тому, как Мама Рома на него взглянула, стало ясно, что она говорит серьезно.

— Ладно, — вздохнул он.

— И я должна сжечь это до твоего ухода, — добавила мать Кармина, пытаясь нашарить в кармане фартука коробок спичек с логотипом «Ресторан Мамы Ромы». Когда китаец вернул ей листок бумаги, она взяла его за край, чиркнула спичкой и подожгла нижний угол.

Пламя радостно охватило бумагу, обугленный конец свернулся и рассыпался хлопьями. Прежде чем бумага обожгла ей пальцы, женщина бросила ее в пепельницу, стоящую на столике возле кресла.

— Кармин велел написать задание на чистом листке. Потом положи его в конверт и заклей. Как только деньги будут на счете, он начнет работать.

Сонни достал золотую перьевую ручку, написал имя, сложил листок и положил его в конверт. Он скривился про себя, облизывая намазанный клеем край, и запечатал конверт.

— Вот, — китаец протянул конверт.

Но Мама Рома не взяла его. Она даже не слышала. Ее голова упала на бок.

Сицилийка заснула.

20

Тот же отель, другая комната.

Было ли это признаком ее развращенности, если убогость места лишь подстегивала ее возбуждение? Если все в этой комнате просто восхитительно пахло сексом, тысячами и тысячами грязных незаконных актов?

«Если бы только стены могли говорить, — мечтательно подумала Глория, — сколько бы историй они могли порассказать».

Ее изумляло и то, с какой необычайной легкостью ложь мягко, гладко слетала с ее языка. Усевшись в «линкольн», она велела Ласло отвезти ее в гостиницу «Сент-Фрэнсис».

— Я выпью чаю с подругой, а потом пройдусь по магазинам, — сказала миссис Уинслоу шоферу, когда он подъехал к подъезду, выходящему на Юнион-сквер. — Я не знаю, насколько задержусь. Я вам позвоню, чтобы вы за мной заехали. Я буду ждать вас здесь.

Прежде чем Ласло успел ответить, Глория выпрыгнула из машины, взбежала по ступенькам и прошла сквозь тяжелые вращающиеся двери. Она напрямик прошла сквозь вестибюль отеля, шагая так быстро, как только позволяли приличия, не обращая внимания на золотое уныние убранства, ковер с цветочным узором, вздымающиеся вверх гранитные колонны с позолоченными коринфскими капителями.

Глория торопливо прошагала по уходящему вправо коридору, не замечая, что хорошо одетые постояльцы удивленно поднимают брови, видя ее настойчивое желание пробиться сквозь толпу. Свежие букеты на цветочном стенде, последние модели одежды на экране в окнах модных магазинчиков, ничто не привлекло внимания Глории, рвавшейся к цели — выходу на Пост-стрит, через который она снова вышла на улицу.

Миссис Уинслоу села в поджидающее такси.

— Квартал между Седьмой и Восьмой, — выпалила она задыхаясь.

Водитель, удивленный тем, какой адрес назвала его более чем просто хорошо одетая пассажирка, бросил взгляд в зеркало заднего вида.

— Вы уверены, леди, что вам нужен именно этот адрес?

— Уверена ли я? Разумеется, уверена! Чертова погода! Пора бы уже к ней привыкнуть! А вместо этого, все только еще медленнее крутится. — Снова Глория чувствовала большее опьянение от грызущего ее предвкушения, чем от алкоголя, и была лишь слегка навеселе. — Поехали. У меня не так много времени.

— Ну, голова-то ваша, — пробурчал таксист, включая счетчик.

Расстояние между двумя отелями составляло десять коротких кварталов и приблизительно сто миллионов долларов. Никаких позолоченных колонн, никаких современных башен с зеркальными лифтами в дополнение к фасаду, оформленному на старинный манер. Только мрачный кирпич и разбитая неоновая вывеска, но там Кристос — ее Кристос! — ждет Глорию прямо за обитой железом парадной дверью, чье разбитое стекло склеено изоляционной лентой.

Глория и не подумала раскрыть зонтик. Ей хватило плаща от Берберри и шарфа от Гермеса, чтобы добежать от такси до отеля и попасть в теплые, зовущие объятия Кристоса.

— Я так рада видеть тебя! — выдохнула молодая женщина, счастливо бросаясь на грудь парню.

— Эй! Это вроде как моя реплика, — приветствовал ее любовник.

Глория рассмеялась с большой нежностью. Тут Кристос поцеловал ее глубоким поцелуем, и она, погрузившись в его инь и янь, утонула в своих ощущениях. В намеренно отпущенной щетине, в нежном и влажном голодном рте, мозолистых, но ласковых руках, в темных кобальтовых глазах. И его прикосновение — Господи Иисусе, это же просто раскаленная лава, зажегшая ее внутренности!

— Хватит! — вдруг прошептала она, вырываясь из его объятий. Ее глаза сияли как звезды. — Я намеренно не надела трусики, и я уже вся влажная! Если я не прослежу за этим, то намокнет вся юбка!

Мужчина рассмеялся.

— В таком случае, нам лучше перебраться в комнату.

Глория незаметно сунула ему в руку плотный конверт.

— Возьми деньги отсюда.

А потом они отправились наверх и там ожесточенно набросились на одежду друг друга, давая стенам возможность в будущем рассказать еще одну историю.